— Я очень надеюсь, что вам здесь понравиться, Ваши Высочества, — мэтр просто млел от того, что у него остановились такие высокие господа. — Уверяю вас, кухня будет не хуже, чем у бретонского дюка.
Так и читалось на его восторженно-умильной морде: уровень, господа, какой уровень!
«Так чествовали дорогих гостей, что не знали чем накормить и куда усадить. Так они и простояли голодными» — припомнилась мне любимая присказка моей бабани.
Глядя на этого буржуа, я подумал, что после нашего отъезда заведение, скорее всего, поменяет вывеску и будет называться, к примеру, «Инфант».
И лишний раз про себя чертыхнулся: опять провалилась моя попытка стать инкогнито. Воинам хоть кол на голове теши, а они все равно обязательно похвастаются: кому они служат. Это их возвышает в собственных глазах. Дикий век. Дикие нравы.
Тем временем хозяин постоялого двора продолжал экскурсию, успев порадовать меня ванной комнатой. Именно ВАННОЙ, а не «бочковой». Ванна, конечно же, была деревянной, и тесал ее бондарь из буковой клепки, но… Она была овальной и я в ней смог вытянуться на три четверти, как в хрущевском санузле. Тем более что одна ее сторона была приподнятой с небольшим наклоном наружу, и на нее можно было облокотиться не только локтями. Все доски этого гигиенического прибора были тщательно обработаны рубанком, зачищены акульей шкуркой и скреплены тремя медными обручами.
И еще там было МЫЛО!!!
Нечто полужидкое комковатое, неопределенного цвета, похожее на то, чем отмывали руки рабочие-металлисты в цехах, но это было настоящее хозяйственное мыло с солидной примесью глицерина.
Я взял щепотку этой субстанции, помял между пальцев, понюхал. Разве что на зуб не попробовал.
Хозяин понял это по-своему и расстроено промямлил.
— Я понимаю, что это мыло для вас очень грубое, Ваше Высочество. Но я не ожидал столь высоких гостей. Это местное мыло из китового жира. Но завтра непременно будет венецианское. По крайней мере — марсельское. Даже пожар в порту мне не помешает его достать для вас.
Тут я огляделся и сказал.
— Стоп, мэтр. Я остаюсь здесь. Несите горячую воду и простыни. Микал, проследи за исполнением.
— Феб, а как же непотребные девки? — дон Саншо поднял бровь над единственным глазом. — Ты же мне обещал, что первым делом…
— Ваши Высочества желают посетить квартал «красных фонарей»? — подал голос хозяин постоялого двора.
— Вот еще… — фыркнул я и добавил рассудительно. — Девок пусть приводят сюда. Здесь, в Нанте, их как оказалось целый цех. Думаю мэтр, не был бы успешным отельером, если не имел на примете хороших гулящих девок. Слышите, мэтр?
— Я весь к вашим услугам, Ваше Высочество, — поклонился мне хозяин в пояс.
— Девок тащи молодых, красивых и грудастых. И не потасканных. Заработком их не обидим.
— Как прикажете Ваше Высочество, — поклонился хозяин постоялого двора. — К какому сроку их прикажете привести?
Я вопросительно глянул на дона Саншо.
Тут пожал плечами.
— Ближе к вечеру, — сказал я. — Так будет в самый раз.
Обернулся к ванной, погладил ее гладко ошкуренные доски и удовлетворенно хмыкнул.
Затем меня посетила мысль. Я обернулся и высказал ее в спину хозяину постоялого двора, уже скрывающемуся в дверях.
— И еще, мэтр…
Тот моментально обернулся с поклоном.
— Ваше Высочество?
— Все девки чтобы хорошо помылись, до того как придут сюда. Вонь нюхать нам надоело еще в пути.
— Как прикажете, Ваше Высочество. Как прикажете. Не беспокойтесь, отполируем со щелоком. Со всем тщанием, — по его виду показалось, что драить проституток для нас он будет самолично.
Все-таки нет во мне ничего японского. Лежать в ванне мне намного приятнее, чем сидеть в бочке. Прям как дома, разве что не хватает сигаретки. Вина мне уже принесли. Точнее хорошо выдержанного грушевого сидра, который тут за вино не считается. Принесла молодая, не старше тридцати, служанка, которая нисколько не смутилась моего нагого тела, но и не заигрывала сексуально, вопреки моим ожиданиям, навеянными альтисторический литературой пополам с фэнтэзи. Поставила все на столик рядом с ванной, налила сидр из кувшина в серебряный кубок и, осведомившись, не нужно ли мне чего-нибудь еще, неторопливо удалилась. Даже задницей не вертела.
Отпил я из кубка и понял, что это есть гут. Еще Суворов, который Александр Васильевич, генералиссимус, граф Рымникский и князь Италийский сказал: «После бани, штаны продай, да выпей». Хотя с большим удовольствием я употребил бы сейчас водки, на край крепкого кальвадоса, но его пока тут не делают. И делать не будут лет так сто еще. Большое упущение для нормандцев. Теперь кальвадос производить будут баски. Сидр же они уже делают. На этой мысли я плотоядно осклабился — как же: нашел еще один экспортный товар для своего королевства, или как тут говорят — ренио. Особенно ценный товар для моряков дальнего плавания. Хорошее такое импортозамещение для еще не придуманного рома, если не заморачиваться долгими выдержками. Все равно коньяк не переплюнуть. Ну, так «басконьяк» будет не хуже для мой казны, раз уж в современной мне Франции кальвадоса выпивают в разы больше коньяка.
Одевшись в чистое, я дал партийное задание Микалу: до чиста отмыть Филиппа, который растерянно стоял рядом и со страхом ждал помывки как экзекуции, и прошел в свою комнату отдыхать до обеда, который тут подают в нормальный русский ужин.
Все же повезло нам с отелем, надо признаться, хотя и случайно все вышло, прям «рояль в кустах» — размышлял я, растянувшись на прохладных льняных простынях. Послали матросика за телегой, чтобы барахло наше отвезти — не оскорблять же боевых коней поклажей на виду третьего сословия. А тот на бегу наткнулся на ослика нашего гостеприимного хозяина.
В итоге прибыли на пристань они оба, сидя в повозке и нещадно погоняя осла. Успели к нам сразу же за таможенниками, которые брали с барки побережное.
Матрос не удержался сразу рассказать отельеру о двух принцах со свитой, которым надо найти приличный постоялый двор. Тут уж энтузиазм папаши Дюрана просто зашкалил. А я потерял возможность путешествовать инкогнито. Но все равно хорошо. Палуба барки успела надоесть. А тут я развалился как белый человек…
И уснул.
Вечером в разгар «дыма коромыслом», когда я, стащив с трех девиц юбки, заставил их вытащить наружу сиськи и танцевать на столе «крези хорс», потому как не смог им доходчиво объяснить, что такое канкан, приперся какой-то юный хмырь в белом жакете с черными «горностаями» на груди и стал требовать наваррцев.
Уронив челюсть, этот дамуазо ошарашено разглядывал развернувшееся на столе действо. А посмотреть там было на что, даже для моего современника, избалованного интернетом.
Дамуазо, отметя все его возражения, тут же накатили «штрафную», не «кубок орла», конечно, на что-то вполовину того. Пусть скажет спасибо, что не водки, как завещал нам царственный алкоголик.
Затем еще — «по наваррскому обычаю»: между первой и второй промежуток небольшой. Сами понимаете…
Потом перешли на: «ты меня уважаешь?»
Дальше просто положили этого дамуазо под стол, чтобы никому не мешал оттягиваться разнузданностью. Потому как, если пьянка мешает работе — бросай ее.
Веселые девки, числом с чертову дюжину, оказались как на подбор не младше пятнадцати и не старше двадцатника, на мордочки симпатичные и малой общей потасканности. В меру разбитные. Вином вусмерть не упивались. Украшением стола работали «на хорошо и отлично». Проститутским млядством креативного класса третьего тысячелетия от них и не пахло. В то же время психику имели пластичную и новизны не чурались.
Еще бы — за такие деньги! За эти деньги они даже помылись!
Смотрящей «мамке» их было уже за тридцать, но все еще она хороша была собой, стервь. Выглядела лучше половины своих подопечных. Ее почти сразу утащил сержант куда-то на двор, и мы ее больше не видели.
Потом выяснилось, что сержант на конюшне ее вовсю пользовал сам и дал попользоваться по очереди караульному копью, которое охраняло нашу разнузданность. Но только тем, кто с поста смениля. Так она потом эту конюшню покидать не хотела. Все ждала смены караула.
Соответственно научили девок хором петь «Все могут короли…».
Потом я запустил в массы «Барона Жермона» с минимальной переделкой «Паук Луи уехал на войну…», а все остальное оставил как есть.
И орали самозабвенно, периодически ухахатываясь, что мужчины, что женщины.
Она могла бы подурнеть
И даже просто помереть.
Но ей не дали…
Маркиз Парис, Виконт Леон,
Сэр Джон, британский пэр,
И… конюх Пьер. Текст Юлий Михайлов (Ким).
Потом мой шут, пьяненько улыбаясь, сказал, что с точки зрения классического стихосложения тут все неправильно, но менять ничего не нужно. Ибо гениально!