В голове прозвучали слова кота: «У нас был роман. Давно».
— Мисс Мирослава, вы меня слышите? — требовательный голос, гвоздем воткнувшийся в сознание, рассеял дымку задумчивости и вынудил вернуться в реальность.
— Да, слышу, — вяло отреагировала я.
— Мисс Мирослава, — продолжила настаивать на беседе преподавательница. — Вы осознаете, что только что нарушили с десяток школьных правил?
— Да, — уже чуть более уверенно ответила я. — Осознаю. Но у меня не было выбора.
— Это — человек, — и палец колдуньи вновь указал на моего друга, да так, что тот аж зашелся в кашле, который, хоть и старался, но не смог подавить.
— Я знаю, — вздох был тяжелым. Я действительно вымоталась.
— Здесь не могут находиться люди! — едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, а потому еще тише, чем обычно постановила мадам Мелинда.
— Я верну его обратно в наш мир, — пообещала я. — Только дайте мне немного времени. Прямо сейчас я не смогу этого сделать, но не выставить же мне его на улицу! Тем более, — я указала на темнеющее небо, просматривающееся сквозь стекло в купольном потолке атриума, — скоро наступит ночь!
— Пусть остается, — вмешалась в диалог леди Элеонор.
И мигом разрешила проблему.
— Ладно, — сдалась декан. — Как скажете. Но! Мисс Мирослава, — она понизила голос до едва слышного шепота, — учтите, ответственность за этого человека — на вас.
— Не переживайте, мадам Мелинда, — вмешался Сатус, до сего момента о чем — то тихо переговаривавшийся с леди Элеонор. — Я позабочусь об этом.
— Надеюсь, — процедила колдунья и, развернувшись на каблуках, отправилась, как она сама заявила, искать уборщиков, чтобы смыть пятна крови, оставшиеся после Блейка.
— Иди к нему, — тихо распорядилась леди Элеонор, обращаясь к демону. — Там ты сейчас нужен больше.
Сатус кивнул, бросил на меня быстрый взгляд и исчез в дверном проеме.
Мы остались втроем — я, Тим и женщина, у которой вместо сердца айсберг.
Ничего хорошего я не ждала. И не ошиблась.
— Мисс Мирослава, — начала она, после того, как я помогла Тиму, все еще припадающему на одну ногу, подняться. — Когда мне сообщили, что в мою школу должна прибыть на обучение шельма, я мягко говоря, не обрадовалась. Потому что опыт, которого у меня больше, чем вы можете представить, подсказывал, что ваше обучение будет сопровождаться сложностями на всех этапах. Но я не думала, что едва успев приступить к обучению вы тут же начнете демонстрировать столь… редкие навыки. Вы понимаете, что это значит?
— Не очень, — честно призналась я.
— В школе, — с нажимом начала директриса, — никто не знает, кто вы такая, кроме нескольких преподавателей и, как я вижу, некоторых студентов с боевого факультета. И так и должно оставаться. Не болтайте. Потому что, откровенно говоря, у меня нет ресурсов для обеспечения вашей безопасности. А именно собственная безопасность должна сейчас быть для вас в приоритете. То, что вы умеете на данный момент — практически ничто по сравнению с тем, что вы должны уметь, чтобы не стать легкой добычей. Вы — мишень, практически подарок судьбы для каждого, чьи помыслы черны. Главное, помните, когда вам предложат сделку, а вам её предложат, я теперь уже в этом не сомневаюсь, соглашайтесь чуть более вдумчиво, чем вы обычно привыкли. Помните, зло рядится в белые одежды.
Договорив, она развернулась, взметнув подолом, чтобы покинуть нас, но я остановила её вопросом:
— А что мне делать с Ти… то есть, с моим другом?
Директриса оглянулась на парня, который аж дыхание затаил, обескураженный масштабом личности руководительницы школы, и безразлично ответила:
— Пусть переночует в вашей комнате, а завтра вы отправите его домой. Только, мисс Мирослава, сделайте это так, чтобы никто не узнал. И больше не открывайте проходы в мою Академию без моего разрешения.
Я закивала болванчиком, но, когда леди сделала следующий шаг, вновь выпалила:
— Но как я проведу его в общежитие, где живут исключительно девочки? И как потом выведу из школы? Ведь все поймут, кто он такой, едва увидев!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Директриса чуть вздохнула, и в этом вздохе мне почудилось снисхождение, а после улыбнулась так нежно, что немедленно захотелось спрятать Тима и спрятаться самой, потому что нежность эта была близка к нежности людоеда, любовно присматривающегося к поданному на обед блюду.
— Мисс Мирослава, разве вы не видите? — напевно поинтересовалась леди Элеонор.
Я натянуто улыбнулась, подавив желание нервно почесаться.
— Вас? — вырвался глупый вопрос. Наверное, в её глазах я была чем — то вроде говорящей каракатицы. — Вас вижу.
— Повернитесь к вашему другу, которого вы так неосторожно привели туда, где с ним может расправиться даже кухарка, мисс Мирослава, — все с той же наводящей жуть нежностью, попросила, а вернее, приказала леди.
Я дергано развернулась к Тиму, который, судя по выражению глаз, то ли пытался не грохнуться в обморок, то ли продумывал стратегию побега.
— Что вы видите?
— Эм… ничего, — промямлила я.
— Смотрите внимательнее, мисс Мирослава! — потребовала директриса, тоном, который должен был бы превратить меня в ледяную статую, проморозив до самых почек, но почему — то не превратил. Может быть я развила устойчивость, а может быть леди начала терять навык.
Но последовать наставлениям я все же попробовала и напрягла зрение, всматриваясь в лицо друга, одновременно пытаясь как бы абстрагироваться от всего того, что я о нем знала и взглянуть на друга по — новому. Сперва ничего не разглядела, кроме плавающих серых дрожащих мошек, а потом я увидела это.
Оно напоминало сверкающую пыль, застывшую в воздухе и в точности повторяющую контуры тела Тима, словно кто — то наколдовал вуаль, переливающуюся в свете подвешенных у потолка луноподобных ламп, и накинул её на моего друга.
— Смотрю, вы, наконец, сумели сосредоточиться, — вроде даже похвалила меня директриса. — Рада этому. Значит, вы не совсем уж безнадежны. Это Покров Невидимости, мисс Мирослава. Он защитит этого человека от чужих глаз. Сквозь магию могут видеть только двое — вы и я. Рану на ноге, кстати, я тоже залечила, но боль еще на некоторое время сохранится. Такова уж магия деретников.
Договорив, она величественно кивнула и, не простившись, удалилась.
— Это дамочка кто, королева? — просипел Тим, который до этого сидел без движения и тут же шумно выдохнул, стоило леди Элеонор скрыться за углом.
— Если только по совместительству, — проворчала я, поднимаясь и помогая подняться другу, чья нога хоть и радовала взгляд восстановленной целостностью разорванных тканей, но он, очевидно не доверяя магическому излечению, все равно боялся на неё наступать. — Она — директор этой Академии.
— Мы в Академии? — выпучил друг глаза. — Настоящей Академии магии? Как в кино?
— Ну, смотря какое именно кино ты имеешь в виду, — пробормотала в ответ я, не разделяя восторгов Тима, и повела его в сторону лестницы, стараясь при этом выглядеть максимально естественно, а не так, словно я сбрендила и начала общаться с воображаемым собеседником, которого никто, кроме меня не видит.
— А здесь… неплохо! — завертелся Тим, воодушевленно разглядывая все вокруг.
Я помолчала, позволяя парочке девушек в зеленой форме пройти мимо, проигнорировав сдавленные смешки, полетевшие мне в спину, а после, приглушая голос, потребовала:
— Ты мог бы идти чуть более спокойно, — поправив его руку, закинутую мне на шею, добавила: — Мне и так тяжело тащить тебя на себе! Хотя ты уже в состоянии идти самостоятельно!
— Ты не тащишь! — отмахнулся Тим, провожая взглядом выплывшую из — за наших спин девушку в фиолетовом полупрозрачном платье. Палантин на её плечах эффективно развевался на ходу, и вся незнакомка была такой воздушной, легкой, таинственной и недоступной. — Я сам иду! Хотя нога еще болит!
— Ты не идешь, — рявкнула я, неожиданно испытав прилив горячей злости. — Ты ковыляешь! А без меня тебе вообще бы пришлось скакать на одной ноге до самого дома!