— пишет Краснов, — плюс две пушки и броневик. В бою у Пулковских высот казаки одержали победу над красногвардейским сбродом, общей численностью около 16 тысяч штыков. В бою погибло 400 красных, а у казаков 3 убитых и 28 раненых. Но из-за количественного превосходства, казаки оказались пленниками своих пленных. Это была пиррова победа, после которой, считал Краснов, идти на Петроград с его 200-тысячным гарнизоном было бы безумием. Остальное довольно хорошо известно. К Краснову явился Троцкий и «пригласил» его на переговоры в Петроград. Пришлось согласиться. Согласно договору казаки должны были вернуться на Дон со всем своим обозом — денежным и оружейным запасом и т.д. Им было обещано территориальное невмешательство красных при соблюдении казаками нейтралитета. Обещания красными сразу же нарушались, но казаки все же многое с собой увезли. Краснов фактически находился под домашним арестом в Петрограде, но сумел бежать на Дон[12]. Большевики тем не менее в январе 1918 года вторглись в земли Войска Донского. Правящий Доном атаман Каледин застрелился, а скопившиеся на Дону белые генералы и около 5 тысяч собравшихся вокруг них военных плюс их семьи двинулись в легендарный
Ледяной поход — в северо-кавказские степи. Так началась эпопея Белой армии юга России.
156
Следует заметить, что в те несколько дней продвижения казаков Краснова к Петрограду в самом городе ходили слухи, что Краснов идет на Петроград с армией в 5 тысяч штыков, что вызвало панику у большевистского правительства, и оно начало паковаться, готовясь к побегу в Москву. Так что будь у Краснова не 700, а, скажем, 7 тысяч бойцов, большевики были бы выбиты из Петрограда, и весь дальнейший ход истории мог бы быть совершенно иным. К сожалению, в тот момент между Балтикой и Петроградом Краснов оказался единственным политически мыслящим генералом, понимавшим, что большевики гораздо хуже Керенского. План восстания юнкеров в Петрограде провалился благодаря перехвату большевиками документов предстоявшего восстания. Большевики ответили массовой резней в Петрограде нескольких десятков тысяч юнкеров и офицеров. Если к этому прибавить расправу с восставшими юнкерами в Москве, то красный террор можно отсчитывать с ноября—декабря 1917 года, а не с июля 1918 года, как официально отсчитывают большевики, то есть со времени подавления левоэсеровского восстания. Эти три попытки противостояния большевикам — красновское и два юнкерских, окончившиеся поражением, можно считать первым этапом Гражданской войны.
* * *
После этого еще оставалась маленькая надежда на Учредительное собрание и на то, что большевики выполнят обещание Ленина о подчинении его решениям[13]. Учредительное собрание собралось 6 (19) января 1918 года. Блок большевиков и левых эсеров насчитывал 38,5% и то благодаря тому, что из избранных в Учредительное собрание 715 депутатов явиться смогло лишь 410. Явно это были преимущественно депутаты из не слишком отдаленных от Петрограда районов,
157
в Петрограде же 45% голосов было подано за большевиков[14]. Главной опорой ПСР были крестьяне Поволжья, Сибири и Украины, откуда добираться до Петербурга в условиях разрухи было гораздо труднее, к тому же большевики чинили затруднения небольшевистским депутатам, вплоть до арестов, особенно кадетов и правых. Тем не менее члены основной ПСР составляли абсолютное большинство, и председателем Учредительного собрания был избран глава ПСР Чернов. Явившиеся Ленин и Свердлов потребовали от Учредительного собрания признания советской власти и всех ее постановлений-декретов. Учредительное собрание абсолютным большинством проголосовало против, после чего Ленин и Свердлов покинули зал. Заседание продолжалось до глубокой ночи, когда Ленин принял Декрет «О роспуске Учредительного собрания»; декрет был выполнен на рассвете 7 (20) января вооруженным до зубов отрядом матросов под командой Железняка. Надо сказать, что, предвидя провал большевиков в Учредительном собрании, Ленин, чтобы придать какую-то форму легитимности своей власти, созвал сразу же после Учредительного собрания III съезд Совдепов, который, естественно, одобрил ленинский декрет, тем более, что около половины депутатов съезда представляли советы обеих столиц, состоявших к тому времени почти полностью из большевиков и левых эсеров.
Явившиеся к Таврическому дворцу — зданию, в котором заседало Учредительное собрание,— делегаты на следующий день нашли его запертым и окруженным пулеметами Красной гвардии. Небольшая демонстрация протеста против разгона Учредительного собрания была расстреляна большевиками (это было второе Кровавое воскресенье). Ленин правильно рассчитал, что уставшие от войны и революционных эксцессов народные массы не будут жертвовать жизнью за какую-то «учредилку».
Разогнанные депутаты-эсеры отправились в Самару — центр наиболее надежного проэсеровского большинства — и установили там Временное правительство Учредительного собрания.
158
С этого начинается волжско-сибирская Белая эпопея. Зарождение и состав Самарского правительства, как мы видим, решительно отличался от природы состава власти всех остальных Белых фронтов, за исключением первого этапа сопротивления большевикам на Архангельском фронте, когда правительство там возглавлял старый социалист-народник Чайковский.
Трагедией белого движения в целом была политическая безграмотность, в том числе и его вождей. Как мы уже говорили, российское офицерство традиционно (во всяком случае, после декабристов) было аполитичным. И вот ему досталась роль вождя политической войны, каковой всегда является Гражданская война. Они воевали с большевиками как с врагом внешним. Даже официально упор делался на то, что, поскольку большевики являются ставленниками немцев, война с ними является продолжением войны с Германией. В ответ на ленинские лозунги, отвечавшие чаяниям социальной революции, на знаменах белых стояло обещание созыва Учредительного собрания. Правда, при генерале Деникине существовал некий Национальный центр, разрабатывавший весьма левое трудовое и земледельческое законодательство для будущей России, предусматривавшее отчуждение земель от больших имений (с допущением сохранения имений в размере от 150 до 400 или 500 десятин в зависимости от местных экономических условий, густоты населения и плодородия почв) в пользу малоземельных крестьян и пр., но, во-первых, как пишет Деникин, радикальные реформы, одобряемые им, натыкались на прагматические контраргументы Совета государственного объединения, во главе которого стоял столыпинский министр земледелия Кривошеин[15], и на решительное сопротивление правых, стремившихся к реставрации, которые
159
к тому же двигались на север по стопам наступавшей Белой армии и нередко на местах отбирали свои бывшие земли у крестьян, да еще и наказывали крестьян, пороли их[16]. Во-вторых, сам Деникин решил не публиковать никаких проектов социальных реформ, пока не будет взята Москва, — реформы, мол, должны прозвучать из столицы. Так что в народе никто и не подозревал, что у белых есть социальная программа. Возможно, что откладывание обнародования проектов реформ до взятия Москвы было только отговоркой и неразумной к тому же, ибо только опубликованием проектов популярных реформ можно было бы разрушить большевистскую пропаганду, представлявшую белых реакционерами-реставраторами. Деникин