За зарослями оказалась стена с низенькой, неприметной дверцей, открывшейся от легкого толчка. Чарльз, а за ним и Селия, пригнув голову, проскользнули в узкий коридор. Дверь, едва слышно скрипнув, захлопнулась за их спинами, отрезав от света. Любители общения с природой очутились в кромешной тьме.
— Осторожно, — предупредил Чарльз. — Здесь начинается лестница вниз.
Они тихо спустились по щербатым ступеням. Селия шла на шаг позади Чарльза, одной рукой она держалась за его плечо, другой придерживалась за влажную кирпичную стену. Спуск завершился коротким коридором, на полу и нижней части стен которого мягким зеленоватым светом сияли замысловатые объёмные узоры. От этого коридор напоминал пещеру дракона с рассыпавшимися сокровищами. Казалось — тронь случайно хоть одну драгоценность, и отлучившийся ненадолго хозяин вернется и испепелит непрошеных гостей. Когда парочка прокралась через весь коридор, Чарльз цокнул языком и над его головой вспыхнул светящийся шарик.
— Кхм? — кашлянула Селия. — А почему ты не сделал этого раньше?
— В темноте было гораздо таинственнее, разве нет? — преувеличенно удивился Чарльз.
— О, а ты точно Чарльз? — удивление Селии было выражено не менее ярко. — Такое ощущение, что четверть часа назад тебя подменили!
— Да ладно. В темноте гоблинское золото смотрится куда интереснее! — Чарльз повел рукой в том направлении, откуда они только что пришли.
Селия оглянулась и не смогла сдержать возгласа разочарования при виде бурых неопрятных кучек чахлого мха на месте сказочных сверкающих сокровищ.
— Гоблинское золото, или схистостега перситая, — менторским тоном начал Чарльз, поднимаясь по ступеням лестницы, расположенной в конце коридора. — Мелкий однолетний мох. Растёт в пещерах, трещинах скал, в дуплах и под корнями упавших деревьев. Редкий, заслуживающий охраны вид.
— А, нет. Прости, ошиблась, — протянула Селия, взбираясь следом за ним. — Никаких сомнений! Ты точно Чарльз.
В этот момент они закончили подъем, и Чарльз, напомнив девушке о маске-фильтре, распахнул точную копию предыдущей двери. В открывшийся проем хлынула такая волна удушливого смрада, что Селия, успевшая сделать вдох до активации заклинания, закашлялась и часто-часто захлопала ресницами, пытаясь сморгнуть навернувшиеся на глаза слезы.
— А может, всё же и не Чарльз, — проморгавшись, просипела она. — Куда ты привел меня, чудовище?
— В укромный уголок под сень цветущего дерева, как и обещал!
И действительно, в мягком свете магического светляка можно было увидеть, что они вышли к группе невысоких деревьев с раскидистой кроной. Крупные кисти цветов свешивались с их ветвей практически до земли.
— А как же свежий весенний воздух?
— Ну, пассаж про свежий воздух и его любителей принадлежит тебе, — с усмешкой напомнил Чарльз. — Что касается весеннего… Стеркулия цветет весной, и именно эти красивые цветы издают тот изысканный аромат, которым ты уже успела насладиться.
— О да! Удовольствие для настоящих ценителей! Воспоминания об этих чудных мгновениях будут греть мне душу всю оставшуюся жизнь! Особенно радостно мне будет осознавать их неповторимость.
— Но раз мы всё равно уже здесь и маски-фильтры на нас, может, всё-таки посмотрим поближе?
— Куда же мы денемся…
Молодые люди подошли вплотную к стеркулиям.
— Как ты нашёл это место? — поинтересовалась Селия, разглядывая цветок с крупными заостренными лепестками.
— Один старичок — безобидный, чрезвычайно рассеянный маг-теоретик — арендует коттедж неподалеку от нашего загородного дома.
Несколько лет назад он попросил передать послание племяннику, который служит смотрителем в этой части оранжереи. Я согласился. Племянник оказался неплохим человеком и интересным рассказчиком. Слово за слово, я упомянул, что было бы неплохо иметь возможность отсидеться в каких-нибудь кустах большую часть грядущего маскарада. Он показал этот ход из общедоступной части оранжереи и предупредил насчёт запаха… Пока Лизи и Кити не вышли в свет, я, бывало, ускользал сюда с бала. Последний раз я любовался цветущей стеркулией пару лет назад… Но Мартин помнит уговор и дверь по прежнему не запирает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Все так просто?
— Так просто.
— И никаких страшных или постыдных тайн?
Чарльз лишь развел руками. Светляк проворно устроился в пышной кроне ближайшего дерева, вокруг установилась мрачновато-сказочная атмосфера. Тени от тонких веток исчертили окружающий мир замысловатыми узорами и приглушили цвета, отчего он стал напоминать гравюру.
Селия провела ладонью по стволу, дотронулась до нижних веток, стараясь не задеть цветка. Подобный аромат безусловно произвёл бы фурор в свете, но она не чувствовала потребности столь сильно эпатировать окружающих. Мягкий свет упал на её ладонь, отчего стали заметны рыжие разводы на перчатке.
— Пожалуй, я зря дотрагивалась до стен в коридоре, — протянула она.
— Я должен тебе новые перчатки! — спохватился Чарльз.
— Забудь! Это износостойкие и самоочищающиеся перчатки фирмы Мирикл… В Лоссии из подобной ткани форму военным шьют. А у нас — перчатки… Бальные.
Она поднесла сжатую в кулак руку к лицу, резко распрямила пальцы и подула на ладонь. Перчатка вновь засияла белизной. Селия опустила руку и подняла взгляд на Чарльза:
— Как жаль, что нельзя поступить также с некоторыми воспоминаниями!
— Да, слишком часто мы лучше всего помним то, что хочется забыть, — согласился он с грустной улыбкой.
— А знаешь, десять лет назад я страшно завидовала тебе и Грегори, — неожиданно призналась она после пары минут молчания.
Чарльз всем своим видом изобразил внимание. Селия печально улыбнулась и пояснила:
— Маленькой глупой девочке очень хотелось, чтобы её мама в свое время смогла сделать то же самое, что совершила леди Мария ради вас.
Девушка подняла с земли сухую веточку и поворошила ею травинки у корней деревьев.
— Я почти ничего не помню о маме. Только голос и руки… Но как ждала её, помню очень хорошо. Когда отца отправили работать в Кленцию и он взял меня с собой, я восприняла это как предательство! Мне думалось, что мама вернётся и не сможет нас найти… Я подросла, поняла, что зря ждала. Повода обижаться на отца больше не было, но обида осталась…
Селия нарисовала на земле несколько линий и отбросила прутик. Подняла голову и, прищурившись, посмотрела на переплетение ветвей. Некрупные удлиненные листья были плотными и очевидно тяжелыми для столь изящных веток.
— Я отказывалась разговаривать с ним. Да и с кем-либо другим — тоже. Если честно, я была угрюмым и не слишком приятным ребенком!
— Мне так не показалось, — тихо возразил Чарльз. — Ты была жизнерадостным, очаровательным бесенком! Правда, тогда мне думалось, что больше жизнерадостным, чем очаровательным…
Селия повернулась к нему, блеснула глазами сквозь прорези маски, лукаво улыбнулась и уточнила:
— Но, что бесенком, ты не сомневаешься, — и увидев его ответную улыбку, продолжила. — Ты знаешь, а за то, что я вновь стала интересоваться окружающим миром, стоит поблагодарить тех самых родственниц, вид которых так впечатлил меня сегодня!
Чарльз чуть склонил голову, поощряя её продолжить рассказ.
— Карнеилла и Эжени Бадауд, мать и дочь. Мы столкнулись с ними на прогулке в парке. Карнеилла наговорила много лишнего. О маме в том числе. Отец в ответ тоже сказал ей что-то не слишком приятное, а у меня случился спонтанный выброс силы.
— Было много пострадавших? — подобрался Чарльз.
— Обошлось без жертв, — успокаивающе махнула рукой Селия. — Почти… Карнеиллу обдало водой из паркового фонтана. Пострадали ее шляпка, макияж и чувство собственного достоинства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А как ты? Долго в себя приходила?
— Ты знаешь, вот как водой в лицо Карнеиллы плеснула, так и пришла. И людей вокруг себя заметила, и небо голубое, и отца…
Девушка пару раз перекатилась с носков на пятки, потом вскинула голову и обхватила себя руками.