Прэнтис-старший и Добс пошли проведать своих дам, Бесс решительно поднялась и направилась к бару, у которого расположились Ричард и Вильям. Она боялась, что мужчины заметят, как неуклюже она идет в своих огромных башмаках, но те не обратили на нее никакого внимания. Заказав себе стакан виски и считая, что пить его не обязательно, она села на обитую бархатом кушетку, полускрытую баром от беседующих.
— Ты же знаешь: отец не даст мне больше денег! — В голосе Вильяма слышалось отчаяние.
— Мы можем обстоятельно обсудить ситуацию наедине, — предложил Ричард.
— Вот и давай обсудим. Здесь никого нет.
Итак, Вильям даже не заметил «маленького Мука». Но Ричард кивнул на незнакомца. Тогда Бесс глотнула немного виски, притворяясь равнодушной к их разговору.
— О, кому это интересно? — воскликнул Вильям. — Да и без того завтра утром все будут знать, что я по уши в долгах.
— Ты заядлый игрок, — мягко произнес Ричард. — Заядлых игроков легко обыгрывать, потому что они не умеют вовремя останавливаться. Ты считаешь, что следующая раздача непременно принесет тебе выигрыш, и потому всякий раз поднимаешь ставку. А я только подстраиваюсь под твою ставку, имея лучшие карты, чем ты.
Вильям застонал. Выглянув из-за угла бара, Бесс увидела, как он обхватил голову руками.
— Но у тебя всегда есть деньги, — тоном упрека сказал Вильям. — Я жду, что и у тебя они кончатся, но этого не бывает никогда. Кто ты, черт возьми? И что ты хочешь от меня?
— Ты отлично знаешь, кто я, — спокойно произнес Ричард. — И знаешь, чего я хочу.
— Проклятье! Я даже не буду завтра на собрании.
— То есть как это не будешь? — прошипел Ричард. — Смотри, это для тебя плохо кончится!
— Но они все равно собираются обсуждать лишь стоимость перевозок и оплату проезда пассажиров.
Бесс пыталась тянуть понемножку виски, чувствуя, как оно обжигает горло, и притворяясь, что не слушает.
— Все это — идеи Вандэрбилта, — сказал Ричард. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что он возьмет под контроль столько железнодорожных путей, сколько сможет. — Ричард говорил грубоватым, спокойным голосом. — Он не сумеет прибрать к рукам только Балтиморскую и Огайскую дороги, но и нам не позволит вмешаться.
Вильям вскочил:
— Какое это, черт возьми, имеет отношение ко мне?
— Ты знаешь, Вильям. Не играй со мной. — Ричард помолчал, глядя Вильяму в глаза. — Если ты заберешь свой капитал из «Б и О», то навредишь нам. Это очень просто: не забирай свой вклад! Ты задолжал мне крупную сумму. Ты ведь не сказал своему отцу, сколько должен, поэтому он и не тревожится. И пусть не тревожится! Все, что от тебя требуется, — не выходить из дела. И мы забудем о твоем долге. Ты не должен давить на «Б и О», а я не буду давить на тебя.
Вильям нервно ходил мимо стойки бара, деланно улыбаясь. Отчаяние клубилось в его глазах.
— Итак, ты получаешь деньги от президента железнодорожных компаний Балтимора и Огайо Гаррета? Мне бы следовало догадаться раньше. Ты шпионишь в пользу «Б и О», Хоскинс? Моя сестра будет отнюдь не в восторге, услышав это.
Хоскинс стиснул плечо Вильяма.
— Не пытайся мне угрожать, — прорычал он. — Мои отношения с Джинни никак не связаны с этим, и ты знаешь это!
— Я тебе верну все до последнего цента! Лорд будет готов бежать уже в следующую субботу.
Но ни голос Вильяма, ни его красное лицо не внушали доверия.
— Я жду возвращения своих денег сегодня вечером. Или обещания оставить в неприкосновенности твой вклад в «Б и О», — категорически заявил Ричард.
— Проклятье! Ты же знаешь, я не могу вернуть их сегодня!
— Правильно. Значит, остается второе.
Вильям одним глотком допил свое виски:
— Я достану деньги для тебя, Хоскинс. Если даже мне придется их украсть, ты получишь свои проклятые деньги! — Вильям с треском поставил пустой стакан на стойку бара и стремительно вышел.
Ричард Хоскинс спокойно допил свое виски и подошел к молодому человеку в пенсне.
— Мне заплатить вам? — с подчеркнутой вежливостью спросил он. — Или вы джентльмен?
— За что заплатить? — изумился молодой человек.
— За то, чтобы вы сохранили услышанное в тайне.
— Я артист и не интересуюсь ни делами, ни деньгами, — фыркнул Эбрахэм Вуд.
Ричард поклонился небрежно и отошел к карточному столу.
Все мужчины, кроме судьи Харта, вернулись. Вильям, похоже, сполоснул лицо холодной водой. Бесс заняла свое место за столом и с нетерпением ожидала начала новой партии. Игра показалась ей довольно простой, а оставшиеся четыре стодолларовые бумажки прибавляли уверенности в себе.
Однако ее надеждам не суждено было сбыться. Джон Моррисэй вошел в комнату вслед за Элиджем Добсом и, прошествовав прямо к Эбрахэму, бесцеремонно взял его за плечо:
— Мне надо поговорить с вами, но не здесь.
Все, кроме Джерида, выглядели смущенными. Он же ухмылялся и спокойно тасовал карты.
— Надеюсь, скоро увидимся, Эби, — бросил он. — Мистер Моррисэй, будьте повежливее с молодым человеком: он еще очень юн.
Моррисэй довел Эбрахэма до двери, сильно сжимая его локоть. За дверью он отпустил локоть со словами:
— Я рад, что вы не моя дочь!
Бесс почувствовала, как бледнеет.
— Мы спустимся по черной лестнице, мисс Харт. Но если вы станете убеждать меня, что вы не мисс Харт, а Эбрахэм Вуд, то я сорву ваш парик и усы и приведу вас обратно к джентльменам.
Он шел впереди нее по лестнице, то и дело оборачиваясь. Бесс больше всего заботилась о том, как бы не свалиться прямо на него в своих безразмерных башмаках. Когда они подошли к выходу, Моррисэй распахнул перед ней дверь:
— Бенджамин Вуд ждет вас у себя в гостинице. Идите туда и переоденьтесь. Только после этого можете вернуться. Никто не должен знать, что женщина, переодетая мужчиной, пробралась мимо Джона Моррисэя в игровые комнаты! Только попадись я на язычок сплетникам, как из этого раздуют политический скандал.
Бесс расплылась в улыбке:
— Согласна всей душой!
Интересы Моррисэя неожиданно совпали с ее собственными.
Он повернулся, чтобы уйти, но Бесс остановила его:
— Объясните, пожалуйста, как вы узнали о моем маскараде.
Моррисэй замешкался было от ее наглости, но все-таки ответил:
— Я с самого начала кое-что заподозрил. Потом понаблюдал за Бенджамином и выяснил, что он откуда-то достал еще сотню долларов. Посоветовался с Джеридом Инмэном, и мы вместе взялись за Бенджамина.
— Бедный мальчик! — искренне посочувствовала актеру Бесс.
— Он во всем сознался, как только я пообещал оторвать ему голову, — небрежно добавил Моррисэй.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});