Тридцать семь нас было… Теперь все мы здесь, кроме одного.
Команда говорит, а он дрейфует между ними, заучивая, понимая, выясняя. Первый помощник, мистер Грей, представляет матросов, а капитан старается — тщетно — избегнуть ядовитых порывов воздуха, вырывающихся меж зубов этого человека.
— Смотрите, капитан, это мистер Кидни, тот, с ногой, покрытой незаживающими язвами. Он не хочет, чтобы ее просто отрезали. Парень уже умирает, но бросается в каждую битву, первый на подъеме, первый в драке, красным флагом оборачивает свои сочащиеся нарывы. «Пристрелите меня, — кричит он. — Пристрелите, и покончим с этим». Видите ли, он жаждет золота, но еще больше хочет, чтобы ему отрезали ногу, ведь ампутация — это слишком просто, да и денег ему тогда не видать. А все остальное, смерть к примеру, всего лишь приятное дополнение. У этого человека, похоже, очень большой и болезненный долг перед прошлым. Помяните мои слова, капитан. Он никогда не упадет. Мистер Кидни слаб, но станет драться, пока швы не разойдутся. Этот пес пропитан неудачей. Его нога гниет, но он будет идти, пока не испустит дух.
Следующий — мистер Тэмсин, сэр, тот, на квартердеке,[10] складывает флаги. Сделан из смолы, дерева и соли. Порежьте его, и из раны потечет морская вода. Брат волн с детства. Однажды выжил, упав в море, кишащее акулами. Одна, большая, впилась ему прямо в грудь, пропоров легкие. Он оказался так близко к смерти, что мог потрогать рваный подол ее мантии. Но каким-то образом вернулся. Вернулся, и теперь все знают, когда мистер Тэмсин рядом. Он дышит, и ты слышишь звук плещущихся волн. Некоторым здесь этот матрос не нравится. Парни держатся от него подальше. Считают призраком или предупреждением.
— Все это крайне увлекательно, мистер Грей, — говорит Лоу, закрывая глаза. — Крайне увлекательно и стало бы большим подспорьем для капитана, любящего, чтобы у его матросов был характер. Но, видите ли, мистер Грей, и не поймите меня неправильно, единственный человек, который меня заботит, во сне ли, наяву, единственный человек, о котором я думаю, — это Джейкоб Феттер.
И первый помощник крадучись отходит назад, склонив голову, как и все они. Капитан знает — за его спиной шепчутся. Закоулки корабельного трюма запорошены пылью слухов и беспокойства.
Он одержим, да-да. Это станет его гибелью. Феттер победил еще до того, как нанес удар возмездия.
Лоу не возражает против болтовни. Ни одна его команда даже не мечтала о мятеже. По крайней мере, пока матросы натирают палубу, следят за горизонтом и сердца их холодны. Капитан громко аплодирует им. Поворачиваются головы. Усталые, бездушные глаза, глаза псов. Глаза акул. Вымотанные пираты. Опустошенные люди.
— Говорят, вы все бесполезны, — начинает Лоу. — Говорят, ваши лучшие дни закончились десять лет назад. Сейчас вы — команда волочащих ноги инвалидов. Безумцев, готовых к последнему пристанищу. Так вот, я не верю в это. Вы пришли работать на меня, а значит, в вашей крови еще осталась сталь. Молодость? Мускулы? Они ничего не стоят, если нет огня, питающего их. А про огонь я знаю все. И вижу его в вас. Вы, наверное, устали, может, даже готовы пасть, но я распознаю ярость, когда вижу ее. Я не попрошу вас ни о чем, к чему не готов сам. Я стану мыться с вами, есть, драться. А когда мы будем сражаться… О боже, парни! Когда мы будем сражаться, вся сила Атлантики встанет за нашими спинами. Я обещаю вам десять золотых дублонов, пожизненный запас рома, корабль, способный бросить вызов «Мести королевы Анны»,[11] если вы поможете мне убить Джейкоба Феттера, стереть его с лица земли. Одна последняя великая задача. История смотрит на вас, на каждого. Что скажете?
Он поворачивается на каблуках, а одобрительный гул возносится до самых верхушек мачт, но столь же быстро, как маска, сорванная с лица, с губ Лоу исчезает улыбка. В его сердце нет ничего, кроме бездонного холода.
Вода ночью. Может, нефть. Может, черный лед. Может, кровь. Размазня из мечты. Пена душ храбрых людей, слишком испуганных, чтобы показать свои истинные чувства. Людей, которым выпала страшная смерть, но они ни разу не вскрикнули. Не позвали в смертный миг своих матерей. А ты позовешь, Джейкоб Феттер. Позовешь.
II
33°07′ северной широты, 24°06′ западной долготыВода застыла и похожа на стекло. Море успокоилось. Мерцание отражается в моих глазах, когда я перегибаюсь через борт и смотрю вниз. Отдаю приказ вычистить пороховой погреб и снять паруса на починку. Может, у этих людей и много ран, но говорить с ними снова мне не нужно. Им не нужны приказы, куда совать свой нос, когда вода не пенится под килем.
— Паруса упали, капитан, скоро будет жарковато.
Я смотрю на обратившегося ко мне человека. Не помню, где его нанял. На какой-нибудь мощенной булыжниками улице Лиссабона, омытой потоками крови и вина? На пляже в Италии, забитом сетями и телами? Кожа походит цветом на перестоявший чай. Из-за голоса моряка выгнали из какого-то порта на юго-западе Англии. Плимута, кажется. Или Бристоля. Он старается не смотреть на меня слишком долго.
— Как вас зовут?
— Роберт, сэр. Роберт Гринхальг.
— Мистер Гринхальг, я благодарен вам за заботу. В полдень команда может пройти в трюм на два часа. Вы же, в свою очередь, останетесь здесь, со мной, наблюдая за погодой и выслеживая пиратов. Понятно?
— Все ясно как вода, в которой мы сидим, капитан, — говорит матрос, но я снова не могу отделаться от чувства, что он называет меня капитаном то ли с сарказмом, то ли с презрением.
Я уже хотел попрощаться, когда он вдруг встал напротив меня. По спине пробежал холодок, рука почти неосознанно потянулась к рукояти сабли. Матрос не вооружен, но странно улыбается, хотя, возможно, в таком впечатлении повинен шрам, змеящийся по левой щеке.
— Люди еще на вашей стороне, — произнес мистер Гринхальг. — Сейчас. Но уже пошли разговоры. «Откуда этот капитан Лоу знает, где Феттер? Откуда он знает, каким курсом идти?»
— Я — капитан этого судна. Это единственный ответ, который вам нужен.
Мистер Гринхальг почтительно склонил голову. Когда он опустил веки, на смену настоящим глазам пришли нарисованные, это меня разозлило. Татуировка, вполне обычная среди пиратов. Я уже видел ее. Утешение: даже во сне мы настороже. Матрос кивнул и отошел в сторону.
— Мистер Грей! — крикнул я, разозлившись из-за беспокойства, которое пробудили во мне этот разговор и этот человек. Он мне не понравился. — Мистер Грей!
Оказалось, я не нанимал мистера Гринхальга напрямую. Я старался держать себя в руках, пока первый помощник объяснял, каким образом тот очутился на борту во время набора команды в Ливерпуле. Никто его не знал. Он спал вместе со всеми и завоевал расположение, раздавая всем желающим кусочки сушеного манго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});