Он медлил, и у Кэт вырвался сдавленный всхлип. Грэйс встала. Ей не побить Дэвида в драке, то время прошло. Но с ней оставалась ее слава. Ее гнев. Она не сомневалась, что капитан такого корабля, как «Сердце королевы», не станет затевать здесь драку.
Наконец Дэвид кивнул ей, почтительно отсалютовал шляпой. И ушел.
Кэт, похоже, готова была завопить, будто вернулись давние детские припадки буйства. Лицо ее пылало, губы дрожали. Но она не стала вопить и ничего не сказала. Не сказала даже: «Я тебя ненавижу». Повернулась и выбежала из кухни.
— Кэт! — крикнула вслед Грэйс.
Ей столько всего хотелось сказать. «Дай мне объяснить. Позволь рассказать, почему тебе нельзя с ними. Я хочу для тебя лучшей жизни, чем прожила сама, а лучшая жизнь — не в море»… Но что толку. Девчонка бросилась на кровать, чтобы хорошенько выплакаться. За эти годы Грэйс выслушала сотни историй, рисовавших ее мерзавцем, предателем, выстрелившим в спину своему капитану, покончившим со славными плаваниями «Нимфы».
Только теперь, в эту минуту, она и чувствовала себя мерзавкой.
В полночь в тишине слышен был только шум прибоя. Равномерный, непрестанный и вечно меняющийся шум. Одни волны тяжело бьют в берег, другие ласково плещут, одни большие, другие маленькие. Можно всю жизнь слушать шум волн, и все равно не угадаешь, какой будет следующая.
— Твои глаза как лунный свет на волнах, — сказал ей Алан, когда начал ухаживать за ней.
— Ты украл эту строчку у бездарного менестреля? — улыбнулась она.
— Кто я такой, чтобы судить его дар? Он пел на рыночной площади. Я прошел мимо и услышал одну только эту строчку. Может, следующая была лучше. Но если бы я дождался следующей, опоздал бы на свидание с тобой.
Она рассмеялась его чувствительности и тому, что все, пожалуй, так и было.
Что сказал бы Алан, если бы видел ее сейчас? Такой, какой стала теперь, она была бы ему противна. Дряблая трусиха, боится даже подумать о приключении. «Я всего лишь выполняю ваш приказ, сэр».
Этой ночью на волнах блестела луна. Галеон «Сердце королевы» еще не поднял якорь.
Грэйс легла в постель засветло, но не спала, вслушивалась в шум волн и потому услышала, как открылись ставни в комнатке Кэт, услышала, как кто-то шуршит и скребется, вылезая из окна. Девчонка думала, что она не проснется, но Грэйс были известны все эти уловки.
Грэйс лежала одетой. Теперь она встала, вышла в зал таверны, а из него — в переднюю дверь. Кэт как раз кралась вдоль стены. Грэйс встала у нее на пути.
Кэт завернулась в плащ и прижимала к груди узелок. Не на прогулку собралась, не просто хотела еще разок взглянуть на новый галеон. Побег. Мысленным взором Грэйс увидела круглолицую золотоволосую малышку, уставившуюся на нее большими глазами, полными вины за какое-то ребяческое преступление — разбитую крынку или грязные следы, оставшиеся в кухне. Но сейчас перед ней стояла другая Кэт. Молодая женщина, твердо сжав губы, смотрела ей прямо в лицо. Когда она успела так вырасти? И как это Грэйс не заметила?
— Ты меня не остановишь, — сказала Кэт. — Я ухожу. Если придется, буду драться с тобой, хоть ты и Грегори Ларк.
Грэйс не думала, что это имя звучит так грозно. Оно было историей, сказкой.
Если бы не Кэт, она успела бы забыть, каким был Алан. И что бы он сейчас сказал? «Отпусти ее, или у тебя не будет случая попрощаться».
— Тебе надо обрезать волосы и перевязать грудь, — сказала Грэйс. — И научиться говорить и ходить, как ходят и говорят мальчишки. Тебе ни на минуту нельзя будет забыть, что ты изображаешь мальчика. Ты понимаешь?
Кэт быстро, по-птичьи, кивнула.
— Мужчины, которые любят мальчиков… Дэвид их к тебе не подпустит. Но ты должна уметь сама о себе позаботиться. Дэвиду я доверяю, но только ему, а он не всегда будет рядом, чтобы тебя защитить. Ты понимаешь, Кэт?
— Да, да, понимаю… — Она вдруг расплакалась — беззвучно, только слезы текли по лицу.
Грэйс шагнула к ней, и девочка бросилась навстречу, крепко-крепко обняла.
— Вернись ко мне живой, Кэт, — шептала Грэйс. У нее перехватило горло, и слезы так же текли по щекам. Ей надо было столько сказать Кэт, дать столько советов, но не было времени: скоро отлив и Дэвид, конечно, ждет на причале. Но на один последний совет времени хватит. Одна последняя, отчаянная мольба. — И ради бога, не влюбляйся в своего капитана!
«The Nymph’s Child» by Carrie VaughnКОНРАД УИЛЬЯМС
68°07′15″ северной широты, 31°36′44″ западной долготы
Перевод Н. Кудрявцева
I
Звезды вращались за его спиной. Капитан Лоу явился, словно плохая погода, словно нечто отделенное от природы, некая иная сила, движимая ромом, болью и местью. Сталь в зубах. Руки в крови. Его собственной? Он не был уверен. Впрочем, и не задумывался особо об этом. Нет времени останавливаться и думать о ранах, об умерших и убитых. Два месяца прошло с того момента, как «Гордость Мерси» вышла из Ливерпуля. Пороховой смрад разъедал ноздри, во рту стоял кислый вкус страха. Подступало безумие.
В мозгу капитана властвовал Феттер, обволакивая сознание удушливым дымом, нагоняя тени, словно в кузнице. Джейкоб Феттер — мразь морская, падальщик, жрущий донные отбросы, поганая тварь. Месяц назад, в дождливую ноябрьскую ночь, в темной гавани к югу от луны, скрывшейся тогда за облаками, потому, может, и к северу, а может, и в самом аду, Джейкоб Феттер и его команда пробрались на борт и вырезали людей капитана Лоу. Всех хороших людей. Всех жестких, цвета красного дерева людей, мускулистых, с обветренной кожей, любящих грог, которые, скорее всего, без единого стона вынесли бы протаскивание под килем.
Тридцать семь нас было… Теперь все мы здесь, кроме одного.
Земля той гавани, поле боя… лед, растаявший под напором горячей крови, к утру превратившийся в коричневый сироп. Внутрь закатили бочонки с древесной стружкой. Наружу вынесли трупы, некоторых изрубили на куски. Феттер украл язык каждого мертвеца и выколол всем глаза деревянным штифтом, насвистывая при этом веселую мелодию. Мелодию, неизвестную Лоу, но оставшуюся в памяти как первая встреча со смертью.
Капитан преследовал тень Феттера от Плимута до Португалии, от Бреста до Берингова моря. Его новая команда — сборище шелудивых крыс, взятых со дна общества, выброшенных с резаными ранами из борделей, готовых к любой работе, знающих его имя. Знающих его прошлое. Это теперь судьба Лоу. Сильных мужчин не осталось. Поэтому ему пришлось пригласить на борт призраков.
Тридцать семь нас было… Теперь все мы здесь, кроме одного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});