Спецпроекты ЛГ / Азербайджан - жемчужина Турана
Миниатюра XVI века. Художник Ага Мирек
ШАХ ГАСЫМ АНВАР
(1356–1433)
Один из выдающихся представителей азербайджанской поэзии XIV–XV веков Шах Гасым Анвар родился в Тебризе. В юности получил всестороннее образование, основательно изучал и светские, и теологические науки своего времени. В молодости очень увлекался религиозно-философской поэзией. Любил много путешествовать пешком по разным городам Ближнего и Среднего Во-стока: побывал в Ардебиле, Астаре, Гилане, Хорасане, Герате, Самарканде, Джаме, Харджурде, был и в Греции, и в Турции. Похоронен близ Харджурда.
Шах Гасым Анвар оставил богатейшее творческое наследие на двух языках: на персидском и на тюркском. Написал множе-ство газелей, кыты, рубаи, тарджибендов, месневи и прозаических произведений. Он прославился как суфийский поэт, в его творчестве также немалое место занимают философско-дидактические и романтические произведения. Любовная лирика в творчестве Гасыма Анвара занимает особое место, его любовные газели ещё при жизни принесли ему большую известность.
Глубокие научно-философские взгляды великого поэта широко отражены в его известном объёмном месневи «Анисул – ари-фин» – «Друг мудрецов». Здесь автор рассказывал о духовном мире человека: о страсти и желании, о душе и душевном пережи-вании, об уме и любви. «Друг мудрецов» написан и в стихах, и в прозе.
Из-под пера Шах Гасыма Анвара вышли и другие бесценные научно-философские произведения: «Сборник о науке», «О сно-видениях Теймура», «Сто моментов суфийских терминов». Для написания этих произведений Шах Гасым Анвар глубоко изучал и анализировал всю классическую восточную научно-философскую литературу.
Шах Гасым Анвар является не только великим романтическим лириком, философско-дидактическим суфийским поэтом, но и выдающимся учёным, философом-человековедом древнего Азербайджана.
Газели
КАК НЫНЕ ИМЯ ТВОЁ?
Кумир мой, ангел лукавый, как ныне имя твоё?
Ты сердцу грозишь расправой, как ныне имя твоё?
Два мира твоё названье, воли твоей,
Луна не так величава, как ныне имя твоё?
Миры бездонною чашей в ладонях твоих лежат, –
Едина и многоглава, как ныне имя твоё?
О врачеватель скорби, любимая, светоч мой,
Возносим тебя по праву, как ныне имя твоё?
Ты – откровенье духа, воительница и раба,
Шахиня моей державы, как ныне имя твоё?
В предвечности было слово и вечным стало оно.
Кто смертный тебе по нраву, как ныне имя твоё?
Ты сердце нам опьянила и жизни наши взяла.
Соперникам дай отраву. Как ныне имя твоё?
Все тайны земли постигла, жемчужина дней моих,
Как облако ты кудрява, как ныне имя твоё?
Ты есть конец и начало, ты вместе – форма и смысл,
Гасыма Анвара слова, как ныне имя твоё?
ПУСТЫННАЯ ДОРОГА
Пустынен путь, ступни в пыли и ночь моя темна.
Любовь и смерть в одно сплела враждебная страна.
А жизнь спешит – вот-вот пройдёт дорогою невзгод,
Никто не знает, как судьба в скитаниях трудна.
Ты, сердце, робко уповай, что есть священный край,
Песком Вселенной – сонмом звёзд там ночь озарена.
Любовь, твердили нам ханжи, – дитя лукавой лжи.
Но верят истины друзья – любовь, как жизнь, сильна.
Начётчик благостно святой живёт с душой пустой,
Нет правды в выспренних словах, в них ложь заключена.
И нашей боли не поймёт вкусивший от щедрот,
Он в безопасности, а нас морская бьёт волна.
Сказал я: «Жизнь из-за тебя и веру проиграл».
«Гасым, мир – игрище страстей!» – смеясь, рекла она.
ОПЬЯНЕНИЕ
Мой разум пьян, душа пьяна, я опьянён давно.
Любовь к тебе меня пьянит, хмельнее, чем вино.
Пылинки пьяные вершат свой пьяный хоровод.
Пьяна земля, пьян небосвод, где пьяных звёзд полно.
Ступай в цветник, там по весне пьянеют соловьи,
Мак опьянён, а в глубине от пьяных роз красно.
Хмельны влюблённые сердца, вкушая благодать,
И милосердье, и вино сегодня заодно.
С дней сотворенья было так, до ангельской трубы, –
Шёл опьянённый караван пустыней, где темно.
Свободно сердце от забот, от мысли: «Что и где?»
В Каабе, в капище жрецов оно опьянено.
Мир в опьянении своём не мыслит ни о чём,
Никто не знает, что ему судьбой предрешено.
Велик вселенной океан, мир – капелька его.
Пьян океан. Мы – капля в нём. Пьяно морское дно.
Так мудрствует Гасым, чей разум опьянён.
Дух опьянён, вся жизнь пьяна, грядущее пьяно.
ЗАЧЕМ?
О чём, мой друг, твоё повествованье?
О двух влюблённых древнее преданье.
Коль не случилось светопреставленья,
Что означают вопли и рыданья?
Коль предстоит нам бренный мир покинуть,
Зачем о шумном печься караване?
Коль у владыки щедрости не видим,
К чему тогда просить благодеянья?
Когда ты плоть постом не умерщвляешь,
То суфиев не нужны назиданья.
Коль не нальют вина в питейном доме,
Какая польза в целом мирозданье?
Когда весна бессолнечно-дождлива,
К чему холодной осени дыханье?
Коль в этом мире мы в едино слиты,
Зачем тогда раздоры между нами?
Коль золотом Гасыма называют,
Зачем его оспаривать деянья?
НЕМАТУЛЛА ДИЛМАГАНИ КИШВЕРИ
(1445–1525)
Среди азербайджанских поэтов XV века, писавших и творивших на родном тюркском языке, наибольшее внимание привлекает Нематулла Дилмагани Кишвери. Он родился в Тебризе, был высокообразованным человеком, наряду со светскими знаниями владел и теологией, в совершенстве знал арабский, персидский и тюркский языки. Некоторое время служил при дворе правителя династии Аггоюнлу Султана Ягуба (1478–1490).
Кишвери дружил с видным поэтом и государственным деятелем Алишером Навои (1441–1501) и после ухода из султанского двора переехал в Самарканд и воспользовался покровительством своего друга. Он недолго жил в Самарканде и в 1490 году, год смерти султана Ягуба, вернулся в Тебриз и проживал там до конца жизни.
Поэзия Кишвери – один из ярчайших образцов азербайджанско-тюркского стиха, он использовал основные жанры классиче-ской лирики, и в каждом случае ему удавалось проявить свои индивидуальную манеру и почерк.
В его творческом наследии значимое место занимают газели, источающие душевное тепло, волнующие искренностью чув-ства. Поэт писал и о земной красоте, любви, и о любви божественной – духовной. Эта двойственность – двуединство реального земного чувства и мистической любви – находит отражение в содержательной ткани стиха. В произведениях отчётливо просле-живаются следы общественных социальных событий и личной судьбы, видны вехи и моменты его биографии, душевных при-вязанностей и взаимоотношений.
Одной из заслуг Кишвери как выдающегося поэта является творческое преломление художественного опыта и новаторского ду-ха узбекского классика Алишера Навои в практике азербайджанско-тюркского стиха XV века. Он часто вносил в лексическую ткань чагатайско-тюркскую струю, часто обращался к тахмисам – формам своеобразно рифмованных пятистиший, которыми пользовался Навои.
Газели
ЭТО Я
Кто милой душу отдаёт в самозабвенье – это я.
Тот, кто в мучительстве живёт без исцеленья – это я.
Кто на Меджнуна стал похож, в тебя влюблённый,
как в Лейли,
Теряя голову свою, не ждёт спасенья – это я.
Кто, уподобясь мотыльку, сгорает в пламени разлук,
Уже не видя пред собой свечи горенья? Это я.
С тех пор, как сердце приковал к цепям
смутительных кудрей,
Тот, кто в безбожности отверг вероученья, – это я.
Увы, не для меня расцвёл в Эдеме девственный цветок,
Тот садовод, что не видал его цветенья, – это я.
Тот хромоногий муравей, что к Сулейману не приполз
И разуверился во всём в одно мгновенье, – это я.
Рабы пришли на твой порог, один из сотни Кишвери, –
Раб, что султана не видал и в отдаленье, – это я!
РОК НАДО МНОЮ ПОДШУТИЛ
Душой пожертвовать пришлось, но я назвал тебя моей.
Не знал, что станешь ты бедой, злосчастьем
долгой жизни всей.
Мечтал, чтоб доброй ты была, бальзам на раны пролила,
Не знал я, что в моей любви не будет безмятежных дней.
Знай, без тебя, о мой цветок, осенний холод сердце сжёг.
Напрасно я молил весну: «Дыханьем душу обогрей!»
На исцеленье уповал, с надеждой робкою взывал,
Я с каждым днём любил тебя всё безнадёжней и верней.