Лучше поздно, чем никогда.
— Правильно. Уверен, соседи с тобой согласятся, когда начнут подсчитывать убытки и гадать, почему разрушены их дома.
Он меня понял. Если бы он сподобился слезть со своей воображаемой подстилки раньше, мы могли бы избежать многих неприятностей.
Не будем вступать в перепалку, Гаррет. Время упущено. Давай не растрачивать его дальше.
— Заметано. По-твоему, ты знаешь, что происходит? Ты знаешь что-нибудь об этих Сынах Хаммона?
Я вспомнил их. Жестокий нигилистический культ. Жизнь для них — бедствие, страдание и наказание. Она будет длиться, пока они не снимут оковы со своего Разрушителя, который очистит мир от скверны, разрушив все до основания. Многих поглотит бездна, но Истинно Верующие, или Верные, те, кто служит ему беззаветно, те, кто поможет освободить Разрушителя и приблизит конец света, будут вознаграждены вечным блаженством. Их рай напоминает примитивный рай Культа Теней. Мед и молоко, золотые дома, неистощимый запас услужливых девственниц.
— Эта часть звучит не так скверно.
На твой вкус, конечно.
Я ждал, что он скажет дальше.
Культ уходит корнями во времена вашего пророка Террелла. Тысячу лет назад его объявили еретическим, а его поклонников подвергли преследованиям. До тех пор он ничем не выделялся из бессчетного множества Анитских культов. Еретики бежали от гонений в различные нечеловеческие области. Одна община обосновалась в Каратхе. Там доктрины культа были заражены нигилизмом темных эльфов, а потом претерпели изменения под влиянием дьяволопоклонников, которые и сделали мировоззрение Сынов Хаммона таким, как оно выглядит ныне. Это произошло триста лет назад. Тогда же высшее духовенство культа начало говорить о непосредственных откровениях с небес, откровениях, которые миряне могли получить лично. Культ стал набирать силу, влиять на политику. Верующие пытались приблизить коней, света.
Они потерпели поражение, Гаррет. Сначала против них ополчились силы империи и церквей, потом хозяева Каратхи начали побаиваться Верных и решили от них избавиться.
В итоге приверженцами Разрушителя остались только люди, поскольку с человеческим населением в Каратхе дурно обращались. Культ пустил в ход все доступные ему средства запугивания. Через два поколения Сыны Хаммона стали хозяевами Каратхи. Знать темных эльфов оставили в живых, но их правительство было марионеточным. Провинция на пятьдесят миль вокруг попила под влияние культа. Оттуда потянулись убийцы-фанатики, успокаивающие навеки врагов Разрушителя. Культ стал настолько опасным, настолько жестоким, что у первых карентийских королей оставался один выбор — воевать или покориться. Они, как свойственно людям, выбрали войну. Они были полны решимости истребить культ. Одно время казалось, что они преуспели. Король Беран объявил, что с ними покончено, но его тут же убрали убийцы из общины, которая обосновалась в Танфере. Его сын Бриан продолжил борьбу и, казалось, уничтожил последние очаги культа полтора столетия назад. Ты следишь?
— Ну, в достаточной мере. Я не все понял, но ведь мне это не понадобится, чтобы с ними управиться, правильно?
Ты должен понять только то, что они опаснее всех, с кем тебе доводилось бороться, за исключением, возможно, вампиров, защищавших свое гнездо. Они не просто верят — они знают. Их дьявольский бог говорит с каждым из них напрямую, без посредников, и дает им возможность заглянуть в рай, где им предстоит провести вечность. Они пойдут на все, потому что знают — никакое наказание не сравнится с ожидающей их наградой. Они ничего не боятся. Они спасены и возродятся к жизни, чему получили конкретное доказательство. Они не нуждаются ни в чьих словах, кроме слов самого их бога.
Тут меня действительно мороз по коже продрал.
— Какого черта? Мне это ни к чему. Я неверующий. Ты пытаешься убедить меня, что никаких ангелов не существует, но зато есть бог, который на самом деле дьявол и…
Уймись! Довольно!
Я немного успокоился, хотя бившая меня дрожь унялась не вполне. Представьте себе, каково столкнуться лицом к лицу с возможным доказательством того, что нечто, на ваш взгляд, совершенно отталкивающее, является законом Вселенной.
Мы, логхиры, не обнаружили никаких доказательств существования богов. Хотя мы не нашли и опровержения этого, но против восстает логика. Для того, чтобы объяснить все сущее, боги не требуются. Природа не производит ничего лишнего.
Ему никогда не доводилось бороться за выживание в болоте, в котором кишело пятьсот разновидностей паразитов. Может, боги тоже своего рода паразиты, только духовные.
Но в любом случае доказательства или их отсутствие не обязательны для разума, которому нужна вера. И этот разум становится вдвойне опасным, когда ему представляют то, что он принимает за доказательство. Тогда он начинает создавать то, во что верит.
Все-таки я не совсем впустую потратил время, околачиваясь около него.
— Ты хочешь сказать, что кто-то затеял игру с Сынами Хаммона, притворяясь их богом? Кто-то водит их за нос, обделывая свои грязные делишки?
Когда культ правил Каратхой и окрестностями, возвратился некто. Мы, бывшие причиной его краха, верили, что уничтожили его. Возможно, мы потерпели неудачу. Или, может быть, его место занял другой. Хотя последнее представляется очень маловероятным. Легче допустить, что тот, с кем мы боролись, каким-то образом избежал гибели и все эти годы втайне лелеял свою злобу.
Я оказался на высоте.
— Мы толкуем о другом мертвом логхире, так? — Не нужно много воображения, чтобы представить себе, каких дел мог бы наделать мой старый дружок, если бы не был так чертовски ленив.
О нем. Мы говорим о единственном за всю историю логхире, сошедшем с ума. Об истинном Сыне Зверя, если угодно, который совершил много великого зла, пока жил под личиной нескольких самых кровавых негодяев вашей истории. Но после того, как праведные предали его смерти, он силится сотворить еще более страшное зло.
Мы болтали долго. Покойник убедил меня не только в том, что живой логхир может сойти за человека, но и в том, что такое случалось уже бессчетное число раз — и некоторые из худших людей прежних времен и даже парочка святых были вовсе не людьми. Но ему так и не удалось растолковать мне, почему. И это, несмотря на наше печально известное пристрастие вечно совать нос в чужие дела. Но мы, люди, — одно дело, логхирам же положено стоять в сторонке и смотреть на нас свысока.
— Чертовски занятно. Я узнаю о логхирах такие вещи, о которых никогда не подозревал. Мы должны как-нибудь вернуться к этой теме. Но сейчас у нас нет времени. Нам нужно пошевеливаться, иначе вся государственная машина переведет нас на осадное положение и мы не сумеем ничего сделать.
Наверное, ты прав.
— Ты считаешь, что где-то здесь крутится логхир, ожививший старый культ? Я покупаю твою историю. Но какого дьявола они рыскают по Танферу?
Должен признать, это ставит меня в тупик. Я думаю. Магистр Перидонт мог бы ответить нам на этот вопрос. Возможно, ответ знает эта женщина, Крайт. Мужчины доверяли ей гораздо больше, чем следует доверять женщине. Перидонт мог ей открыться. Разыщи ее, Гаррет. Приведи ее ко мне.
— Хорошо. Это мне раз плюнуть.
Еще разыщи или по крайней мере установи личность человека, который занимал квартиру напротив. У меня есть предчувствие, что он играет в этой истории не менее важную роль, чем женщина. А возможно, и большую.
Предчувствие? У Покойника? У этой дряблой туши чистого здравого смысла? Не может быть.
Вошел Дин:
— Мы не смогли ничего найти, мистер Гаррет.
— Продолжай поиски. Что-нибудь должно быть.
Не обязательно, Гаррет. Достаточно просто убеждения, что искомое находится здесь.
Я сам об этом думал, но мне эта мысль не понравилась.
— Джилл Крайт подставила нас?
Есть такая возможность. Она приобретает вес, если допустить, что Магистр Перидонт посвятил эту женщину в какую-то тайну, представляющую интерес для наших мучителей.
— Я сломаю ей обе коленные чашечки, когда увижу в следующий раз. — Я допускал мысль, что Джилл науськала на нас этих подонков в надежде, что Покойник выведет их из строя. Я и сам бы испробовал такой трюк, если бы хотел избавиться от чьего-то внимания.
Отряд Стражи приближается, Гаррет. С твоей стороны будет разумнее исчезнуть. Я справлюсь с ними. Приведи мне женщину.
Я вынырнул через черный ход, предоставив Дину запереть за собой засовы. Он ворчал и брюзжал, а сам втайне наслаждался, что пребывает в гуще событий.
Майя снова увязалась за мной. На этот раз не было никаких разговоров о ее возвращении в Рок.