Женеве. Огарёв посетил Достоевских 22 августа /3 сент./ 1867 г. и в письме Герцену сообщал «шифровкой»: «Сейчас был у мёртвого дома, который тебе кланяется. Бедные <люди> здоровы…» [
ЛН, т. 39–40, с. 469] Огарев, как и Достоевский, страдал эпилепсией, и об этом упоминает в своих «Воспоминаниях»
А. Г. Достоевская: «Огарёв часто заходил к нам, приносил книги и газеты и даже ссужал нас иногда десятью франками, которые мы при первых же деньгах возвращали ему. Фёдор Михайлович ценил многие стихотворения этого задушевного поэта, и мы оба были всегда рады его посещению. Огарёв, тогда уже глубокий старик, особенно подружился со мной, был очень приветлив и, к моему удивлению, обращался со мною почти как с девочкою, какою я, впрочем, тогда и была. К нашему большому сожалению, месяца через три посещения этого доброго и хорошего человека прекратились. С ним случилось несчастье: возвращаясь к себе на виллу за город, Огарёв, в припадке падучей болезни, упал в придорожную канаву и при падении сломал ногу. Так как это случилось в сумерки, а дорога была пустынная, то бедный Огарёв, пролежав в канаве до утра, жестоко простудился. Друзья его увезли лечиться в Италию, и мы, таким образом, потеряли единственного в Женеве знакомого, с которым было приятно встречаться и беседовать…» [
Достоевская, с. 188] Имя Огарёва не раз встречается и в «Женевском дневнике» Анны Григорьевны. А
В. В. Тимофеева (О. Починковская) вспоминала, как однажды Достоевский с «мистическим восторгом на лице» читал-декламировал строки из поэмы Огарёва «Тюрьма». Однако ж в романе
«Бесы» содержатся полемические выпады против Огарёва, которого Достоевский считал наряду с Герценом ответственным за появление и разгул «бесов» в России.
Н. П. Огарёв
Оглы Али Делек Таги
(1826—?)
Арестант Омского острога, из государственных крестьян. Прибыл в острог 10 апреля 1849 г. (на 9 месяцев ранее Достоевского) на 4 года за «принятие и сокрытие награбленных товаров». Этот арестант, скорее всего, и стал прототипом дагестанского татарина Алея в «Записках из Мёртвого дома». О нём, вероятно, идёт речь и в письме писателя к М. М. Достоевскому (фев. 1854 г.): «Я учил одного молодого черкеса (присланного в каторгу за разбой) русскому языку и грамоте. Какою же благодарностию окружил он меня!..»
Оглы Нура (Нури) Шахсурла (Шахнурли)
(1819—?)
Арестант Омского острога. Получил 6 лет каторжных работ за воровство и грабёж. В Омск прибыл 24 декабря 1848 г. (на год с небольшим ранее Достоевского). В «Записках из Мёртвого дома» выведен под именем Нурры.
Одоевский Владимир Фёдорович
(1803–1869)
Князь, гофмейстер, литературный и музыкальный критик, композитор, писатель, автор широко известных в своё время сборника новелл «Русские ночи», повестей «Княжна Мими», «Княжна Зизи» и др. Одоевский прочитал «Бедных людей» ещё в корректуре и загорелся желанием познакомиться с их автором, что и произошло в декабре 1845 г. в доме князя. Вероятно, Одоевскому весьма польстило, что начинающий талант взял эпиграфом к первому своему произведению цитату из его рассказа «Живой мертвец». Достоевскому, в свою очередь, польстило внимание великосветского читателя и собрата по перу, о чём он не преминул сообщить брату М. М. Достоевскому в письме от 16 ноября 1845 г.: «Ну, брат, никогда, я думаю, слава моя не дойдет до такой апогеи, как теперь. Всюду почтение неимоверное, любопытство насчёт меня страшное. Я познакомился с бездной народу самого порядочного. Князь Одоевский просит меня осчастливить его своим посещением…» В декабре 1847 г. Достоевский подарил Одовевскому экземпляр отдельного издания «Бедных людей»
После каторги, в 1856 г., Достоевский из Семипалатинска написал Одоевскому письмо (не сохр.), в котором просил князя похлопотать о разрешении ему печататься.
Ожигина Людмила Александровна
(1837–1899)
Провинциальная учительница (из Харьковской губернии), писательница, автор романа «Своим путём. Из записок современной девушки», опубликованного в ОЗ (1869, № 3, 5–7), воторженная почитательница Достоевского. В конце 1877 г. она написала ему письмо по поводу «Дневника писателя», на которое Достоевский ответил ей 17 декабря. Завязалась переписка (всего сохранилось 2 письма Ожигиной к писателю, и 2 его письма-ответа: 2-е — от 28 фев. 1878 г.) Вскоре они лично свиделись и этот анекдотичный случай описала А. Г. Достоевская в своих «Воспоминаниях» в специальной главке «1878 год. Приезд поклонницы». А случилось вот что. В один из апрельских дней семья Достоевских сидела за столом — обедали. Вдруг в передней — звонок, шум, возгласы: «Жив ещё?.. Жив ли ещё Фёдор Михайлович?» Когда хозяин дома выскочил, встревоженный, в прихожую, к нему чуть не с объятиями бросилась навстречу довольно немолодая дама с теми же нелепыми словами: «Вы живы, Фёдор Михайлович? Как я рада, что вы ещё живы!..» Достоевский только и смог в изумлении воскликнуть, мол, ещё жив и, слава Богу, пока умирать не собирается… Чуть позже выяснилось, что это была Ожигина из Харькова, а у них в Харькове слух разнёсся, что Достоевского бросила жена, от этого он тяжко заболел и лежит без помощи, вот она, Ожигина, и прилетела из своего Харькова в Петербург ухаживать за любимым писателем, облегчить ему последние страдания на смертном одре…
Что особенно интересно и даже странно в это нелепой истории (только, наверное, с Достоевским могло такое приключиться!), так это реакция главного героя: его не столько возмутила придуманная ему кем-то болезнь и близкая смерть, сколько ужасающая выдумка насчёт коварства жены: «— Нет, ты подумай только, — говорил он в волнении ходя по комнате, — какую низость придумали: ты меня бросила! Какая подлая клевета! Какой это враг сочинил!..» [Достоевская, с. 351–352]
На следующее утро нежданная гостья из Харькова также неожиданно уехала обратно домой, а Достоевский, по совету жены, сделал запрос своему харьковскому знакомому профессору Н. Н. Бекетову, и тот в ответном письме от 18 августа 1878 г. охарактеризовал Ожигину так: «…она несомненно женщина очень впечатлительная и даже несколько восторженная и как таковая не всем, конечно, может нравиться и бывает тяжела и даже несколько докучлива, не замечая, конечно, этого, — но я думаю, что душа у неё хороша…» [ПСС, т. 292, с. 303] И далее Бекетов сообщал Достоевскому, что часто беседовал с Ожигиной по поводу ДП.
Озмидов Николай Лукич
(1844–1908)
Подписчик «Дневника писателя» из Химок. В феврале 1878 г. Достоевский ответил Озмидову на письмо, в котором тот выражал сожаление, что писатель прекращает выпуск ДП и высказывал свои соображения по затронутым в нём вопросам. Но особенно интересно второе из сохранившихся писем Достоевского к Озмидову (от 18 авг. 1880 г.), где писатель составил рекомендательный список литературы для дочери корреспондента Ольги Озмидовой, которой было в ту пору 15 лет: «Вы говорите, что до сих пор