Я встала со скамейки в сквере, где кормила местных пташек, и неспешно, с достоинством направилась к месту встречи с Вестой. Пройдя сто метров вниз по главной улице предместья, я свернула налево, по узкой пешеходной тропинке пересекла квартал, миновала жидкую рощицу и вышла к стихийной парковке на трассе. Точно по графику я открыла заднюю дверцу машины и с чувством выполненного долга уселась в салон. Назвала пароль. Веста пробормотала отзыв. Кажется, она была шокирована. Она ждала диверсанта, ну и навоображала себе небось, что в салон нырнет ниндзя в черном трико. К благообразной пожилой даме в шляпке с вуалью и в сером костюме для утренних прогулок она явно не готовилась. А я наслаждалась. Это, знаете ли, мастерство. Если кто не знает, то сложней всего достоверно сыграть зрелый возраст. У хорошо поживших людей моторика определяется не особенностями сложения, а наличием возрастных болезней – искривлением позвоночника, загрубением суставов, жировыми отложениями, которые даже при самом здоровом образе жизни и строгой диете все равно появляются – и далеко не всегда там, где они желательны. Влияет и варикоз, от которого отекают ноги, влияет медлительный по сравнению с юностью кишечник, зрение – у дальнозорких походка обычно медленней и шаг короче, тогда как близорукие ступают уверенно и плотно. Одна нога у пожилых сильней другой, с годами развиваются легкие формы поперечного плоскостопия. Перераспределяется вес, сказываются все злоупотребления и привычки, создавая уникальный комплекс стереотипных мелких движений. И даже кровать, на которой спишь двадцать лет подряд, к которой твой позвоночник давно приспособился, играет свою партию в симфонии твоих движений.
Веста оправдала лучшие мои надежды. Она невозмутимо дождалась, пока я пристегнусь, а потом очень резво покатилась в сторону провинции. Через триста метров она ровным голосом попросила:
– Сеньора, пожалуйста, включите вторую степень на вашей страховке. За нами погоня.
Ага, это подключился Хосе. Веста ломанулась во весь опор, петляя по одной ей известному маршруту. Я следила за жилкой на ее шее. Нет, не сильно она волновалась. И уж точно не боялась.
– Потерпите еще пять минут, – сказала она бесстрастно, основательно тряхнув меня на очередном ухабе неведомой грунтовой дороги.
И свернула вовсе уж во чисто поле. Роща, овраг, в овраге речушка, Веста без колебаний рванула прямо по воде, благо было неглубоко. Нырнула под мост, взяла левее, выкатилась на пологий берег, поехала вдоль трассы в сторону Лощины. Добралась до места, где ограждение трассы рассыпалось, филигранно втиснула машину в узкий проем и встала на трассу – но уже носом к городу. Через двадцать секунд она включила счетчик. Точней, сняла с паузы, потому что на счетчике уже сколько-то было.
– Там было двадцать шесть километров восемьсот семьдесят метров, – сообщила Веста. – Ровно столько, сколько от той точки до парковки у центрального базара Лощины.
Иди ты, она мне даже легенду сочинила! Ответственная девушка.
– Можно было бы не заморачиваться, – продолжала Веста, – но через семьсот метров будет пункт автоматического контроля и учета.
Я промолчала. Не то чтобы опасалась выдать себя голосом – я владела шестью диалектами испанского, и достаточно было использовать ширшийский, чтобы Веста не узнала меня, настолько он грубый. Просто в инструкции, которую получила Веста, значилось: пассажир молчит.
Она довезла меня до громадного супермаркета в предместье, высадила. Я прошла здание насквозь, пересекла площадь, через пять минут была на конспиративной квартире с двумя выходами. Вернула себе первоначальный облик, с сожалением расставшись с большей частью реквизита, выскочила на параллельную улицу, в конце которой меня заждалась моя маленькая оранжевая машинка. Из нее позвонила Весте, предложила дернуть кофейку в заведении Эвы Мендес. Она согласилась.
Я бы не удивилась, попроси она вместо кофе вина, но Веста держалась с поразительным и убедительным хладнокровием.
Мы сидели в дальнем от входа углу, пили замечательный кофе и неторопливо курили. Я бы сказала, что Веста выглядела уставшей и бледной, но это если придираться.
– Долорес, – сказала она, – меня беспокоит одно. Я чувствую, что должна поделиться с тобой этим.
– Делись, – согласилась я, гадая, что спросит: сколько народу погибло при диверсии или что ей будет, если она откажется от дальнейшего сотрудничества.
– Мне не понравилось, как поставлено дело у тех, с кем Хосе ищет компромиссы.
Я приподняла брови. Веста пояснила:
– Совершенно незачем было говорить мне, кого именно я повезу. Кстати, должна отдать должное маскировке: не знала бы наверняка, что везу молодую бабу, – поверила бы, что моя клиентка пожилая респектабельная сеньора откуда-нибудь из Синеи. Но это же неправильно – то, что я знала. Есть в этом нечто от бахвальства – мол, гордись, какую ты крутую тетку везешь. Так серьезные дела не делаются.
Ах ты ж моя прелесть. Я рассмеялась:
– Веста, только не обижайся. Заплатят тебе, как договорились. Но твоей клиенткой была действительно пожилая сеньора. Не из Синеи, но это неважно, откуда.
– О как. В последний момент решили, что я не заслуживаю доверия?
– Да нет же. Не было никакой диверсии. Хосе знал, когда на том заводе будут бить котлованы под новые цеха. И решил, что из этого выйдет неплохой экзамен для тебя.
Веста несколько секунд молчала, переваривая информацию. Потом нервно усмехнулась:
– Знаешь, а теперь я, пожалуй, хочу пару бокалов вина. И наплевать, что полдень.
Вино ей подали мигом.
– Надеюсь, высокой комиссии, принимающей у меня экзамен, понравилось, – изрекла Веста и выпила. Хмыкнула: – А я-то почти сутки мучилась и страдала. Как же так, думаю, нельзя же быть такими беспечными. И про диверсию сообщили, и даже имя исполнителя, причем, сколько я понимаю, вообще настоящее имя… А всего контроля – жучок, который я нашла и сняла тут же. Я понимаю, мы с тобой замазались в убийстве перебежчика, кредит доверия вроде как наработали, но ведь убила-то не я, я только машину угнала да попортила ее. А оказывается, все намного солиднее, чем я думала. Да уж… Впервые слышу, чтобы новичкам устраивали экзамены.
Я внимательно следила за ней. Веста, Веста, самый важный экзамен ты сдаешь прямо сейчас. Надерешься или нет?
Веста отставила недопитый бокал и вызвала виртуальное меню.
– У меня аж аппетит прорезался. Конечно, сейчас коньяк был бы лучше вина, но от коньяка я усну прямо за столом. Я же толком не спала. Поэтому глоток коньяка я выпью только дома, и недалеко от постели. Ничего, Мануэла с моими заказами справится, и ей как раз очень нужны деньги…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});