Читать интересную книгу Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства - Николай Коняев

Вздохнув, Власов начал рассказывать о своих трясинных мыслях.

Он говорил, что в Советском Союзе не только народные массы, но и многие военные, даже некоторые ответственные работники настроены против Сталина. Однако террор в России подавляет любую попытку организованного сопротивления.

Вильфрид Карлович кивал, слушая Власова. Он не замечал, как затягивают его мысли генерала.

И тут Власов неожиданно сказал, что уже говорил с офицерами в лагере…

— И что же?

— Большинство из них борьбу со Сталиным считают своим патриотическим долгом. Другое дело, на чьей стороне.

— Как это, на чьей?! — удивился Штрик-Штрикфельдт. — Разве существует выбор? Кто еще борется сейчас со Сталиным?

— Выбора нет. — вздохнув, согласился Власов. Заложив руки за спину, он остановился у окна. — Англичане уже подвели нас однажды. Американцы заключили договор со Сталиным, но ведь и немцы, кажется, не нуждаются в нас. Как вы представляете себе участие русских в борьбе против Сталина?

Штрик-Штрикфельдт сказал, что он по-прежнему верит в освободительную войну, в освобождение России от большевизма.

— И это несмотря на то, что вожди национал-социалистов одержимы высокомерием, а потому слепы и не склонны разработать разумную политическую концепцию. Но я не один, Андрей Андреевич. Позиция германского офицерского корпуса не такая, как у национал-социалистов.

Власов согласился с этим, сказав, что он и сам это заметил, беседуя с генералом Линдеманом и офицерами его штаба.

— Но что же все-таки мы можем сделать? — спросил он. — И что думает об этом ваш фюрер?

— Фюрер, к сожалению, все еще окружен пораженными слепотой людьми. Но фельдмаршалы и крупные офицеры здесь, в Генеральном штабе, делают, что могут, в сторону изменения политических целей войны и пересмотра наших отношений к русскому народу. Готовы ли вы сотрудничать с теми, кто хочет бороться против Сталина? Сотни тысяч русских уже помогают немцам в этой войне, многие даже с оружием в руках. Но у них нет своего лица.

— Против Сталина — да! Но за что и за кого? И как? Дадут ли нам офицеры, о которых вы говорите, возможность выставить против Сталина не армию наемников, а русскую армию? Армию, которая будет получить приказы от национального русского правительства. Только высшая идея может оправдать выступление с оружием в руках против правительства своей страны. Только тогда будет оправдано и согласие на вашу помощь в борьбе против большевистской диктатуры. Тем более что люди в Кремле ведут псевдонациональную политику и патриотизм их поддельный.

Разговор был интересным, но опытному вербовщику Штрик-Штрикфельдту надобно было переходить от слов к делу. Как бы между прочим он попросил генерала изложить свои мысли в письменной форме. Он объяснил, что момент чрезвычайно благоприятный — начальник Генерального штаба Гальдер ждет от Гелена доклада, и под этим соусом сейчас можно передать записку пленного генерала сразу в руки начальника Генерального штаба.

Штрик-Штрикфельдт не сказал своему другу Власову, что Гелен — человек, который курирует разведку Восточного фронта, но Вильфрид Карлович ведь и сам признавался, что откровенность его всегда была ограничена рамками присяги.

Тем более что в главном он не кривил душою.

Он, как мы уже говорили, подобно многим прибалтийским немцам или даже самому Йозефу Геббельсу искренне считал, что Германия должна воевать не с Россией, а с большевизмом.

Екатерина Андреева остроумно заметила, что, «живя в СССР, Власов привык к ситуации, когда система террора пронизывает всю жизнь, а критиковать официальную политическую линию без санкции свыше весьма рискованно. Поэтому, когда немецкие офицеры проявляли открытую враждебность нацистской политике, Власов делал заключение, что это отражает какие-то директивы, а значит, в политике могут наступить изменения».

Андрей Андреевич, в совершенстве постигший принципы советской военной бюрократии, и предположить не мог, что в германской армии офицер невысокого ранга может высказывать противоречащие официальной доктрине идеи, ему казалось, что собеседник высказывает то, что уже твердо решено в немецких верхах, хотя пока и не объявлено открыто.

Поэтому-то вопреки очевидности и поверил он — так хотелось поверить в это! — что политика немцев по отношению к России и в самом деле изменится.

Вероятно, и это тоже «помогло» Власову обмануться…

Он составил записку.

И хотя Андрей Андреевич и вписал туда фразу о готовности поставить себя в распоряжение своего народа в борьбе за свободу, главные мысли этого «трясинного» меморандума были направлены на то, чтобы сделать измену Родине для военнопленных как бы и не изменой вообще.

«Власов считал, — пишет Екатерина Андреева, — что сформирование русской армии канализирует недовольство среди военнопленных, а официальное признание ее пресечет бытующее среди военнопленных чувство, что их коллаборационизм является изменой Отечеству».

Трясинное «ноу-хау» Власова, как сказали бы сейчас, заключалось в том, что он готов был совершить измену, но не просто из страха за свою шкуру, а как бы во имя Родины.

И все это понятно и объяснимо.

Человек по своей природе устроен так, что может поверить в любое несбыточное мечтание, если реальность не оставляет ему места в жизни.

Забегая вперед, скажем, что «ноу-хау» Власова оказалось весьма перспективным направлением, и Власов до конца не отступал от него. К концу войны возникла даже идеология, разработанная конкретно под А.А. Власова, которая звучала достаточно непривычно, но которой трудно отказать в определенной логике.

Зачем русским солдатам нужно умирать за сталинско-большевистский режим? Чтобы угнетение России и русских продолжалось так же, как все эти годы, миновавшие после Октябрьского переворота? Не лучше ли, воспользовавшись войной, как воспользовались ею в свое время Ленин и Троцкий, освободить народ и страну от ненавистного режима?..

«Ленинский путь» соблазнял многих.

Большевики-евреи помогли немцам победить Россию в Первой мировой войне и за это получили власть в стране. Так отчего же нельзя и русским повторить этот путь и, отвергнув ненавистный, навязанный большевиками-евреями, режим, за счет территориальных уступок спасти Россию?

Слабость плана была очевидной.

Кайзеровской Германии большевики были нужны, кайзеровская Германия подкармливала всех этих Лениных, Троцких, Красиных.

Власовы же и РОА, во всяком случае, в таком виде, в каком хотели видеть их Власов и его последователи, Гитлеру казались даже более опасными, нежели большевистский режим. «Национал-социализм — не предмет экспорта», — говорил Гитлер, и этот свой принцип он не собирался нарушать.

Но были и более существенные недостатки в этом плане.

Ведь ленинский путь — путь Зла, путь Дьявола. Этот путь, действительно, вел к разрушению православной России. Придти по этому пути к спасению страны, к восстановлению православной Руси просто невозможно.

Это — откровенный самообман.

Сохранилась фотография — Власов в лагере военнопленных в Виннице.

В гимнастерке без знаков отличия, с ежиком едва отросших волос, с оттопыренными ушами.

Он стоит, заложив руки за спину.

Вид у него очень мирный. Почти не отличим Андрей Андреевич от какого-нибудь сельского учителя.

Но это — на первый взгляд.

Стоит присмотреться, и замечаешь горькие складки в уголках плотно сжатых губ.

Да что складки? Все мышцы лица словно бы окаменели, взбугренные в судорогах страшной мыслительной работы.

Это страшная фотография.

Она даже страшнее той, что сделана во дворе тюрьмы 2 августа 1946 года.

Из-за круглых ободков очков смотрят на нас глаза человека, еще не решившего ничего, еще не понявшего, что ему делать и как жить дальше…

Смотрят прямо на нас, уже знающих: на что этот человек решится, и что он будет делать дальше.

Глава пятая

А вот другая фотография.

Она тоже сделана в Виннице. Но она запечатлела допрос уже все решившего для себя Власова.

Допрос проходил на улице.

Немецкие офицеры непринужденно разместились в садовых креслах, чуть в стороне — сержант за пишущей машинкой. Власов сидит чуть на отшибе. Он уже как бы и вместе с немцами — так же, как они, сидит, положив ногу на ногу. И вместе с тем он один. И кресло для него поставлено чуть в стороне. И поза генерала напряжена.

Среди немецких офицеров можно узнать и коменданта винницкого лагеря капитана Петерсона — пожилого немца из США, и Густава Хильгера, советника Министерства иностранных дел.

Изучая Власова, Густав Хильгер делает пометки в блокноте.

Записи эти сохранились.

«Власов родился 01.09.1901 года в Горьковской губернии.