class="p1">Взрыв дал понять, осада арены началась.
И началась она с подходящей для Вольных наглости. Я бы всё понял, если бы Вольные оцепили территорию арены и взяли заложников. Но кому нужны такие огромные жертвы?.. Собираются ли они вообще создавать повод для торга, либо им важно просто всё разрушить и оставить на месте арены руины?
Сомневаюсь в рациональности данного мероприятия. Там скорее движет злость и обида за то, что я ударил по Хранилищу.
Но поднимать за счёт разрушений свою репутацию и влияние, уничтожая, по сути, переписанную на их же союзника арену? Что репутация, что влияние — это ресурс, очень трудно восполняемый ресурс, и тратить его на не пойми что? И на что только рассчитывают?
И единственное, что обрадовало, это приближающиеся к арене отряды жандармов, заранее готовые к нападению. В остальном же, я не видел никакой возможности выйти сухим из воды.
Уже через минуту со мной связался начальник тайной канцелярии и рассказал о полной готовности создания гуманитарных коридоров. Что ж, отлично. Можно не сдерживать себя. В целом, к этому моменту я уже не думал осторожничать. В конце концов, моя задача была увезти отсюда Найну и нанести ответный удар. К тому же, эта ситуация станет отличным аргументом в пользу мотива для создания альянса со Старостами Контрольных Пунктов Дозора.
— Господин! — Грибников встретил меня в коридоре. — Началось, господин!
— Выводи людей. Жандармы уже на месте. И поскорее.
— Есть!
Я рванул вглубь коридора, оставив Грибникова за спиной. В голове было чёткое осознание того, что мне со всем этим хаосом не справиться. Будут жертвы, будут заложники. Репутации рода будет нанесён колоссальный ущерб. Больше скажу, сам факт моего присутствия в этом месте был практически бессмысленным. После атаки на Хранилище организм всё ещё не восстановился, кулон-перемещатель мог создать портал лишь единожды, и этот шанс я планировал использовать при отступлении.
И что остаётся? Собрать все оставшиеся силы и ударить в одну точку. В моём случае, в одного из Вольных, который точно связан с этой операцией.
Стоило мне выбить дверь и выбежать на арену, как мощная ментальная сила придавила меня к земле. Я с трудом поднял голову и оглянул местность. Люди кричали, пытались выбежать, но туманные твари перекрыли все выходы и кромсали спасающихся на части. По самой арене были разбросаны трупы бойцов. А над ними сражались выжившие. И сражались они под давлением совершенно иначе.
— Громов! — послышался знакомый голос за спиной. Это был начальник тайной канцелярии, Сергей Болконский. — Куда ты в одиночку лезешь? Давай назад, это приказ!
Привык работать в одиночку и надеяться только на себя. Я поморщился, но послушал старика. Собравшись силами, поднялся на ноги и спиной вперёд направился к двери в коридор, где уже были собраны две колонны солдат в обмундировании.
— Что ты задумал, парень? — Болконский встал передо мной. — Хочешь запрыгнуть туманным в пасть со связкой гранат⁈ Мы же договорились работать сообща.
Я кивнул, глянув на отряд бойцов.
— Проверил ментальное воздействие, только и всего, — на моём лице возникла лёгкая гримаса. — Гуманитарные коридоры уже созданы?
— Разумеется, — отозвался Сергей. — Из каждого выхода хлынут люди. Тварей, бегущих за ними, нейтрализуем. Главное, чтобы никто не мешал это делать.
Вольные не помешают. Уверен, их не так много, чтобы и на всю арену давить, и за её пределы воздействие распространять. Чем меньше площадь сосредоточения, тем сильнее их воздействие.
— Надо высвободить как можно больше людей, застрявших на арене, — обозначил я. — Но перед этим мне нужно поймать одного человека. Есть подозрения, что он не рядовой контрабандист, а один из людей высшего ранга среди организации Центр.
— Как его зовут?
— Имени не знаю, фамилия Норкин, — пояснил я. — Выглядит как обычный сотрудник арены. Из примечательного — грязные башмаки.
— Н-да, не густо, — покачал головой Болконский.
— Я возьму его на себя, вы же постарайтесь спасти людей.
— Хорошо.
— Прорываться через ментальное воздействие умеете? — спросил я.
— Обижаешь, парень. Конечно!
Я кивнул, и мы двумя колоннами рванули на арену. На этот раз подготовленные.
Пробиваясь через беснующих людей, я обезглавил ладонью туманную ящерицу и глянул по сторонам. Вокруг арены были расставлены Вольные — в тех же положениях, в которых находились их ныне погибшие соратники в Хранилище. Но здесь я был не один, поэтому и влияние сильно ослабело.
Заметив в ряду Вольных Норкина, я рванул к ублюдку, кромсая попадающихся под руку тварей и перепрыгивая через убитых. Мужчина был сосредоточен на ментальном ударе, поэтому не сразу заметил меня. А когда я был совсем близко, сделал несколько выстрелов из пистолета.
Вместо того, чтобы попытаться уклониться (всё равно не вышло бы, я замедлен), я, наоборот, принял телом несколько снарядов, присел, напряг ноги и выбил из руки Норкина пистолет. Разумеется, противник предусмотрел подобный манёвр — за его спиной возникла тварь, которая прыснула в меня ядовитой жидкостью.
В попытке уйти от атаки я выпрыгнул влево и повис на перекладине балкона. Раскачался и швырнул себя в сторону твари, создавая в руке металлический стержень. Лезвие вошло в брюхо туманного монстра, а я дёрнул его тушу на себя, чем создал живой щит, в который угодило несколько выстрелов.
Погрузив руку в грудь монстра, я вырвал его сердце и отбросил вниз, на арену. Краем глаза заметил сражающихся внизу. Если бы не отряд Болконского, меня бы сожрали ещё на подходе.
Мне понадобилось семь минут, чтобы нанести первый крепкий удар по лицу Нокрина. Всё остальное время я боролся с ним в собственном разуме, выгоняя. Наконец Норкина пошатнуло, и я нанёс ещё один удар — на этот раз режущий.
Мужик утробно взревел от боли, я же хмыкнул, глядя на разрезанную кость его запястья, из которой фонтанирует кровь. Создав за его спиной портал, я обхватил его обеими руками, и мы провалились в пустоту.
А упали в незнакомой пустой местности, напоминающей собой деревушку — прямо в лужу.
Я, отлепив мокрую спину, схватил Норкина за культю и потянул на себя. Вломил кулаком в подбородок, и тот обмяк.
Завалил его на плечо и пошаркал в сторону небольшого домика с распахнутой дверью. Не заметив внутри никого, швырнул обмякшее тело на кровать и направился к умывальнику. Стащил с себя пиджак и рубашку. Грудь была в крови, пули от пистолета прошли сквозь доспех души и ранили, но до органов,