заря… — тут блондинка вдруг осекается, прикусывая язык, поняв, что чуть не проболталась о нашем родовом секрете. — Даня меня замотивирует поцелуем, ага.
Кострица закатывает глаза, явно не впечатленная таким ответом:
— Спарринг с Матерью выводка, Светлана, — произносит она с тяжёлым вздохом, давая понять, что шутки тут не прокатят.
Я качаю головой. Ну, Светка… Это было на грани. Штирлиц из тебя, прямо скажем, никакой.
В комнату заходит старший гвардеец Дятел. Студень, кстати, пока остался в Москве — награда за победу в турнире, пускай с Кирой время проведёт.
Дятел, запыхавшись, выдает:
— Шеф, на нас, кажется, напали.
Я поднимаю бровь, медленно отставляя чашку с кофе:
— Кажется? Это как вообще?
— Ну… в город въехал полуголый бородатый мужик на санях, запряжённых белыми медведями. — Дятел делает паузу, будто сам не верит в то, что говорит. — Создал пробку на Петровском бульваре. Судя по всему, морхал: бледнокожий, беловолосый, но здоровый как тавр. ДПС пыталась его задержать, а он их машины топором разломал.
— Топором? — Я моргаю, недоумевая, пытаясь осмыслить. — Какой-то дебошир. И чего вы его не скрутили еще?
Дятел только разводит руками.
— Нет. Мы его только окружили.
— Неужели высокранговый? — По инструкциям с мегакрутым противником гвардия не должна связываться без необходимости или отдельного приказа командования — незачем класть зря бойцов.
— Сканеры говорят — Грандмастер. В бой не ввязываемся, иначе ребята погибнут. Держим этого монстра на расстоянии. А он хочет говорить с русским графом Вещим-Филиновым.
Я удивляюсь — морхалы, как правило, действуют скрытно лесу. Они всегда пытались проникнуть на мою территорию незаметно, крадучись. У них для этого есть и навыки соответствующие. Те четверо вели себя не очень вежливо, за что и поплатились. Но этот… Этот явно отличается. Помпезный, громкий, будто нарочно захотел привлечь к себе максимум внимания. Полуголый, да ещё и с медведями — что-то тут не так. Определённо не их обычная тактика. Ну, что ж.
— Окружите его, но не трогайте, — спокойно приказываю я. — Пусть подождёт. Сам с ним поговорю.
По дороге решаю прихватить Лену. Лакомка всегда настаивала, чтобы хотя бы одна младшая жена была рядом, и я даже не пытаюсь спорить. Зарядка пси-волнами, рост силы, процветание — всё это, безусловно, критически важно. Семья должна быть не только физически рядом, но и магически связана, как единое целое.
Именно так: семья. Для меня род — это прежде всего семья, в этом и заключается мое отличие от других аристократов. Для них род — что-то вроде крепости, которую нужно постоянно укреплять, пополнять, словно армию, а взамен эта крепость защитит и самого аристо. А у меня подход другой — я вырос в другом мире, да и повидал столько, сколько им и не снилось. Столько лет я колупался в апокалиптической пустоши, где самое главное было просто выжить.
Там мы берегли своих женщин и детей не ради укрепления родовой мощи, а чтобы они, чёрт возьми, просто подольше пожили. Какое из них могло быть «укрепление» для поселения? Да никакое. Если не радиация доконает, так первый же мутант разорвет на части. Жизнь там была совершенно другой, и для меня семья всегда будет чем-то гораздо большим, чем просто инструмент силы.
Когда мы прибываем на место, передо мной открывается зрелище, достойное народных сказок. В центре дороги стоит сани, запряжённые белыми медведями, а в самих санях — полуголый, накачанный мужик с мощной седой бородой. В густой седой бороде поблёскивают антипсионические бусинки — вот это уже интереснее. Внешне он напоминает всех тех брутальных воинов севера из древних легенд, но есть что-то неуловимо абсурдное в его образе. Будто этот «Дед Мороз» сошёл не с эпоса, а со страниц детской книжки, только вместо того, чтобы дарить подарки, он ломает вещи топором.
Вокруг него — машины ДПС, разрубленные и дымящиеся, словно их только что разнесло на куски. Жертв, к счастью, нет, но вид, мягко говоря, впечатляющий. Мои люди грамотно окружили этого «Деда Мороза», держатся на безопасном расстоянии — не дураки, понимают, с кем имеют дело.
Он явно недоволен, громогласно ревёт на всю улицу:
— Хрусть да треск! Сколько мне ещё ждать вашего графа⁈
Голос его перекатывается по площади, как раскаты грома.
Мне ещё не доводилось встречаться с Грандмастерами-физиками лицом к лицу. В Заиписе были матросы, что подбирались, но нет, пожалуй, не дотягивали прилично. И вот, пожалуйста — первый экземпляр. Увесистый, впечатляющий, как и следовало ожидать. Впереди меня явно ждёт интересная беседа.
Оставляю Лену позади, чтобы не вмешивалась, и, подойдя ближе к саням, бросаю:
— Ну, я граф Невинска. А ты чего тут затор устроил?
«Дед Мороз» встречает меня громогласным, словно ревущая буря:
— Хо-хо-холод, граф! Я Ледзор Одиннадцатипалый. Пришёл не сражаться, а разговаривать. У нас есть о чём побеседовать, особенно после того, как ты уложил четырёх добытчиков моих подопечных.
Я не сдерживаю усмешки, спокойно кидаю в ответ:
— А напомни, где это я их уложил? Кажется, в своих родовых имениях, куда они каким-то странным образом забрели ночью, к тому же вооруженные до зубов.
Ледзор отмахивается, недовольно ворча:
— Студен тебе, граф! Я без претензий, не для разборок пришёл, а с разговором!
Он бросает на меня взгляд, будто взвешивая, стою ли я вообще его времени и внимания, затем без лишних церемоний добавляет:
— Ну что, граф Данила, присаживайся. Поговорить надо.
Я поднимаю руку, останавливая его.
— Разговоры не здесь. Ты своими санями мешаешь движению транспорта, — бросаю спокойно, но твёрдо. — Езжай за мной. — И, не дожидаясь его ответа, отворачиваюсь и иду к своему «Майбаху».
Сажусь с Леной обратно в джип, и колонна машин трогается с места, сопровождая сани Ледзора. Мы двигаемся к главной городской площади, где для таких дел будет больше места. Прямо на брусчатку. Как только прибываем, люди начинают фотографироваться на фоне саней, принимая их за очередную арт-инсталляцию. Ледзор, хмуро наблюдая за этим «цирком», ворчит:
— Хрусть да треск! Ещё одна вспышка, и кому-то достанется топором между глаз.
Я лишь хмыкаю в ответ:
— Нет, ты потерпишь. Люди всё равно на расстоянии, и тебе они не мешают.
Ледзор задумчиво чешет свою густую бороду правой рукой, на которой я насчитываю все шесть пальцев. Его взгляд скользит по мне и Лене, а потом уголки его губ ползут вверх в усмешке:
— Снегом сковало! Ладно, пусть так, — фыркает