Дрожащими пальцами я набирала номер отделения местной больницы, как можно спокойней ответила на вопросы диспетчера и повесила трубку.
Я не знала, куда мне было деться. Покинуть ранчо до тех пор, пока я не узнаю, все ли в порядке с Дейзи, было бы глупо, теперь я это понимала, но, оставаясь, я также чувствовала себя не в своей тарелке.
Тед стоял у окна и, прихватив кончиками пальцев край шторы, осторожно выглядывал сквозь образовавшуюся щель на улицу, как будто опасался, что за домом наблюдали. Он был все так же холоден и непоколебим — ни одна мышца на его лице не дрогнула ни тогда, когда он нашел меня в тумане, ни сейчас, когда уже, казалось, все было позади. Его лицо не отображало никаких эмоций: будь то радость, печаль или злость. Все, что он мог показать мимикой, за него показывали его глаза. Темно-карие, а временами черные, как ночь, эти глаза порой пугали меня.
Но что уж обо мне говорить — я же трусиха до мозга костей.
Саймон суетился вокруг Дейзи: прикладывал к ее лбу смоченное холодной водой полотенце и что-то шептал жене сквозь плотно сжатые губы. На мгновение — но лишь только на мгновение — мне стало казаться, что Дейзи хочет открыть глаза, но это была всего лишь иллюзия, подкинутая моим больным воображением.
Тед подкрался ко мне незаметно, и я вздрогнула, когда он неожиданно тронул меня за плечо.
— Каштановый, — сказал он без какого-либо выражения. Лишь поднапрягши извилины, я поняла, что он говорил о моих волосах. — Сейчас редкий цвет, — добавил он серьезно.
— Да ну, брось. В Мельбурне полно людей с такими волосами, да и в Мак-Марри тоже немало.
Действительно, и чего он прицепился к моим волосам?
— Для волшебного народа — редкий, — сказал он, слегка приподняв уголки губ, но я так и не смогла понять: говорил ли он серьезно или просто смеялся надо мной.
Затем Тед так же незаметно схватил меня за запястье и осторожно потянул.
— Пойдем — отведу тебя домой. В такую погоду хорошим девочкам гулять негоже.
Это "девочкам" больно резануло меня по ушам. Только в тумане он один раз назвал меня по имени, а теперь вновь обращался ко мне как к какой-то безымянной кукле. Я сделала вид, что не придала этому маленькому обстоятельству никакого значения, но внутри меня загорелась красная лампочка.
— Но Дейзи…
— С ней все будет в порядке. Идем.
Я кивнула, но не стала уточнять, что с таким как Тед идти через туман было гораздо страшнее, нежели в одиночестве. Саймон даже не заметил, как мы покинули дом.
Единственный плюс того, что на улице бушевала непогода, заключался в том, что Тед не курил. Было даже как-то странно видеть его без сигареты в зубах. Хотя я бы не удивилась, если бы он прямо сейчас вытащил из кармана своей рубашки в светлую мелкую клетку зажигалку и очередную мерзкодымящую дрянь. Возможно, если бы не моя аллергия, я бы относилась к этой его пагубной привычке более лояльно.
Слишком поздно я поняла, что мы направляемся вовсе не ко мне домой. Да, к тому же, Тед даже не спросил, где я живу. Что же это получается?..
Я оглянулась, но к своему ужасу поняла, что не узнаю эту местность. Боюсь, я не узнала ее, даже если бы не этот проклятый туман. Я не следила за дорой, все время думая о чем-то своем, и просто шла за Тедом, даже не догадавшись спросить его, куда он меня вел. Явно не ромашки в поле нюхать. В такую погоду вообще лучше дома сидеть и нюхать ромашки по черно-белому телевизору в шоу "Ковбой" Дика Мелсона. Говорят, когда всю первую неделю августа в Мак-Марри идут дожди, показывают даже по две серии за раз. Пора уже и мне приучаться к этому идиотскому шоу.
— Куда ты меня ведешь? — Я схватила Теда за рукав рубашки, но он даже не посмотрел в мою сторону. Снова этот пофигизм, будто меня и вовсе не существует.
— Поговорить, — просто ответил он спустя несколько секунд раздумий
— Ты сказал, что проводишь меня домой! — разозлилась я, по-прежнему не выпуская из рук манжет его рубашки. Наверное, просто боялась потеряться. Опять эта хроническая неизлечимая трусость. Если бы на материке проводился бы чемпионат по трусости, ставлю двадцатку, я бы заняла на нем первое место.
Внутри меня боролись два кардинально противоположных друг другу чувства: одно призывало меня броситься бежать без оглядки и спрятаться где-нибудь в тумане, а другое говорило мне, что Теду можно доверять. Как же: он помог мне дотащить Дейзи до ранчо, а еще не сдал меня вчера на фестивале, когда увидел, что я выпускаю лошадь. Только глупец после этого относился бы к нему как к человеку, вот-вот готовому вставить нож тебе в спину, но после того, что произошло между мной и Стеф, я разучилась доверять людям. Теперь я, наверное, тот самый глупец.
Тед не держал меня, не заставлял идти за ним, но я почему-то шла. От страха ли, от любопытства — не имею понятия.
Мне не нравилось, когда он молчал. Эта тишина пугала меня даже больше, чем странные слова, временами слетающие с его уст.
— Как ты нашел меня?
— М?
— Там, в тумане? Как ты узнал, где я была?
По его на мгновение обескураженному лицу было понятно, что такого вопроса он не ожидал.
— Ты громко кричала? — предположил он. Как будто издевался, честное слово!
— Из-за ветра ты бы ничего не услышал, — возразила я, но Тед не успел отвесить очередную из своих шуточек с юмором, понятным только ему одному.
Постепенно туман начинал рассеиваться, и в моей памяти всплыли смутно знакомые картины.
— Вот мы и пришли, — улыбнулся Тед и протянул мне руку.
Глава десятая. Я не верила в чудо, пока чудо не поверило в меня
У меня был путь к отступлению, но я почему-то предпочла принять приглашение. По крайней мере, если Тед видел то, что видела я, уже обозначало то, что я вовсе не сошла с ума.
— Откуда ты знаешь про холм? — спросила я шепотом, но Тед не ответил. Как я уже успела понять, он вообще отвечал только на те вопросы, на которые хотел отвечать. В этом отношении он был еще более странным и непредсказуемым, чем его неоднозначная сестра.
Мое тело уже на подсознательном уровне отторгало это место. Говорят, у наших тел есть мышечная память, — может, именно поэтому в этот момент рука решила напомнить о себе клокочущей ноющей болью?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});