На рождество бросал несколько фунтов, пока был жив, и Поль Гетти, нефтяной магнат, считавшийся самым богатым человеком планеты. Каждый год на своей вилле в южном графстве Саррей миллиардер, нарядившись в меховой кафтан — он изображал Санта-Клауса — и напевая рождественскую песенку «Джингл беллз», бесплатно поил чаем и угощал печеньем пятьдесят сирот. На большее число гостей якобы «не мог потянуть». Да и для этих пятидесяти угощения до последней минуты бывало под вопросом: Гетти всякий раз раздумывал, не отказаться ли ему от затеи.
В рождество, о котором я пишу, долго колебался и Карл Арволд, судья одного из районов Лондона: как поступить с миссис Хантер? У женщины не было денег, чтобы купить подарки своим детям, и она украла игрушки. Наконец судья освободил ее. «Пусть мать проведет праздник в кругу семьи», — великодушно объявил сэр Арволд. О гуманности других судей ничего не было слышно, хотя каждый день сообщалось о кражах елочных украшений, которые стали по карману далеко не всякому.
Но владельцам магазинов нужны покупатели. А кто им поможет под Новый год, если не Дед Мороз?
Этот Санта-Клаус стоял на Оксфорд-стрит. Красный меховой тулуп, капюшон, длинная белая борода, мешок на плече. Однако в руках у него отнюдь не дед-морозовский атрибут — плакат «Приходите в магазин «Эванс».
— Тринадцатый год подряд я надеваю в рождество тулуп, — сообщает мне Санта-Клаус.
— Вы по профессии актер?
— Да. Но театр, где я выступал, закрылся, и я остался без работы. Поэтому, если раньше исполнение роли Деда Мороза было для меня дополнительным источником дохода, то сейчас это единственная возможность хоть что-то заработать.
— Почему вы стоите на улице?
— Санта-Клаусы у прилавков магазинов, на представлениях у елки на Трафальгарской площади получают гроши. А ходячие рекламы вроде меня — чуть больше…
Новый год принес разные вопросы: достойные Шекспира по своему драматизму и не стоящие выеденного яйца, настоящие головоломки и до удивления простые. И неожиданные. Ну как не оказаться застигнутым врасплох в следующей ситуации: семья в праздничном настроении приходит в зоопарк, а на воротах висит объявление: «Вы принесли корм для зверей?»
Мама в растерянности роется в сумочке. Папа — в карманах. Но, увы, кроме носовых платков, пудреницы и денег, ничего не находят. Десятилетний сын укоризненно качает головой: что ж вы, родители, не то берете с собой? А четырехлетняя дочка пускается в отчаянный рев.
Папа бежит к администратору и выясняет: еда для животных настолько подорожала, что пришлось резко сократить рацион. Звери голодают, недавно сдох тигр. На помощь властей администрация не надеется, а на любителей животных рассчитывает. Ходят упорные слухи, что посетителя, не захватившего с собой кусок свежего мяса, скоро вообще не будут пускать в зоопарки.
Зверям некуда деться, они заперты в клетках. Люди же в рождество спешат в лондонский аэропорт Хитроу. Тут толчея, сумятица, давка. Триста тысяч человек улетели из Англии отмечать праздник в другие края: Грецию, Швейцарию, Францию.
— Такое впечатление, будто удрала вся страна. Даже собак забирают с собой. А раньше сколько народа приезжало к нам в рождественские дни! — вздыхает служащий Хитроу.
Неразбериха, колебания, тревожные слухи. Но иногда удается получить ясный и определенный ответ на самый что ни на есть гамлетовский вопрос. Экономисты в своих прогнозах уверенно предсказали: быть в Англии дальнейшему росту инфляции, хотя она и так уже «перешла на рысь», быть усилению экономического спада, падению курса фунта стерлингов. «Последние годы были мрачными в истории Великобритании, однако наступающие будут не лучше», — делает вывод Национальный институт экономических и социальных исследований…
Я сознательно не уточнил, когда встречали это рождество: в последние годы оно каждый раз проходило в такой обстановке — тревожной и отнюдь не веселой.
Да, атмосфера на Британских островах меняется на глазах. Уходят прежняя отлаженность жизни, былая невозмутимость англичан. И разве сохранишь самоуверенность, ежели страна забыла, что такое успех, если к ней накрепко приклеен ярлык «Больной человек Европы»!
Сто двадцать лет назад Англия была самой могучей промышленной державой, она давала больше 50 процентов мировой добычи угля, имела половину мирового торгового флота и четверть всех паровых котлов. Теперь по доходу на душу населения она скатилась на двадцатое место, далеко отстав от своих бывших колоний — Канады и Австралии.
Все это сказывается на внешней политике Англии, в том числе на европейском континенте. Тем не менее и в отношении стран Европы дает себя знать «имперская психология».
Разные мотивы двигали консерваторами, когда они в 1972 году надели на Британию хомут ЕЭС. Прежде всего забота о большом бизнесе, получившем возможность свободно передвигать капиталы внутри «Общего рынка». Но была еще и надежда вернуть Англии хотя бы часть ее прошлого величия. Лондон планировал верховодить в сообществе, опираясь на свой ядерный потенциал (Англия — вторая ядерная держава Запада), особые отношения с США и финансы Сити («Таймс» призывала превратить Сити в «Уолл-стрит ЕЭС»).
Планы, честолюбивые планы. Безжалостный ветер времени давно разбил их о скалы реальности. Тем не менее кое-кто продолжает пропагандировать членство Англии в ЕЭС. Бизнесмены выступают с речами, консервативная пресса — со статьями. Хит вкушает перед телеобъективом «континентальный завтрак». А внук Уинстона Черчилля, депутат-тори, снова и снова повторяет, что его дедушка был проевропейцем.
Англичанина пугают в случае разрыва с «Общим рынком» неминуемым экономическим крахом, будущим одиночеством Британии, наконец, тем, что «русские заинтересованы в выходе нашей страны из сообщества, дабы ее ослабить».
Ослабить? Но если бы Англия вышла из ЕЭС, произошло бы как раз обратное. Страна стала бы экономить немалые средства, поскольку прекратились бы ее огромные взносы в фонд сообщества. Уменьшилась бы армия безработных. Цены продолжали бы, конечно, нестись вверх, но уже не настолько стремительно.
Раньше бельгийские и французские домохозяйки, отправляясь на уикэнд через Ла-Манш, везли обратно полные сумки сливочного масла, которое стоило в Англии раза в два дешевле. Это масло не было английским в прямом смысле слова. Оно (и еще многие продукты) поступало на Британские острова практически беспошлинно из Австралии, Канады, Новой Зеландии, других стран Содружества. Вступив в ЕЭС, Британия приняла обязательства по единой сельскохозяйственной политике и отрезала себя от дешевого продовольствия стеной высоких таможенных пошлин. А так как страна обеспечивает себя продуктами лишь наполовину, она стала покупать их втридорога у членов «Общего рынка». И бельгийские домохозяйки уже не спешат рано утром в субботу к паромам, пересекающим пролив.