бремя, хотя обычно мы даже не догадываемся, что его несем.
Это чувство стоит рассмотреть внимательнее: оно намекает на то, что большинство из нас и вправду сильно преувеличивает собственную роль в устройстве Вселенной. Если бы мы так не думали, напоминание, что на самом деле это не так, не приносило бы никакого облегчения. И речь идет не только о тех, кто страдает манией величия или патологическим нарциссизмом: такое преувеличение свойственно всем, оно заложено в человеке. Это понятная склонность судить обо всем с собственной позиции, так что несколько тысяч недель, в течение которых существуете вы, неизбежно начинают казаться центром истории, к которому все предшествующее время было только прелюдией. Такие эгоцентричные суждения психологи называют эгоцентрической предвзятостью. И с точки зрения эволюции в них есть глубокий смысл. Если бы ваше ощущение собственной незначимости на временнóй шкале Вселенной было более реалистичным, вы бы, скорее всего, были менее мотивированы, чтобы бороться за выживание и продолжение жизни своих генов.
Более того, можно было бы предположить, что это ошибочное ощущение собственной исторической важности делает нашу жизнь более осмысленной, наполняя нас чувством, пусть и безосновательным, что каждое наше действие преисполнено вселенской значимости. На самом деле, переоценивая важность собственного существования, мы не можем реалистично определить, что значит использовать свое конечное время правильно. Преувеличение своей роли во Вселенной чрезмерно завышает планку: заставляет думать, будто ваша жизнь, чтобы оказаться ненапрасной, должна состоять из великих свершений и оказать долгосрочное влияние на будущие поколения. Или по крайней мере, по выражению философа Иддо Ландау, она должна «выходить за пределы обыденного и приземленного»{151}. Совершенно очевидно, что она не может быть просто обыкновенной. В конце концов, если ваша жизнь действительно так важна для мирового порядка вещей, как можно не чувствовать себя обязанным сделать в ней что-то выдающееся?
Таким может быть мировоззрение магната из Кремниевой долины, желающего оставить свой след во Вселенной, или политика, зацикленного на том, чтобы изменить мир, или писательницы, которая втайне считает, что ее книги ничего не будут стоить, если не достигнут таких же высот и признания, как романы Льва Толстого. Но это же мировоззрение втайне присуще и людям, которые мрачно заключают, что их жизнь по большому счету бессмысленна и им лучше перестать надеяться, что когда-нибудь будет иначе. На самом деле они приняли такой стандарт значимости, которого практически никто не может достичь. «Мы не осуждаем стул за то, что с его помощью нельзя вскипятить воду для чая», – отмечает Ландау. Стул просто не предназначен для того, чтобы кипятить воду, поэтому нет никакой беды в том, что он этого не может. И точно так же, добавляет он, «невозможно, чтобы каждый требовал от себя сравняться с Микеланджело, Моцартом или Эйнштейном… История человечества знает всего несколько десятков таких людей». Иными словами, вы почти наверняка не оставите следа во Вселенной. Собственно, если судить по самым строгим критериям, даже Стив Джобс, сделавший популярной эту фразу, следа во Вселенной не оставил. Возможно, iPhone будут помнить дольше, чем все, чего вы или я когда-либо достигнем. Но во вселенских масштабах он будет забыт так же быстро, как и все остальное.
Так что неудивительно, что напоминание о нашей незначительности приносит облегчение: оно помогает осознать, что все это время вы держались планки, которой невозможно достичь. И это осознание не только успокаивает, но и освобождает. Потому что, перестав предъявлять непомерные требования к правильно прожитой жизни, вы можете рассмотреть и другие варианты осмысленного использования своего ограниченного времени. И при этом понять, что вещи, которые вы уже делаете, более важны, чем вы предполагали: просто до сих пор вы подсознательно обесценивали их, не считая достаточно значимыми.
С этой новой точки зрения легче понять, что готовить полезную еду собственным детям – занятие не менее важное, чем другие, даже если вы не выиграете в кулинарном конкурсе. Или что, хотя вам и далеко до Толстого, роман стоит написать, даже если он взволнует или развлечет лишь нескольких ваших современников. Или что практически любой труд чего-то, да стоит, если немного улучшит жизнь тех, кто пользуется его плодами. И если мы, опираясь на опыт пандемии коронавируса, научимся немного больше настраиваться на потребности наших соседей, то Великий перерыв не прошел для нас зря, пусть даже коренная трансформация общества наступит только в отдаленном будущем.
Терапия космической незначительности – это приглашение взглянуть правде в глаза: вы не можете изменить мировой порядок вещей. С этим необходимо по возможности смириться. (Разве не забавно, что прежде думали по-другому?) По-настоящему оценить удивительный дар в виде нескольких тысяч недель не значит поклясться сделать за это время что-то великое. Как раз наоборот: это значит отказаться от абстрактного и избыточного критерия величия, до которого ваши недели, как вам кажется, не дотягивают. Вместо этого нужно принять эти недели на их собственных правах, отказаться от богоподобных фантазий о космической значимости и погрузиться в саму жизнь – полную, конкретную и зачастую прекрасную, каковой она и является на самом деле.
14
Человеческая болезнь
Иллюзию, порождающую многие наши проблемы, связанные со временем, хорошо определяет название книги эксперта по тайм-менеджменту Брайана Трейси – «Мастер времени»[3] (я уже писал о ней в первой главе). Время доставляет нам столько хлопот именно потому, что мы постоянно пытаемся им овладеть. Мы хотим безраздельно овладеть своей жизнью, контролировать весь ее ход, чтобы наконец почувствовать себя спокойно и надежно, не страдать от собственного бессилия перед лицом событий.
Ради этого многие из нас и стремятся стать максимально продуктивными и эффективными – чтобы не чувствовать вины за то, что мы кого-то подвели, или беспокойства, что нас уволят за плохую работу. Или чтобы не бояться умереть, так и не воплотив в жизнь своих самых грандиозных планов. Есть и те, кто полностью отказывается начинать важные проекты или вступать в близкие отношения: для них невыносим страх, что дело, которому они себя посвятили, конечно. Мы растрачиваем свою жизнь, злясь на пробки и маленьких детей за то, что они имеют наглость отнимать у нас столько времени, сколько им требуется; на самом деле они служат грубым напоминанием о том, как мало мы на самом деле контролируем свой график жизни. Вот мы и преследуем несбыточную мечту о господстве над временем, желая при жизни внести значимый вклад в мировой порядок вещей, чтобы нас мгновенно не растоптали грядущие эпохи.
Эта мечта о победе над временем – самое простительное из человеческих заблуждений, потому что альтернативный вариант слишком пугает. Но, к сожалению, такая борьба обречена на провал. Поскольку отпущенное нам время ограниченно, мы никогда не достигнем над ним той власти, которая позволила бы нам выполнить все предъявляемые требования или успешно достичь всех целей, которые кажутся важными. Вместо этого придется делать трудный выбор. И поскольку мы не можем не только приказывать, но даже предсказывать многое из того, что происходит на отпущенном нам отрезке, мы никогда не почувствуем, что надежно контролируем события, защищены от страданий и готовы ко всему, что может случиться.
Жизнь как черновик И тут снова стоит вспомнить загадочное предположение Хайдеггера, что у нас вообще нет времени, что, напротив, мы и есть время. Мы никогда не одержим верх над мгновениями нашей жизни, потому что эти мгновения не что иное, как мы сами. Чтобы овладеть ими, нужно в первую очередь попасть за их пределы, отделиться от них. Но что бы тогда стало с нами? «Мы сотканы из вещества времени, – пишет Хорхе Луис Борхес. – Время – река, которая уносит меня, но эта река – я сам; тигр, который пожирает меня, но этот тигр – я сам; огонь, который меня пепелит, но этот огонь – снова я»{152}. Нельзя выбраться на безопасный берег, когда вы и есть река. Поэтому ненадежность и беззащитность – это наши состояния по умолчанию, ведь в каждый миг, из которого вам не вырваться, может произойти все что угодно – от срочного электронного письма, которое нарушит ваши дневные планы, до утраты, которая потрясет