Почему выбор Анны Ивановны пал именно на принца Брауншвейг–Люнебургского Антона–Ульриха, мне трудно сказать. Во всяком случае, на 14–м году жизни Анны 18–летний принц был выписан в Петербург и поселился в том же дворце у Анны Ивановны — как будущий супруг её племянницы.
Трудно объяснить, почему Анне Леопольдовне до такой степени не понравился её жених. Во всяком случае, она обвиняла Антона–Ульриха в слабодушии, отсутствии характера, трусости и других малопочтенных качествах. На портрете Антона–Ульриха действительно изображен красивый мальчик с пепельными локонами, с лицом, которое неизвестно что обещает. Но как показало будущее, Антон–Ульрих проявил как раз незаурядную силу воли и просто исключительные нравственные качества, так что Анна Леопольдовна дала явно неверную оценку. Она, похоже, вообще плохо разбиралась и в людях, и в житейских ситуациях. Такое непонимание — частый случай в судьбах как раз интеллигентных девочек, да и мальчиков — их слишком интересует отвлеченное, книжное.
А вторая беда… Умные, книжные девочки хотят все–таки более сложных отношений; не просто мужа, который бы с ней хорошо спал и стал бы отцом её детенышей. И при этом (как все девочки) толком не знает ни caму себя, ни чего ей вообще надо в сей жизни. В результате — метания, психологические проблемы, бесконечные сложности, выдуманные герои, патологическое неумение «в упор увидеть» качества, которые очень даже есть у кого–то.
Есть тут, правда, и еще одна причина, о которой говорить несколько неловко… Судя по всему, Анна Леопольдовна вообще интересовалась дамами больше, чем мужчинами. Во всех аспектах.
Во всяком случае, Анна Леопольдовна презирает Антона–Ульриха, считает его ничтожеством, из чего я вынужден сделать простой вывод — правильно оценивать людей, читать их поведение и поступки она совершенно не умеет. Независимо от её половой ориентации — не умеет, и все тут.
Похоже, что Анна Леопольдовна вышла замуж за Антона–Ульриха только по одной причине: Бирон очень хотел женить на ней своего сына… Отмечу еще раз — как похожи все временщики независимо от национальной принадлежности! По существу дела, Бирон делает то же самое, что делал Меншиков, потом пытались делать Долгорукие…
Анна Леопольдовна, а ей уже двадцать лет — по тем временам давно пора быть замужем, — категорически против этого брака. Это и неравный брак, как говоря французы, мезальянс; это и брак с сыном ненавистного презираемого ею человека. Редчайший случай — Анна Ивановна пошла против воли временщика! Даже Артёмия Волынского она отдала Бирону, стоило тому завпить, устроить истерику, пригрозить отъездом из России. А тут он и вопил, и грозил, но Анне Леопольдовне было высочайше дозволено выйти замуж за Антона–Ульриха, что она и сделала (Бирон, разумеется, и не подумал никуда уехать).
У французов есть довольно подробная и довольно забавная классификация браков по мотивам их заключения. В этой классификации есть «брак по расчету», который отличается от «брака по выгоде», «брака с досады» и «брака с отчаяния». Брак Анны Леопольдовны, вероятно, надо понимать как «брак спасения» или как «брак выбора меньшего зла». Брак этот откровенно безлюбый с ее стороны, а что испытывал Антон–Ульрих, я стараюсь до конца не додумывать. Потому что всякий раз, когда я думаю об этой паре, меня посещает очень тяжёлая мысль — а вдруг несчастный парень её любил?!
2 августа 1740 года у царственной четы родился сын, которого крестили Иваном. После его появления на свет Анна Ивановна и слышать не желала о том, чтобы кто–то другой был наследником. Не Анна Леопольдовна, не Антон–Ульрих! Только Иван Антонович будет возведён на престол!
Что же до Анны Леопольдовны, то она даже и правительницей при малолетнем сыне быть недостойна. Регентом при императоре Иване VI будет Бирон! Умирая, Анна Ивановна продолжает думать о том, что должно быть после её смерти. Готовится текст манифеста, в котором выражена последняя воля императрицы: регентом будет Эрнст Бирон!
17 октября Анна Ивановна умерла. По мере того как эту новость узнает огромная страна, подданные Российской империи начинают присягать новому императору, Ивану VI.
Но это ведь еще не все! Императору два месяца… Кто жe будет реально править, пока он не вырастет?! По словам В.О. Ключевского,
«усыпленная Тайной канцелярией и 10–летним русским безмолвием, Анна до совершеннолетия своего преемника, двухмесячного ребенка, накануне своей смерти (17 октября 1740 г.) назначила Бирона Регентом с самодержавными полномочиями. Это был грубый вызов национальной чести, смущавший самого Бирона. «Небось», — ободрила его Анна, умирая»
[21, С. 130].
Понимала ли она, что регентство Бирона — новый быть может, самый сильный вызов русскому дворянству Что такого ему не простят и что у полуимператора Бирона ещё меньше шансов удержаться в роли полудержавного властелина, чем было у Меншикова? Судя по одному слову — понимала! То есть слов–то уж, наверное было немало, но сказаны они были за закрытыми дверьми, мы никогда не узнаем этих слов. Но и по одному слов можно судить о многом, если с этим словом умирает человек и если это слово предназначено для остающегося …
Когда императрица уже умирает, начинается агония. Бирон кидается с невнятными выкриками: как же теперь ему?! Ведь без Анны не удержать ему власти!
— Небось! — отвечает ему Анна Ивановна почти что уже с того света. Что ж, предки верно говорили, что слово не воробей, вылетит — не поймаешь. А тут вылетает такое слово, которое свидетельствует о многом…
17 октября 1740 года не стало Анны Ивановны, а уже 18 октября напечатан манифест Анны Ивановны о возглашении Бирона регентом до совершеннолетия императора.
19 октября — новый указ, от имени двухмесячное императора:
«По указу его императорского величества будучи в собрании, Кабинет, Синод, Сенат, обще с генерал–фельдмаршалами и прочим генералитетом по довод ном рассуждении согласно определили и утвердили: в великокняжескую светлость от сего времени во всяких письмах титуловать по сему: его высочество регент Российской империи, герцог курляндский, лифляндский и семигальский».
Указ о титуловании высочеством Антона–Ульриха был издан только через четыре дня — по этому факту можно судить о многом.
МИНА ВЗРЫВАЕТСЯ
Итак, сбываются самые худшие опасения и самые страшные пророчества: престол Российской империи прочно захватывают немцы! На престоле лежит двухмесячный император…
Анна Ивановна, русская бабушка почти немецкого внука, возвела на престол именно его, и больше года на престоле Российской империи сидел… вернее, лежал, закутанный в пеленки, император Иван VI. Законный потомок русского царя Ивана Алексеевича, но только на одну четвертую…
Родившийся в августе 1740 года Иван Антонович — немец по крови на три четверти. И не только по крови! Ему предстоит вырасти в доме, где абсолютно господствовали немецкие нравы, немецкий язык и немецкие вкусы абсолютно во всём. Его отец почти не говорил по–русски. Взойди он на престол… вернее, удержись он на престоле, в истории российской возможны были бы совершенно удивительные и очень непростые коллизии.
А в распоряжении о наследстве в случае бездетной смерти императора Ивана VI имелась одна странность: если император умирает без потомства, трон наследуют его братья от того же брака Анны Леопольдовны с Антоном–Ульрихом. То есть получается — если в случае смерти Антона–Ульриха и его детей Анна Леопольдовна выходит замуж второй раз… то, значит, её дети от этого брака не имеют права на престол Российской империи! Что же это?! Чей же это престол и кто его должен наследовать: потомки царя Ивана или потомки герцога Брауншвейгского?!
Распоряжение о престолонаследии составлял Остерман, так что вряд ли тут случайная описка, небрежность, о которой не подумали. Тут только два варианта.
1. Зная, что Анна Леопольдовна очень плохо относится к мужу, Остерман, друг Антона–Ульриха, таким способом пытается укрепить, брак: чтобы Анне Леопольдовне окончательно некуда было деваться; чтобы и соблазна развестись у неё не было.
2. Остерман сознательно хочет устранить от наследования престола Российской империи русскую ветвь династии… фактически хочет сменить правящую династию — с Романовых на Брауншвейгских.
А вокруг престола, на котором сидит немец и который унаследовать тоже должны немцы, стеной стоят немцы же. Сам регент, который будет править, пока император не вырастет, — немец! И все немцы, по поводу засилья которых хватались за голову, начиная с 1731 года, никуда ведь не исчезли. Наоборот! Они чувствуют себя превосходно, живут припеваючи и не собираются ни уезжать «нах фатерланд», ни в один прекрасный день взять да исчезнуть.