накрашенные девочки обмахиваются березовыми вениками: комары. Подходы к ДК густо усыпаны уже пустыми бутылками. У калашниковской молодежи есть еще одно развлечение — «горящие карты». Это когда проигравший в «дурака» должен поджечь какой-нибудь дом.
«Зато теперь пожарная часть Калашникова чуть ли не самая профессиональная в области», — говорит Уля.
Дальше — школа (зданию 120 лет), затем — училище, «поновее» — 75. И — пожарище от сгоревшей больницы, заросшее фиолетовыми цветами. Уля рассказывает, что каждые выборы здесь начинаются с того, что больницу обещают отстроить заново. Но дальше фундамента дело пока не продвинулось. И из Калашникова едут лечиться в Тверь — за 64 километра.
Напротив руин больницы — амбулатория. Здесь можно получить скорую медицинскую помощь. Перегнувшись через забор, смеются две нянечки в белых платочках. Тут же топчется бабушка — Галина Михайловна, 73 года. Галина Михайловна услышала, что в амбулатории скоро откроют дом престарелых, и пришла «встать в очередь»: «Одинокая я, немощная, заботиться обо мне некому, так я к вам пойду. Вот только картошку докопаю и сразу пойду».
Калашниково заканчивается. Начинается лесная дорога, которая, по словам Ули, вскоре перейдет в «непролазное месиво». Уле пора обратно на станцию, а нам предстоит пройти семь километров до деревни Бухалово.
Пытаемся дать Уле наши телефоны: чтобы было где остановиться, когда приедет поступать во ВГИК. Уля телефоны брать не хочет:
— Обойдусь. И знаете, мне нечего делать в вашей Москве. Там надо просить, заискивать, быть обязанной. По телевизору: «связи, связи, связи…» Я, наверное, слишком гордая. Я хочу здесь хозяйкой, в своем хуторе. Чтобы и дом на солнечных батареях, и канализация, лошади, и собаки, и машина-внедорожник. Я знаю, что для этого нужно много работать.
— Я много работаю. Мне 26, и я все время работаю, — говорит Уля. — Но, наверное, чтобы сбылось, надо жить в другой стране.
Затем Уля подробно объясняет, что, если встретим медведя, надо «взять палку побольше, поднять руки и махать ими над головой — тогда он подумает, что перед ним большой зверь, и, наверное, уйдет». «Не кричите только, — говорит Уля. — зверей это очень раздражает». Уходит.
Бухаловский переезд
236 км от Москвы,
414 км от Санкт-Петербурга
От поселка Калашниково до деревни Бухалово мы шли около двух часов.
Лесная дорога, вначале вполне приличная, с каждым шагом становилась все хуже, потом свернула в поле и просто исчезла. Дальше направление задавали несколько глубоких выбоин, оставшихся, видимо, от грузовых машин. Идти приходилось быстро, иначе ноги просто уходили в землю. Подгоняли и тучи комаров. Насекомые забивались в ноздри, в уши, легко прокусывали матерчатые кеды. Смотреть приходилось исключительно вниз — не подвернуть ногу, не сползти в грязь.
А потом мы по очереди до колен ухнули в наполненные водой ямы, и искать, где посуше, стало бессмысленно. Мы потеряли ощущение времени и топали, топали, топали. Дорога снова свернула в лес.
К деревне Бухалово мы вышли уже ночью. Над двумя рядами деревянных домов вырастали две вышки сотовой связи и один-единственный горящий фонарь. Рядом скучал завязший в грязи и уже заросший травой ржавый трактор.
В Бухалове — 65 домов. Сложно поверить, но когда-то здесь был животноводческий совхоз, школа, магазин, клуб и медпункт. Была, конечно, и дорога.
Теперь единственная связь деревни с миром — это железка. Раньше здесь останавливались все спировские, академические, вышневолоцкие и бологие электрички. С появлением «Сапсана» количество «собак», останавливающихся на станции, сократилось ровно вдвое. А сейчас отменили и первую утреннюю электричку, и все вечерние в сторону Бологое.
Администрация сельсовета Краснодарского сельского поселения, которому принадлежит Бухалово, сидит в селе Бердичево и в деревне появляется раз в несколько лет на тракторе — на выборы. Но два года назад разъяренные местные алкоголики погнали «мужика с ящиком» через всю деревню. Больше администрация в Бухалове не появлялась.
30 мая тетя Валя — Валентина Михайловна Алексеева — вышла на пенсию. 39 лет оттрубила слесарем-ремонтником на тверском хлопчатобумажном — хватит. Собрались всей деревней отмечать. Послали гонца на электричку за продуктами, накрыли столы. Расселись. И тут рухнула печка.
— Атомная бомба отдыхает! — смеется тетя Валя. — Взрыв, пыль… Отчихались, а сами все серые, и вся еда ровным слоем крошки присыпана.
Печку не отремонтировали до сих пор. Стройматериалы в деревню можно привезти только на той же электричке. «Скоро жить будем в этих электричках!» — говорят местные.
И продукты тоже можно привезти только на «собаке». Раньше в деревню кое-как ездила автолавка. Отважный дагестанец Рагим на «уазике» за 4–5 часов добирался до деревни от Калашникова. И даже накатал себе какую-то тропку. Но лесовозы опять ее разбили. И разъяренный Рагим сказал, что ремонт машины после каждого посещения Бухалова «стоит дороже, чем я тут с вами наторговываю». И ездить перестал.
Из «продуктов» в деревне теперь продают только «чернуху» — разведенный стеклоочиститель.
Водопровода в деревне, конечно, нет. И бабушкам за водой нужно пройти всего-то 800 метров — до деревенского колодца. Но колодец давно не чистился, и потому эту воду можно использовать только для мытья полов и посуды. А для питья воду нужно набирать на роднике — 2 километра от деревни.
От деревни до станции Бухаловский переезд — километр с небольшим. Дорогу до железки бухаловцы построили сами — «выходили все, кто мог лопату в руках держать».
Платформы в городском понимании этого слова просто нет. Сложнее всего, конечно, на электричку забираться. «Руками, подбородком — чем угодно по ступенькам ползешь, только бы залезть, — рассказывает тетя Валя. — Повезет, если ребята в тамбуре курят — они за шкварник хватают и тянут наверх. А бабок обычно еще и сзади толкают. Ноги-то у старух на метр не поднимаются уже». Но, как правило, попытка затащить старух в электричку заканчивается «аутом»: «Бабки падают как жуки на спину и руками шевелят».
Чтобы удачно выйти из электрички в Бухалове, тоже есть свои хитрости. Относительно ровное место для выхода длится ровно два вагона. Поэтому садиться нужно в первые два вагона. Иначе придется прыгать в канаву. Впрочем, машинист часто проскакивает платформу, и в канаву приходится прыгать все равно. Бухаловской героиней стала Анька Ботина. Везла маму из Тверской больницы после сложнейшей операции на бедре. Машинист снова проскочил ровное место, и за