Один из них, великий русский ученый посвятил книгу сыну, надписав “Святой памяти сына моего М.” В Госиздате испугались слова “святой”, предложили изменить на “светлой”. Ученый пригрозил, что опубликует свой труд за границей. В другой книге он поставил эпиграф: “И взял Он крест на плечи свои”. Крест привел большевиков в панику, и они предложили заменить его на “знамя”. Непоколебимость ученого заставила их пойти на уступки. “Антихристы, креста боятся”, — гневно говорил ученый друзьям.
Все это сразу становилось известным, радовало и укрепляло дух.
Партийная чистка
Перед самым началом коллективизации коммунистическое руководство провело чистку партии, чтобы исключить тех, кого считало малопригодными для участия в еще одних предстоящих насилиях над народом, а других запугать и привести к беспрекословному повиновению.
Комиссии по чистке назначались по иерархической лестнице: районные — облкомом или крайкомом, а те — центром. Чистка проходила в клубе или по ячейкам. Порядок был такой: председатель комиссии вызывает члена партии на эстраду и тот называет место своей работы, сообщает стаж своего физического труда, партийный стаж и номер партийного билета, который обязан знать наизусть. Затем излагает биографию. После этого присутствующие могут задавать, устно или письменно, вопросы через председателя, который их разрешает или отвергает. Допускаются выступления, характеризующие человека как партийного и советского работника.
Первыми, за неимением в нашем районе отдельной комиссии, чистили военных. Вместе с ними “чистили” и начальника ГПУ, за что комиссия потом получила нагоняй: работников ГПУ в то время чистили уже совсем иным порядком.
Итак, на эстраде начальник ГПУ, бывший работник мануфактурной лавки. Ему даже предложили сесть. После рассказа о себе можно было задавать вопросы. Но никто не решается. Потом несколько вопросов задал бывший красный партизан. Комиссия пояснила, что начальник ГПУ отвечать не обязан, на что он одобрительно кивнул головой. Затем кто-то из задних рядов крикнул:
— А почему ваша жена красит губы?
— Губная помада продается в советских магазинах, поэтому ею можно пользоваться. Советская власть знает, что делает.
Ясно, против советской власти “не попрешь”, но все понимают, почему задан вопрос: жена начальника ГПУ “социально чуждый элемент”, ее отец бывший торговец — лишенец.
Следующий вопрос уже ближе к делу:
— Какого социального происхождения ваша жена?
Все поворачиваются в сторону смельчака. Отвечает председатель:
— Мы чистим товарища X., а не его жену. Задавайте вопросы по партийной и советской работе.
Молчание.
— Считать прошедшим чистку.
Выходит “комэск”, командир эскадрона, размещенного в районном центре. Донской казак, окончил новочеркасское юнкерское училище, участвовал в Гражданской войне на стороне красных. Несколько человек высказываются в его пользу.
Затем выступает его подчиненный, младший командир:
— А что с оставшимся сахаром? После того как вы его роздали, оставался еще пуд.
Комэск смущается, и между ними идет спор и пересчет сахара. Председатель комиссии:
— А все-таки пуда не хватает. Может быть, вы оставили его себе?
— Да, товарищ председатель, полпуда я оставил себе, а полпуда роздал.
— Кому?
— Позвольте не отвечать.
Председатель позволяет. Он понимает, куда ушла вторая половина. Однако представление только начинается:
— Правда ли, что эскадроном командуете не вы, а ваша жена?
— Правда ли, что ваша жена пользуется красноармейцами для личных услуг?
— Правда ли, что ваша жена в ваше отсутствие устраивает вечеринки с гитарой и водкой?
Председатель комиссии призывает к порядку, публика шумит, смеется. Поднимается “партейка с портфелем”:
— Товарищи, это пример мелкобуржуазного элемента и разложившегося типа!..
Комэск и предкомиссии протестуют. Но большинство хохочет и подзадоривает “партейку”. Она продолжает:
— Для работы среди женщин-батрачек под моим председательством была назначена комиссия, членом которой была жена товарища комэска. Товарищ комэск дал нам тачанку. Я хотела сесть, а жена комэска меня как толканет! И говорит: сяду первая, я жена комэска! А ведь я была председательницей комиссии! Этот случай характеризует жену…
Дальше в хохоте ничего не разобрать.
— Принимая во внимание заслуги комэска в Гражданскую войну, хорошую постановку дела в эскадроне, считать прошедшим чистку с обязательством исправить ошибки.
Следующим проходит чистку его командир взвода. Изложение биографии характерно для всех проходящих чистку коммунистов. В частной жизни власть предержащие старались создать впечатление, что они тоже “из бывших”. Лгали, что учились, но по тем или иным причинам не окончили. Или окончили, но документы пропали в годы Гражданской войны. На чистке же каждый из них доказывал свое сугубо пролетарское происхождение, подчеркивая это упрощенной речью и жестикуляцией. Присутствовавшим в зале “гражданочкам” командир взвода рассказывал, что окончил четыре класса гимназии и что его мамаша незаконная дочь офицера, может быть, даже генерала. На чистке же он утверждал:
— Товарищи, я сын самих что ни на есть пролетариев… Мой отец всю жизнь батрачил, а мать работала прачкой. С шести лет я уже был пастухом. Вы знаете, что это за труд: дождь, холод. Да еще отец избивал.
Тут он спохватился, что батраку-отцу стадо и пастух вроде бы не по чину, и поправился:
— Собственно говоря, настоящим пастухом я стал через год у хозяина.
Никто не замечает, что и в семилетнем возрасте он не мог быть “настоящим пастухом”. Речь, подделываясь под народный лад, он сопровождает жестикуляцией, изображая, не то как навоз кидал, не то как корову за хвост дергал. Его девицы, сидевшие передо мной, покатывались со смеху.
Секретарь райкома — самая большая “шишка” в районе. Коммунист-политэмигрант. Жена — дочь богатого нотариуса из Петрограда. В автобиографии иностранные фамилии, европейские города, Швейцария, нелегальные переходы границ, подпольная литература… После революции работа в карательных органах. О боевых заслугах в Гражданскую войну ни слова. Он относился к своим подчиненным, выполнявшим его директивы, по-хамски и был диктатором, как и подобало секретарю райкома партии, назначенному обкомом. Его ненавидели сами коммунисты, но выступать боялись. Зато несколько натравленных ими рабочих, а также комсомольцев-идеалистов за него взялись. За неделю до чистки он выгнал из своего кабинета секретаря комсомольской ячейки: “Вон отсюда, мать твою, знай, с кем разговариваешь!”
— Вот, товарищи, какой пример пролетарской идеологии подает нам наш товарищ X. Его жена приходит в кооператив после закрытия и берет любое в любом количестве, но сама не несет, куда такой барыне? Все в закрытой корзине несет прислуга. Прислуга ей и ночные горшки выносит!
За прислугу и за горшки ему попало дважды:
— Теперь, когда даже среди беспартийных спецов ни у кого нет больше прислуги, товарищ X. не может без нее. Товарищ секретарь говорит, что его отец был служащим. А может, фабрикантом или золотом торговал? Его барыне в сортир, видите ли, слишком далеко. Его барыня кричит на прислугу так, что слышно в райкоме и на улице на радость беспартийных масс.
Чистили его больше двух часов. Последними выступили назначенные заранее райкомом партийцы, которые и произнесли речи в его защиту:
— Считать прошедшим чистку.
Предрыбкоопа (председатель рыбацкого кооператива) начал свою карьеру конюхом, затем стал служащим какого-то учреждения, потом в течение года был судьей в Приморско-Ахтарской, после чего партия его благословила управлять рыбаками. Под видом кооператива подготавливалась почва для рыбколхоза, что вызвало недовольство рыбаков. Они должны были сдавать всю рыбу по грошовой цене. Та же рыба продавалась в потребкоопе в пять-шесть раз дороже, а лучшая шла для рабочего снабжения или на экспорт. Заведующий рыбкоопа снабжал весь райком и исполком крадеными балыками и икрой, устраивал постоянные пьянки. Вопросы сыпались:
— Какая зарплата у товарища Л., что он может каждый день устраивать пьянки? Одна такая гулянка стоит двух месячных зарплат!
— А куда товарищ Л. и товарищ Б. такого-то числа несли четыре больших балыка? Откуда они их взяли?
Председатель комиссии пытался отводить такие вопросы, призывал публику задавать вопросы “по существу” и сам их задавал:
— Расскажите, товарищ Л., как вы провели кампанию по распространению займа?
Товарищ Л. долго говорит о мобилизации и расстановке сил. Но снова врываются вопросы о грубом отношении к женам рыбаков, обращавшихся за пособиями и продуктами. А предком спрашивает: