который она когда-либо вела. Он привёл их именно туда, куда она хотела попасть.
Ксандер отступил назад и, схватив её за руку, потянул вперёд. Он повернул в сторону коридора, затем оглянулся на неё.
— Спальня?
Она улыбнулась, прекрасно поняв, что он имел в виду. В её квартире он никогда не проходил дальше гостиной и кухни. И, как он уже не раз отмечал, комнат было много.
Наклонив голову вправо, она пошла впереди него. Взяв на себя инициативу, она потянула его за большую тёплую руку, которую переплела со своей.
Они подошли к двери в самом конце коридора.
— Последняя комната? Я так и думал, — он фыркнул.
— Она стоит того, чтобы пройтись, — сказала она, оглянувшись, прежде чем распахнуть дверь.
Оглядев люстру, подвешенную к высокому, выкрашенному белой краской потолку, обшитому деревянными панелями, он выдохнул негромкое ругательство. Его взгляд переместился на зону отдыха перед камином, а затем на кровать королевских размеров.
Бледно-голубые стены на фоне белой деревянной отделки придавали комнате элегантность, но в то же время лёгкость и роскошь. Но помимо этого здесь было уютно и комфортно.
— Это твоя спальня? — спросил он, наконец, выйдя из ступора.
Возможно, она просчиталась, когда повела его сюда, а не в маленькую спальню, которую всегда использовала в детстве. В той, где стояла полноразмерная кровать, она спала и сейчас. Она хотела, чтобы у них было дополнительное пространство, которое обеспечивала большая кровать.
Возможно, этот выбор был ошибочным. Она больше не была центром его вселенной, поскольку явно занимала второе место после интерьера. Она почувствовала холод, вызванный отсутствием его внимания. Как будто солнце зашло за тучу.
Теперь он был спокоен и отвлечён, так что она могла ответить на его вопрос.
— Нет. Это на сегодня.
Его взгляд прищурился, он повернулся к ней лицом и притянул её к себе.
— Чью постель мы собираемся осквернить?
— Когда-то это была кровать моих бабушки и дедушки. С недавних пор ею пользуются мои родители.
Повернув их, он придвинул её к кровати.
— Я могу с этим смириться.
Она думала, что это будет последнее, что он скажет, когда его губы снова накрыли её, и они оба рухнули на кровать.
Но когда его вес придавил её к матрасу, он прервал поцелуй, чтобы спросить.
— Джеффи, когда вы встречались, приходил сюда?
Она почувствовала, как её брови вздёрнулись при этом вопросе.
— Нет.
Победоносная, довольная улыбка с оттенком злобы заиграла на губах Ксандера, когда он сказал.
— Хорошо.
Ксандер ревновал — это было неплохо. Она думала, что он не мог быть более мотивированным, чем на работе. Но ошибалась. Сейчас его внимание было сосредоточено на ней, и это было очень хорошо.
Прорычав слово «голая», он приложил усилия, чтобы они оба оказались в таком состоянии, а затем широко раздвинул её ноги.
Он согнул её колени, положив ступни на кровать. Она была открыта, лежала перед ним, но думать об этом было некогда, так как он устроился между её ног.
Возблагодарив богов секса за то, что в прошлый раз, когда она была дома, в последний момент успела сделать эпиляцию бикини, она увидела, как Ксандер с головой погрузился между её раздвинутыми бедрами.
Он поднял на неё взгляд с такой интенсивностью в глазах, что у неё сжались стенки влагалища, а потом провёл кончиком пальца сверху донизу, заставив её подпрыгнуть.
С небольшой кривой улыбкой он низко наклонился и провёл языком там, где только что побывал его палец.
Он ласкал её языком до тех пор, пока её дыхание не стало прерывистым. Он ввёл пальцы внутрь, поглаживая то место, которое у неё пульсировало, и всё это время поддерживал ртом это возбуждающее давление на её сердцевину.
Без колебаний и без ограничений он принялся за её тело, распростёртое перед ним, обнажённое и открытое.
Он продолжал до тех пор, пока её глаза не закатились. Пока её пальцы не вцепились в постельное белье в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться, чтобы закрепиться на кровати, удержаться, пока она не улетела.
Она смотрела на него так долго, как только могла. Его глаза были закрыты, он сосредоточился только на ней.
Потом она уже ничего не видела. Её голова была откинута назад, глаза зажмурены, когда Ксандер поднимал её на высочайшую высоту и снова опускал вниз.
Единственные ощущения, на которых она могла сосредоточиться, это то, что он делал с ней, и то, как на это реагировало её тело. Наверное, это было хорошо, иначе она могла бы смутиться от звуков, издаваемых им, когда он доводил её до оргазма, а затем толкал дальше, на другой уровень, о существовании которого она даже не подозревала.
Её бедра задрожали, мышцы сжались, прижимая её таз выше и плотнее к губам Ксандера. Он удвоил давление на её клитор, и она выкрикнула своё одобрение громким, бессловесным стоном, за который потом, наверное, будет стыдно.
Он ослабил давление и убрал пальцы, медленно вернув её на землю.
Опустив бёдра на кровать, она открыла глаза и увидела, что сама того не замечая, запустила пальцы в его волосы. Она отпустила его голову, и его причёска стала ещё более дьявольской, чем обычно.
Она все ещё задыхалась, в горле пересохло, тело покалывало. И всё это он делал с ней только пальцами и языком.
Что же он сможет сделать твёрдым членом, который сейчас покачивался между ними, пока он обнаженный стоял над ней?
Она с нетерпением ждала возможности узнать это, когда кончик его члена прижался к её входу и начал проникать в неё, но он вдруг прекратил движение вперёд, опустил голову и сказал.
— Чёрт. Мерри. Прости меня.
Он соскользнул с кровати и потянулся к своим брюкам, и всё, что она могла сделать, это только смотреть, пока её сердце колотилось по совершенно другой причине.
ГЛАВА 27
— Ты уходишь? — спросила Мерри, посмотрев на него расширенными глазами и прижав к груди подушку, словно для защиты.
— Что? Нет. Конечно, нет, — он сунул пальцы в карман брюк и достал оттуда упаковку презервативов. Улыбнувшись, он опустился на одно колено на высокую кровать и сказал. — Чтобы я покинул тебя и эту комнату, нужен пожар пятого класса, и даже тогда я ещё подумаю.
Она заметно выдохнула.
Нахмурившись, он остановился, стоя коленями на кровати.
— Ты действительно подумала, что я уйду?
Она нерешительно помахала головой и слегка пожала плечами, и это ясно передавало то, что она чувствовала.
Он видел это, но не понимал. У неё не было причин для