узкое пространство, усаженное тополями. Ни одно дерево не пострадало — машина врезалась в фонарный столб.
Удар, ремень врезался в грудь, едва успела подумать:
«Хорошо, что пристегнулась».
В лицо ударила подушка безопасности, вспышка боли, тьма. Потом Вероника узнала, что это была глупая подростковая игра — выскочить перед машиной и успеть убежать.
У нее было сотрясение мозга. Папа навещал ее в больнице и смотрел как сейчас. Впрочем, тогда отец не молчал, именно он рассказал о подростковых развлечениях.
— Ты могла погибнуть из-за глупой игры. Ты это понимаешь?!
Она лежала и думала об играх, в которые играют люди. К тому времени она уже успела узнать кое-что об играх отца с молодыми сотрудницами, задуматься, не связано ли исчезновение мамы с папиными играми. А потом она сама начала играть со смертью.
Глава 40
Вероника болтала по телефону, сидя возле домашнего бассейна. Она позавтракала, согласно всем предписаниям доктора, записала сторис с очередным финансовым ликбезом и собиралась поплавать, но позвонил жених. Просто так, узнать, как дела.
— Представляешь, я вчера в голодный обморок упала.
— Что?!
Она расхохоталась.
— Тебя что, не кормили?
— Пытались. Но ты представляешь, что они едят? Спортивная еда в сравнении с этим — мечта гурмана!
— Могла бы заказать что-нибудь.
— Не хотела выделяться. Да и не особо хотелось. Там особая атмосфера. Ты же видел.
— Да уж, — хмыкнул Корин. — Как ты сейчас?
— Хорошо, — сказала она, топая к домашнему бассейну. — Правда наш доктор расписал мне питание на неделю, потом все забудут. Если я не выкину что-нибудь еще.
Саша рассмеялся.
— Тебя в ресторан-то можно пригласить?
— Конечно!
— Вот и чудненько! Мой друг Рома приехал из Питера со своей девушкой. Хочет повеселиться.
— Это можно! Не против, если я позову друзей?
Саша заверил, что всегда рад видеть Гошу с Андреем и Лиза со своими парнями отлично впишется в любую компанию.
— Кто бы они ни были. Твоя подруга отлично умеет выбирать мужчин!
«Не поспоришь».
Об Элле не сказано ни единого слова, будто ее не было вовсе. Вероника по-прежнему злилась на подругу, но все равно скучала. Было чертовски жаль долгой дружбы.
— А сейчас что делаешь?
— Собираюсь поплавать. Честно говоря, я прямо сейчас сижу в купальнике.
На самом деле купальник скрывало удобное домашнее платье.
— Какого он цвета?
— Черного.
— М-м-м, обожаю! Скинешь фото?
— Конечно!
— Ну давай, жду!
Закончив разговор, Вероника подошла к большому зеркалу, сняла платье, на секунду замерла, разглядывая себя. Купальник как купальник — маленькие трусики и лифчик с двойным комплектом лямок. Выставила ножку, щелкнула, потом сменила позу и сделала еще пару фотографий в разных ракурсах, отправила.
«Вау! — прилетело из мессенджера. — Что ты делаешь?! Я же работать не смогу!»
«Сам просил», — написала в ответ.
«Ага».
Следом прилетел смеющийся смайлик.
«Так-то!»
Положив айфон на мраморную скамейку, Вероника пошла в воду. Она не любила прыгать с разбега, всегда спускалась по лесенке, потом наворачивала круги, пока сигнал с телефона не давал оповещение, что прошел час.
Потом она позвонила друзьям, собрала всех на ужин, после чего зависла в интернете, анализируя развитие кризиса. За время ее пребывания в сквоте курсы валют начали чертить пилу — небольшое падение и новый рост.
«Все как по учебнику».
С известной погрешностью, разумеется. И с неизменной паникой, «всегда как в первый раз».
В дверь постучали. Домработница пригласила в столовую, а она и не заметила, что подошло время обеда. Сидеть за одним столом с родителями не хотелось, но надо же показать, что с ней все в порядке, да и ленту Инстаграма пора разнообразить. Последние посты о финансах, хорошо бы разбавить едой на красивой тарелочке.
— Спасибо, теть Оль. Уже иду.
— Молодец, деточка. То-то папа обрадуется.
Вероника выдавила из себя улыбку и, схватив айфон, двинулась к лестнице. Родители сидели в столовой. Все как обычно — мраморные стены, белая мебель с завитушками, даже розы в вазе с вакханками выглядят как в прошлый раз. В последний раз она обедала с родителями в прошлом месяце.
— Приятного аппетита.
— И тебе, — отозвался папа.
— Какая ты сегодня вежливая, — подняла бровь Лена.
— Могу начать материться. Хочешь?
Мачеха заверила, что просто пошутила.
Принесли грибной крем-суп. Вероника достала телефон и принялась подбирать ракурс, чтобы в кадр попали тарелка и ваза с цветами, но не попала Лена, фотки получились так себе. Пришлось крутить телефон так и сяк, пытаясь улучшить картинку.
— У тебя нет аппетита?
Вероника тяжело вздохнула.
— У меня нет проблем с пищевым поведением. Я же все тебе объяснила — я жила у художников. Перед выставкой они не едят, не пьют и не спят.
— И сексом не занимаются? — округлила глаза мачеха.
— Нет.
— Тоска.
— Они наверстают позже.
Лена усмехнулась и поднесла ложку к пухлым губкам. Вероника была согласна: в нравственность людей свободных профессий она не верила, как и в нравственность вообще.
— Извини, ты не могла бы отодвинуться?
— Что?
— Хочу сделать хотя бы одну нормальную фотку, прежде чем начать есть. Пожалуйста.
Мачеха обменялась с отцом быстрым взглядом и отодвинулась на целый метр, не говоря ни слова. Кадр тут же выстроился. Противный блик оказался позади вакханки на вазе, наполняя фигурку теплым золотистым светом.
— Спасибо!
— Ты же теперь о финансах пишешь, — заметил отец, зачерпывая очередную порцию супа.
— Когда как.
Вероника отложила телефон и приступила к супу в полной уверенности, что уж теперь-то папа успокоится и отстанет. Однако семейный обед преподнес сюрприз.
— Это ты из-за Корина с ума сходишь?
Она пожала плечами.
— Кажется, я слишком сильно давил, извини.