Все, что бегает, ползает и плавает – еда. Прекрасно и понятно все. А мужчина рядом, который молча ждет, когда Дженна соизволит залезть на подведенную к ней лошадь – всего лишь ее учитель и проводник, и это лучшее, что могло с ней случится.
18. Супружеские обязанности
Ехали не торопясь – спешить было некуда, да и Дженна, на взгляд Баяра, еще не оправилась после той самой погони за иштырцами. Молчала, ничуть ему не мешала. А он вдруг размечтался. Сегодня они будут ночевать вдвоем. В степи. Рядом. Можно ли уже ее взять?
Баяр был опытный мужчина и хорошо знал, как сделать женщине приятно. В самом деле — когда женщина приходит к тебе в шатёр сама, по собственному желанию, ты не можешь ее не впечатлить. Иначе она просто не вернётся. А если хочешь ее — придётся постараться. Он умел, научился многому. Но с Дженной все равно было не так. Она шарахалась даже от простого прикосновения к плечу.
Кошка, пугливая кошка! Тем интереснее.
Баяр впервые оказался так свободен. Раньше весь его день был расписан по минутам, ему мучительно не хватало времени. Как все успеть: и с мальчишками позаниматься, и со старшими перекинуться хоть несколькими словами, и Нарана выслушать, и с матерью увидеться. А ведь еще какое-никакое, а хозяйство: рвалась и пачкалась одежда, обувь, снаряжение. Нужно держать в порядке оружие. За конем своим ухаживать, конь — это прежде всего товарищ. Обходы — Баяр не зря отстоял право это за своей сотней. В Большой Совет его вызывали часто: он по праву имел там голос. И Аасор его часто просил помочь. Словом, Баяр сам с собой наедине оставался только ночью, да и то — редко. Все же обычно Илгыз приходила или ещё кто-то.
А теперь вдруг оказалось, что спешить ему некуда и незачем. Они с Дженной ехали спокойным шагом вдоль реки в сторону гор. Там укрыться проще всего. Нужно ведь было где-то и зимовать, а значит, запастись топливом, обустроить жильё. Это в стане хорошо в шатре жить, а одному да в чистом поле? Без овец и буйволов, то есть — без мяса и молока? Нет, зимовать стоит в пещерах. Там и припасы можно будет запасти, и от снега и ветра укрыться.
Степняк покосился на жену. Прямая, напряженная как лук. Смотрит вокруг, прищурившись, твёрдо держит поводья. Не ноет, не жалуется на жару, хотя на лбу и над верхней губой блестят капли пота. Баяр вздрогнул. Ему вдруг захотелось эти капли с ее губ слизнуть и узнать — какая она на вкус. Глупость, конечно. Это потому, что с того дня, как Илгыз ушла, у него не было женщины. Сколько прошло времени? Ох. Снег ещё лежал, когда она вышла за Карына. А сейчас лето к концу подходит.
– Устала? – негромко спросил он жену.
– Да, – призналась Женька.
Она уже не чувствовала ни ног, ни задницы, а пальцы рук просто онемели. Еще немного – и она сама взмолилась бы о пощаде, но пока держалась из последних сил, говоря себе: вон до того камня, вон до того пучка травы… Снова было перед ним стыдно: мечтала стать одним из воинов, а сама даже дневной переход осилить не может.
– Сейчас тогда остановимся, – кивнул Баяр. – Возле реки. Можно будет искупаться и отдохнуть. Ты готовить умеешь?
– Ну…
– У меня есть немного муки. Испечешь лепешки.
Кхм. Женька умела жарить яичницу и варить макароны. На этом ее познания в кулинарии заканчивались. Лепешки? Это как блины, что ли? Так нужно молоко. И яйца. И вроде бы разрыхлитель. Ее как-то Костик учил печь – впрочем, безуспешно. Какие лепешки, Баяр? Смеешься, что ли?
Река появилась внезапно, Женька и не подозревала, что она так близко. Остановили лошадей, Баяр спрыгнул и, не ожидая ее действий, снял ее – аккуратно и бережно, словно хрупкую вазу. Дженая он так никогда не трогал. От неожиданности она даже шарахнулась, взглянула на него едва ли не с ужасом, а он задержал руки на ее талии, словно чтобы она почувствовала, как обжигают мужские ладони сквозь тонкую ткань рубашки.
– Купаться будешь? – его вдруг оказалось так много и так близко, что Женька скинула его руки и отскочила назад.
Баяр ей отчаянно нравился, но она совершенно не умела вести себя с мужчинами, которые ей нравились. С теми, кто противен, было просто – они рассматривались как ступеньки. Как неприятная, порой болезненная процедура типа укола или промывания желудка. А вот даже просто смотреть на того, от чьего присутствия сердце заходится, не краснея и не заикаясь, Женька не умела.
– Так, Дженна, – Баяр, похоже, все понял не так – как, впрочем, и все понимали. – Я тебе противен?
Она помотала головой, жалобно глядя на него, и на всякий случай сделала еще шаг назад.
– Ты меня боишься?
Снова жест отрицания и хриплое, сдавленное “нет”.
– Боишься мужчин? Тебя обижали?
О чем это он? А! Он думает, что она просто истеричка слабонервная. Правильно, в общем-то, думает. И что ему сказать, как ответить? Дженай – тот за словом в карман не лез, а Дженна – она молчит, опустив глаза. А Баяр ждет, смотрит. Не отстанет ведь, настырный!
– Я тебя не узнаю, Дженай, – неожиданно заявляет Баяр. – Ты что, язык проглотил? Онемел? Вот