Читать интересную книгу Серебро и свинец, иной вариант - Олег Волынец

— Сказано же — агитацию. У них сегодня четыре деревни по плану.

— Не понял.

— Ну, видел, две бронегруппы вышли? С первой помощник Бубенчикова пошел, а со второй замполит батальона. Будут агитировать.

— Как? — удивился Лягин. — Переводчик же, этот Лева-кучерявый, с ними не поехал. Я его минут десять назад видел, здесь он, на базе.

— А они будут по бумажке зачитывать, — спокойно ответствовал спецназовец. — Бубенчиков приказал этому Шойфету составить стенограмму…

— Транскрипцию? — вставил Ржевский.

— …поручик, молчать, — своей вчерашней речи. Вот они и будут нести в, — Перовский криво усмехнулся, — "массы угнетенного крестьянства слово пламенного революционера".

— Дурдом! — подытожил общее мнение Шипков. — Балаган. И мы в нем примы-балерины.

— Ха! — каркнул Кареев. — Марксленовичу просто надо поскорее наверх о достижениях отрапортовать. Дескать, установил, провозгласил, и началось братание солдат доблестной Советской армии с освобождаемым из-под гнета населением.

— Да уж, братание! — возмутился Перовский. — В той деревне, где Краснов был, у меня чуть полгруппы не перетрахали. Обычай у них, видите ли. Гостеприимство, млин.

— А почему чуть?

— Потому что у Краснова на глазах!

Ржевский, казалось, хотел что-то ляпнуть, поддерживая избранный образ, но натолкнулся на предупреждающий взгляд Вяземского и захлопнул рот.

— Кстати, капитан, — обернулся Кареев к Перовскому. — Это не ваши ребята второго "языка" приволокли?

— Нет. — Перовский зевнул. — Погранцы. Я так понял, что он чуть ли не сам на них вышел. Какой-то местный коробейник, шел из одной деревни в другую, решил срезать крюк и заблудился… в трех соснах.

— Ну, в местных соснах это запросто.

— А чем этот коммивояжер изволит приторговывать? — поинтересовался Ржевский.

— А ху его ноуз? — пожал плечами Перовский. — Стекляшками какими-то. Я не интересовался.

— Товарищ полковник, а что это вы такое интересное читаете? — спросил Мушни, жадно глядя на потертую книжицу. — Так читаете, прямо глаз не оторвете.

— Полностью это называется, — полковник заглянул на титульный лист. — "Обычаи и быт древних славян". Пятьдесят второго года издания.

— Это где же вы такой раритет откопали? — спросил Кареев. — Небось снабженец этот ваш расстарался?

— Либин достал, — подтвердил Вяземский. — А что?

— Да нет, ничего, — хмыкнул Кареев. — Только когда увидите его в следующий раз, передайте… Хотя нет, ничего не говорите, я ему сам скажу. Все.

— Нет уж, товарищи, давайте лучше про будущую Олимпиаду или войну с Китаем! — влез неугомонный Ржевский.

— Олимпиада еще и не начиналась, — напомнил Вяземский. — И, судя по тому, как мы здесь застряли, она кончиться успеет, прежде чем нас отсюда выведут. А Китай уже добивают.

Полог палатки отлетел в сторону, и внутрь ворвался встрепанный, дико озирающийся ординарец начштаба группировки.

— Товарищ полковник! — облегченно выдохнул он, увидев Вяземского. — Вас срочно в штаб. И… — Он кивнул в сторону Перовского. — Вас, товарищ капитан, тоже.

— А что случилось? — недовольно поинтересовался Перовский, без спешки поднимаясь.

— На машину старшего лейтенанта Викентьева напали местные, — ответил ординарец. — Ночью. В живых остался… один человек. Его подобрал вертолет — отправились на поиски вдоль дороги, когда стало ясно, что на месте встречи БТР не появится.

Офицеры переглянулись. И среди них не было ни одного, кто не вспомнил бы о двух машинах с такими же, как они, красноармейцами, катившими по внезапно ставшей враждебной земле.

— Вот же… Бубенчиков… агитатор… — пробормотал кто-то.

Ни один из собравшихся потом не признавался, что это ляпнул именно он, но по тому, как все без исключения, даже ординарец, отводили глаза, становилось понятно, что мысль эта пришла в голову всем одновременно и, возможно, никто и не озвучивал ее — она сама заставила колебаться жаркий летний воздух.

***

Лева Шойфет маялся бездельем. После того как он передал штабному писарю для перепечатки плоды своих двухчасовых трудов — при этом внутренне содрогнувшись от мысли, сколько ошибок может наделать это рыжее вихрастое существо в тексте, представляющем для него бессвязный набор букв, — Бубенчиков моментально потерял к переводчику всякий интерес и резво умчался в свою палатку "планировать дальнейшие действия", как заявил он сам. Точнее, предаваться мечтам о грядущих успехах, подумал Лева. Его самого частенько ловили на подобном "моральном онанизме", как презрительно именовал сие занятие дед.

Краснов же, как объяснили Леве в штабе, с утра отбыл на Большую землю, а поскольку больше никто в группировке в услугах переводчика пока не нуждался, то он мог считать себя "условно свободным" — до очередного распоряжения.

И теперь Лева бездумно бродил между палаток и сборных домиков, поминутно рискуя быть сбитым с ног неторопливо бегающими по своим многочисленным делам солдатами.

— …эдилайне коллиу…

Сначала Лева решил, что ему просто почудилось. В конце концов, если долго и напряженно думать о какой-то теме почти неделю подряд, неудивительно, что звуки чужой речи начнут чудиться в… и тут Лева замер.

Сразу за штабелем ящиков, чуть ли не обнявшись, сидели пленный купец и снабженец Вяземского, Аркадий Наумович, и о чем-то ожесточенно спорили. Сопровождающий пленного десантник стоял чуть поодаль, закинув автомат за спину, и время от времени широко зевал.

До Левы даже долетали отдельные фразы:

— …а фари мавия каарна…

— …ну да, щас, я сам по двадцать пять целковых…

— … лики но-рани ха…

— …а я тебе говорю, слушай сюда…

Наконец договаривающиеся стороны, по-видимому, пришли к какому-то соглашению, потому что Аркадий Наумович вскочил, отряхнул землю с брюк и резво понесся к складским палаткам.

Пробегая мимо Левы, он зачем-то сунул ему под нос кулак — впечатляющий как размерами, так и волосатостью — и прокричав: "Вот он где у меня!", помчался было дальше.

— Аркадий Наумович, — запоздало крикнул ему вслед Лева, — может, мне попросить, чтобы вас тоже в переводчики записали?

Он почти не надеялся, что Аркаша услышит его, но тот услышал. И затормозил — что, учитывая его массу и набранную к тому моменту скорость, было зрелищем грандиозным до судорог.

— Что ты сказал, молодой?!

Лева немедленно пожалел, что он вообще что-то говорил, но было уже поздно — Аркаша надвигался на него, на ходу засучивая рукава гимнастерки.

— Это ты что же, зараза, решил мне весь гешефт на корню сгубить? — прорычал он. — Завидно стало, да? У-у, подлое семя, я вашу жидовскую породу хорошо знаю, за вами глаз да глаз. — Он придвинулся к Леве почти вплотную.

— Только попробуй еще раз такое ляпнуть, и я тебе… ты у меня будешь просить "Мама, роди меня обратно!", понял?

— Так точно! — выпалил ошарашенный лингвист.

— То-то же, — удовлетворенно заметил снабженец и начал было отворачиваться от Левы, но вдруг, вспомнив что-то, развернулся обратно.

— Слышь, молодой, а ты, часом, ящик из-под снарядов достать не могешь?

Все еще не пришедший в себя Лева старательно затряс головой.

— Жаль, — подытожил Аркаша. — Придется-таки к полковнику идти.

***

— Что-о?

"На этот раз находиться вблизи владетеля по-настоящему опасно", — решил Льячи, глядя на полыхающее деревце. Горело оно, впрочем, недолго.

— Воистину эти ши подобны бешеным псам! — горестно провозгласил Колан ат-Картроз.

— Скорее уж тараканам, — буркнул себе в усы старшина. Владетель вздохнул.

— Повтори, куда они двинулись? — велел он провидцу.

— Те, что были в Дальнем Капище, двинулись в Броды, — выдавил чародей, не отрывая взгляда от медленно опадающего облачка пепла. — А те, что были на Малом Погосте, — в Птички.

— Я помню обе эти дороги, — поспешно сказал отверзатель. — И могу открыть врата в любом месте по всей их длине.

— Придется разделиться, — заключил владетель Картроз. Его чалый нервно переступал на месте и прядал ушами. — Я с Шуумшином и Тамарисом пойду по дороге на Птички. Льячи — ты возьмешь Ландина и досточтимого Хрууга и перенесешься к Бродам. Мы должны перекрыть обе дороги.

Ожесточенно накручивавший ус Льячи кивнул и, обернувшись, заорал:

— Ну, что стали, дармоеды?! Шевелитесь.

— Ко мне это тоже относится? — со смешком осведомился Хрууг. Смешок вышел сдавленный.

— Нет, что вы. — Льячи попытался изобразить смущение, но получилось это у бронированного великана плохо. — Как можно…

— Ничего, ничего, — махнул рукой маг. — Я не в обиде.

Они еще не знали, что приказ, отданный владетелем, только что поделил маленький отряд на живых и мертвых.