Вернувшись на аэродром, летчики узнали, что командир конно-механизированной группы генерал Осликовский объявил им благодарность за смелые и решительные действия по прикрытию переправы на Березине. Заслуженная благодарность! Пять уничтоженных в одном бою самолетов, причем два - лично Василием Мельниковым. Такие результаты не нуждаются в комментариях.
На следующий день в полк почему-то совсем не привезли горючего. Летчики недоумевали: куда же оно делось? На Кубани и Украине как будто не меньше летали, а недостатка в бензине не испытывали. В первые дни наступления нехватку горючего еще можно было объяснить трудностями его подвоза. Но сейчас, когда с дорогами дело наладилось...
Пристали к снабженцам. Те недоуменно разводят руками: не дают, мол, и все. Тогда обратились к Пасынку: тот помогал нам разбираться и не в таких вопросах.
- И я не знаю, - поначалу разочаровал нас Пасынок.
- Но догадка есть. Давайте сравним, сколько машин у нас было раньше и сколько их сейчас. Советская Армия в нынешнем году не та, что в прошлом, а тем более в позапрошлом. Никогда у нее не было столько танков, самолетов, автомобилей и тракторов. Причем она все время наступает, гонит фашистов. Вот и прикиньте, сколько нужно горючего для такой машинной армады. А ведь его надо добыть из-под земли и переработать, прежде чем доставить на фронт. Ясно, что перебои могут иногда быть. Но это явление временное. Наш тыл никогда не подводил и не подведет фронт...
Аргументы Тимофея Евстафьевича, как всегда, были вескими. И что примечательно, они не только объясняли причину нехватки горючего, но и вызывали у каждого из нас чувство гордости за Советскую Армию, за тружеников тыла, которые под руководством родной партии мужественно куют победу над врагом. Так зорко видеть в малом большое - дано не всякому. И не каждый способен убедить других, разжечь у них неукротимое стремление бороться за это большое, не щадя ни сил, ни жизни. Да, Пасынок обладал глубоким зрением и крепкой силой убеждения. Подумалось: без таких качеств нельзя быть настоящим политработником.
В один из последних июньских дней, когда мы в ожидании горючего отдыхали в тени развесистого дуба, к нам подкатил юркий "виллис". Из машины вылезли командир дивизии полковник Корягин и невысокий человек в запыленном темно-синем костюме и берете. В одной руке гость держал небольшой портфель, в другой - видавший виды плащ-дождевик. Когда они подошли к нам, все вскочили, приветствуя командира.
- Разрешите познакомить вас, товарищи, со специальным корреспондентом "Правды" Ильей Эренбургом, - обратился к нам полковник Корягин. - Он хочет побеседовать с вами.
Вот так гость! Сам Илья Эренбург, известный писатель и публицист. Может быть, и не все из нас читали его романы и повести, но каждый был хорошо знаком с эренбургскими статьями в газетах. Написанные взволнованно, образно и хлестко, эти статьи всегда встречались с интересом, перечитывались и хранились. Они воспитывали у нас ненависть к фашистам, воодушевляли на беспощадную борьбу. Пожалуй, в военные годы никто из публицистов не пользовался у нас таким высоким авторитетом, как Илья Эренбург.
Вначале летчики, конечно, оробели от такого знакомства и не знали, как себя вести и что говорить. Нам казалось, что с писателем, да еще с таким, как Эренбург, надо разговаривать как-то по-особому: степенно, умно и без лишних слов. А он, видимо поняв наше состояние, улыбнулся, неторопливо раскурил трубку и сказал:
- Экие вы робкие на земле... а в небе я бы, пожалуй, побоялся с вами встречаться. В качестве врага, конечно.
Все засмеялись. Шутка Эренбурга как-то сразу сократила кажущуюся дистанцию между ним и нами, придала беседе откровенный, непринужденный характер.
- Я часто бываю в войсках, - продолжал Эренбург, - но у летчиков редко. Как-то так получается... Считаю, что это упущение, и я его постараюсь исправить.
- Товарищ Эренбург, - спросил расхрабрившийся Василий Мельников, - а о летчиках вы не собираетесь книгу писать? А то большинство писателей занимаются пехотой - Алексей Толстой, Шолохов, Симонов, Твардовский... Обидно, как будто и не заслуживаем...
- Что ж, справедливая обида, - Эренбург задумчиво обвел взглядом летчиков. - Только писать про вас трудно. Надо много знать об авиации, а лучше всего - самому стать летчиком, чтобы, как говорится, своей шкурой все прочувствовать. Тогда и книга добрая получится. А ведь летчиком стать - не то что пехотинцем.
- Это, конечно, правильно, - не унимался Мельников. - А вы не знаете, кто из писателей собирается про нас писать?
- Знаю, но не скажу, - Эренбург шутливо погрозил Мельникову пальцем. Мы тоже обязаны соблюдать писательскую тайну. Скажу, что такой-то работает над книгой, вы и навалитесь на него. А он за это время, может быть, уже раздумал. Тогда меня за разглашение тайны - под трибунал, да и его не помилуете. Верно?
- Точно. В авиации любят порядок, - согласился Анкудинов и, будучи старшим в нашей группе, спросил: - Вас, должно быть, что-нибудь интересует? А то мы отвлекаем вас своими вопросами.
- Да, интересует, хотя и вопросы ваши далеко не безынтересны. Эренбург раскурил потухшую трубку. - Скажите, чем изменились немецкие летчики за последний год?
- Нахальства поубавилось, - после небольшой паузы ответил Иван Федоров, - и трусливее стали.
- Значит, легче стало воевать против них?
- Легче, но не легко, - сказал Анкудинов. - Если у фашистов меньше сил, то стараются удрать, если больше - редко выходят из боя. А решили драться, то дерутся на совесть. Хвост не подставляй - откусят.
- Это интересно, - Эренбург повернулся к Анкудинову. - А мне недавно один генерал - он, правда, не летчик - говорил, что немецкие летчики сейчас морально подавлены, убиты. И что, мол, нашим остается лишь их добивать физически...
- А вы поговорите с нашим генералом - с Савицким. Он недавно едва выскочил из клещей "фоккеров", - сказал Анкудинов, имея в виду тяжелый бой, проведенный командиром корпуса и его ведомым с четверкой вражеских самолетов.
- Обязательно поговорю, - Эренбург достал из портфеля блокнот и что-то записал. - А теперь прошу ваши вопросы. И без всякого стеснения.
Мы переглянулись. Все-таки робость не проходила. Да и стоит ли отрывать время у человека, который занимается таким большим и нужным для всех делом? Выручил, как, впрочем, всегда, майор Пасынок:
- Вы не знаете, как реагируют фашисты на ваши выступления в газетах?
- Злобно, - ответил Эренбург. - Геббельс даже про меня книжонку написал. Наврал с три короба. Этот сукин сын утверждает, что у меня есть незаконнорожденный ребенок от бразильской королевы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});