– Давно тебя очередной раз подлатали?
– Восемь дней назад. Потому и хожу еле-еле. Поначалу я вполне похож на себя прежнего, здорового. Особенно первые два дня. Полагаю, завтра станет хуже. И меня заберут на лечение. Опять.
– Не-ет, – замотала головой Кира, и ее легкие волосы взлетели облаком. – Глупости. Вы не жили в пустыне, вот и чудите. Все просто. Тебя нельзя так лечить. Это вредно. Наверняка первые несколько лет ты, если можно так сказать, подзаряжался куда реже.
– Однажды продержался два месяца, – согласился эльф.
– Вот именно. Есть у меня идея. Только то, что пришло мне в голову, выглядит еще хуже нынешнего лечения. Большой риск для жизни, если я окажусь не права. И даже если права.
– Тогда не надо никому рассказывать! – обрадовался Диаль. – Точно не позволят. Хотя, если по-честному, запретить не имеют права, я взрослый и я согласен.
– На что? Я пока ничего не объясняла!
– И не надо! Я тебе верю, королева тебе верит. Остальные могут и не лезть. Что надо делать?
– В общем-то ничего, – пожала плечами Кира. – Позволить тебе полностью исчерпать магию и помочь найти заново ее природный источник. Это как арыки у нас: они наполняются течением реки, а никак не запасом воды из фляги доброго, но глупого путника. Объем не тот. И нет постоянства подачи.
Диаль некоторое время молча обдумывал услышанное. Снова, как при сообщении диагноза «падение с мальта», двигал бровями. Даже шевелил губами, выговаривая незнакомые Кире заклинания. Бафрых фыркал, сердито чесал за ухом. Утекающая магия казалась ему похожей на прыгающих в гуще меха песчаных блох. Поди перелови всех. Особенно если ты простой детеныш мазва, лишенный особых органов. Таких, как длинный лягушачий язык, например. Баф обзавелся подобной роскошью год назад и долго гордился приобретением. Но для ловли магии язык не годится. Кира поняла переживания своего мазва и задумалась. Надо ему что-нибудь еще отрастить. Или попробовать усы переделать? Девушка щелкнула языком и зашептала, излагая жбрыху свои мысли. Вдвоем они стали обсуждать наибольшую возможную длину усов и прикидывать, как сделать из них ловушки для магии. Эльф не мешал. Он все еще твердил заклинания и думал.
– Занятная идея, – наконец определился Диаль. – И правильная – я вообще не чувствую магию мира. И саму живую природу вокруг едва опознаю, что для эльфа ненормально. Я от всего отключен. Резали мне нервы, а испортили-то не только их.
– Имеется еще одна беда: боюсь, вдвоем с Бафрыхом мы не справимся. Неопытные мы. Может, королеву попросить приехать?
– Выслушают, посовещаются и запретят, – уверенно махнул рукой эльф. – Моя мама – глава совета мудрых долины Лирро, северной эльфийской территории. Еще она маг с медицинской специализаций. Про дедушку и вовсе молчу! Он много лет работает в Альянсе, и без него мама ничего не станет делать. Они с королевой год прошумят, и впустую. Все мои старшие и Сэльви – родня. Ей с ними воевать неудобно. Сэльви моей маме приходится названой внучкой.
– Тогда все плохо, королевский дядюшка. Кстати, у меня мама тоже доктор, – понятливо кивнула Кира. – Ты прав, не разрешит. Моя в таких случаях говорит: «Костьми лягу». А зачем костьми-то?
– Долго я буду без сознания?
– Не знаю. Думаю, часов десять.
– Тогда давай искать место и начинать. Они улетели в вашу столицу по делам долины. Вернутся завтра, чтобы тайком приглядывать за мной. До того времени, мама уверена, я дотяну без поддержки. Другого случая не будет.
Кира кивнула, огляделась, взбивая и дергая спутанные волосы. Бафрых защелкал, явно предлагая свой вариант. Диаль еще раз удивился: он ни разу не видел вполне разумного и самостоятельного мазва. Разве что Эгли. Но великий мальт – любимый друг принцессы Риолы, взрослого талантливого эльфийского мага пятого круга! Каким образом светлоголовая пигалица умудрилась воспитать эдакое чудо? Видимо, примерно тем же, что использовала для приручения самого дядюшки Диаля. Она искренне любит этот мир и уважает все живое в нем. Слушает его голос, точно как это делала Риола-а-Тэи.
Мнение жбрыха насчет подходящего места оказалось решающим. И он гордо побежал по самостоятельно выбранному маршруту, пластаясь над песком, почти не создавая неудобства для седока и двигаясь удивительно плавно. Кира бежала рядом, вцепившись в пучок усов и рыжий мех. Ровная, как лист бумаги, пустыня расстилалась до самого горизонта. Синее небо у его кромки выцвело до белизны, прогретое жаром песков. Воздух дрожал и танцевал, как шелковая восточная ткань, прозрачная, но все же несущая удивительный узор.
Пологую низину эльф приметил не сразу. Слишком мягко прогибалась пустыня, формируя ее. В самой нижней точке, полускрытый в зарослях пыльного саксаула, таился от взгляда нетренированного глаза низкий купол из обожженного кирпича.
– Это хранилище для воды, древнее, еще со времен верблюжьих торговых караванов, – сообщила Кира. – Сейчас наверняка высохло и пустует. Мы в запасах воды не очень остро нуждаемся при перемещении из поселка в поселок. Любой грызл Дэйгэ имеет особый резервуар под шкурой – аварийный запас. На пять дней для двух седоков, это у молодого зверя класса локальных транспортников. К тому же здесь не проходит ни одна важная тропа. Зато внутри прохладно и уютно. Нет прямых солнечных лучей.
– Я застал времена, когда подобные хранилища не пустовали, – мечтательно улыбнулся Диаль. – Тут проходил древний караванный путь, теперь я вспомнил точно. Принцесса Лэйли часто бегала через пустыню. Она обожала шелка Дэйгэ. И не только их. Все, что здесь есть: людей, музыку, обычаи, кухню и, конечно, эфрита Рахту. Ты еще не пробовала ее будить?
– Пока нет, но мы думаем над планом, – уверенно кивнула Кира, гладя мех жбрыха. – Баф, можешь поохотиться час. Потом собери сухие ветки для костра. И пожалуйста, не носи мне дичь для демонстрации своих охотничьих успехов.
Бафрых лег, дождался, пока эльф сползет в песок, и умчался длинными стремительными прыжками, фыркая и ухая от восторга. Кира подала Диалю трость, которую тащила от самой мальтплощадки. Подставила плечо, узкое, но крепкое. И повела в глубокую густую тень низкого каменного свода. Заботливо уложила, подсунув под голову свой свернутый шарф.
Теперь, когда жбрых с его способностью восполнять потерю магии оказался далеко, Диаль, истративший немало сил на заклинания, стремительно слабел. Но при этом сам же ускорял процесс, зажигая под сводом купола красивые разноцветные светильники и создавая в сухом бассейне иллюзию неправдоподобно синей воды.
За полчаса он исчерпал себя настолько, что едва мог говорить. Слабость вызывала неприятную дрожь в теле и рождала сомнения в душе. Может, стоило хоть кого-то оповестить о затее? Ведь мама будет в бешенстве. И каково будет Кире одной оправдываться и объясняться, если она не справится?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});