Она ухмыляется.
– Это волнует меня потому, что Деймон очень хорош в том, что он делает. Это волнует меня потому, что то, чем занимается Деймон, необходимо. И это волнует меня потому, что Деймону это тоже необходимо, а если Дэймон не получит то, что ему необходимо, то начнется бойня.
– Деймон не причинил бы никому вреда.
Она давится напитком, схватившись за горло.
– Ты милый, глупый ребенок. – Она наклоняется вперед, ставя бокал обратно на столик. – Деймон не стал бы причинять тебе боль по своей воле – нет. Но, дорогая, как ты думаешь, что означает его имя?
– Я не знаю. Обычное мужское имя.
Она качает головой.
– Нет, правильное написание его имени – Д-Е-М-О-Н, что на латыни означает «сын Сатаны».
Я сжимаю челюсти, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова.
– Но я видела, как его имя было написано на бейдже: Д-Е-Й-М-О-Н.
Она закатывает глаза.
– Его имя не подходит для бизнеса. Мы должны были… сделать его гражданским.
Его имя – плохо для бизнеса? Кто вообще может такое сказать?
– Я все еще не понимаю. Деймон – самый милый парень, которого я знаю. Я…
Она машет рукой.
– Дорогая, он не только твой брат, но и твой близнец. Вы оба чувствовали, что… – Она соединяет руки. – Вас тянет друг к другу. Но он не должен был уходить. Его обучали лучшие из лучших. Он должен был остаться.
– Но он этого не сделал, – шепчу я.
– Нет, – отвечает она, ее глаз подергивается. – Он этого не сделал. Он бросил вызов естественному порядку вещей. Он будет наказан, и чем дольше он здесь останется, тем тяжелее будет его наказание.
– В таком случае иди на хрен. Я бы никогда не отдала его тебе добровольно, а сейчас – тем более.
Она снова улыбается.
– Я не жду, что ты меня поймешь.
Фургон останавливается, я смотрю в окно и вижу, что мы снова на школьной парковке. Дверца моего автомобиля все еще открыта.
– Просто запомни одну вещь, Мэдисон. – Она смотрит мне в глаза. – Он не хороший человек. Он худший из худших. Хочешь знать почему? – спрашивает она, наклонив голову.
– Почему?
– Потому что он ничего не чувствует. Ни раскаяния, ни любви, ничего. Деймон лишен естественных человеческих эмоций. Он не чувствует ни физической, ни эмоциональной боли. Он родился таким. Кроме того, он прошел обучение. Он уникальный человек, но его посещают призраки.
– Врожденная нечувствительность к боли? – спрашиваю я, все еще зацикленная на ее первой фразе.
Она кивает, откидываясь назад.
– Да. Один на миллион. Это генетика, понимаешь? – Она ухмыляется. – Но я знаю, что тебя это не коснулось.
– А чем вызвано отсутствие эмоций?
– Есть много причин, которые могут это вызвать, и, вероятно, у Деймона, есть они все. – Она делает паузу, как будто обдумывая, сколько ей на самом деле стоит рассказать. – Спроси его о призраках, Мэдисон, а потом позвони мне. Я уверена, ты захочешь поговорить.
Она протягивает мне карточку. Я вижу на золотом картоне имя Катсии, выгравированное белым цветом, и номер телефона внизу.
Мужчина, сидящий рядом со мной, наклоняется вперед и срезает кабельные стяжки с моих запястий. Он открывает дверь, и я выхожу, в последний раз поворачиваясь к ней лицом.
– Почему ты думаешь, что он не может испытывать эмоции?
– Потому что я это видела, и ты тоже увидишь.
Дверь закрывается, и фургон со свистом срывается с места, словно секунду назад его здесь не было. Подняв сумку с земли, я бросаю ее на кресло, сажусь за руль и завожу машину. Внезапно жуткий холод ползет по моей спине – холод, который возникает тогда, когда кто-то за тобой следит. Я оборачиваюсь, но вижу только пустые парковочные места.
– Я схожу с ума.
Я включаю заднюю передачу и уезжаю к черту от всего этого.
Понедельники.
Глава 17
Я готовлю бутерброд на кухне, когда из колонки доносится «Tequila Sunrise» группы Cypress Hill. Закатываю глаза и достаю телефон, просматривая свой плей-лист Spotify. Чертов Нейт – без спросу добавляет свою музыку в мой список песен. Я засовываю телефон обратно в карман и возвращаюсь к своему бутерброду. Положив ветчину на хлеб, добавляю каплю майонеза, а вслед за ним помидоры, приправы и сыр. Сама того не замечая, начинаю качать головой в такт. Кажется, я была немного предвзята, эта песня и правда очень хороша.
Откусив большой кусок сэндвича, я перевожу взгляд – и вижу Нейта, Бишопа, Кэша, Брантли и Хантера, стоящих у входа на кухню и наблюдающих за мной. Раньше меня пугало то, что они почти все время врывались в мое личное пространство – хотя сейчас здесь не все Короли. Но теперь это едва ли меня беспокоит.
– Что? – спрашиваю я, продолжая жевать бутерброд.
Бишоп качает головой.
– Ничего. Где твой брат?
– Наверху.
Я сглатываю. У меня еще не было возможности поговорить с Деймоном о тенях. Если честно, я немного этого боюсь. Потому что, как только я задам ему этот вопрос, пути назад уже не будет. Что, если его ответ изменит мое отношение к нему? Я этого не хочу. Есть много вещей, на которые я хочу получить ответы, и ради этого готова пойти на многое, но правда о Деймоне к ним не относится. Когда дело доходит до него, я чувствую сильное желание его защитить, что заставляет меня думать…
– Кто из нас младший близнец?
Мысли вслух всегда помогают.
Брантли и Кэш проходят на кухню и садятся на барные стулья.
– Ты старшая, – отвечает Кэш, когда видит, что на кухне нет посторонних.
– Я так и знала, – ухмыляюсь я, продолжая уничтожать бутерброд.
– Почему? – спрашивает Бишоп, прислонившись к стене.
– Просто мне так показалось.
– Тебе интересно, почему ты так хочешь его защитить.
Бишоп вырывает слова прямо из моих мыслей, отталкивается