— Предположим, из чистого любопытства.
— О боже!..
— Что с вами, синьорина? — спросил удивленный корсар. — Вы бледны и взволнованны…
Вместо ответа молодая фламандка спросила его еще настойчивее:
— Но почему вы меня об этом спрашиваете?
Корсар собирался было уже ответить, но в эту минуту послышались шаги на лестнице. В каюту спускался Морган, уже успевший выполнить задание своего командира.
— Капитан, — сказал он, входя, — Пьетро Нау ждет вас, чтобы сделать срочное сообщение. Мне кажется, что у него все готово для экспедиции.
— Ах так!.. — воскликнул корсар, нахмуривая брови. — Уже?.. Не думал я, что месть так близка… — Обернувшись к молодой фламандке, которая была заметно взволнованна, он сказал: — Позвольте предложить вам гостеприимство в моем доме, который я предоставляю в ваше полное распоряжение. Моко, Кармо и Ван Штиллер отвезут вас туда и будут к вашим услугам.
— Но, кабальеро… одно только слово… — пробормотала она.
— Я понимаю вас, но о выкупе мы поговорим позднее.
Он поспешно вышел в сопровождении Моргана и спустился в шлюпку, ждавшую его у левого борта с шестью матросами на веслах.
Сев на корму, он взял в руки руль, но направил лодку не к молу, на котором флибустьеры возобновили свою пирушку, а к маленькой бухте, расположенной к востоку от порта.
Сойдя на берег, поросший высокими, стройными пальмами с веерными листьями, он знаком велел людям вернуться на корабль, а сам по едва заметной тропинке углубился в заросли.
Какая-то неотвязная мысль, как видно, не давала ему покоя. Время от времени он останавливался резко, словно грозя кому-то, размахивал руками и шевелил губами, разговаривая с самим собой.
Он далеко углубился в заросли, как вдруг чей-то насмешливый голос отвлек его от мучительных дум:
— Так я и знал, черт возьми, что встречу тебя здесь, кабальеро! Знать, тебе не до веселья, от которого все ходит ходуном на Тортуге, раз ты стороной добираешься до моего дома? Что с тобой, приятель? Уж не на похороны ли ты собрался?..
Корсар вздрогнул и по привычке потянулся к шпаге.
Перед ним стоял коренастый крепыш с грубыми чертами лица и проницательным взором. Одет он был как простой матрос и вооружен парой пистолетов и абордажной саблей.
— Ах это ты, Пьетро? — воскликнул корсар.
— Он самый.
Это был знаменитый Олоннэ, отважный мореход и заклятый враг испанцев. Выйдя из зарослей навстречу корсару, он весело смотрел на него.
Сейчас Олоннэ было не более тридцати пяти лет. Слава его гремела повсюду. Родился он во Франции, в Олоннэ, в графстве Пуату, и занимался контрабандой, плавая вдоль берегов Испании. Однажды ночью таможенники застигли его врасплох, он лишился лодки, а брат его был убит в перестрелке. Его самого ранили так тяжело, что он едва выжил.
Выздоровев, он попал в такую нужду, что вынужден был продаться в рабство к флибустьеру Монтбарсу-Опу-стошителю, лишь бы зарабатывать сорок эскудо, которые отсылал старушке матери.
Долгое время он подвизался среди буканиров в качестве подручного, а попросту говоря, им прислуживал, затем пошел в. флибустьеры и выделился необыкновенной храбростью и отвагой. В конце концов он выпросил у губернатора Тортуги небольшой корабль.
На этом суденышке он творил сущие чудеса, нанося огромный урон испанским колониям. Все три корсара — Черный, Зеленый и Красный — неизменно оказывали ему поддержку во всех его предприятиях.
Однажды, подгоняемый бурей к берегам Кампече, он потерпел кораблекрушение на виду у испанцев. Все его друзья были перебиты, но ему удалось спастись, погрузившись по горло в болото и вымазав лицо грязью.
Выбравшись живым из трясины, он и не подумал бежать, а, переодевшись испанским солдатом, проник в Кампече. Изучив укрепления города и подкупив нескольких рабов, он выкрал лодку и вернулся на Тортугу, где его все считали погибшим.
Другой на его месте не стал бы снова испытывать судьбу, но Олоннэ с двадцатью восемью матросами поспешил выйти в море и на двух маленьких судах направился к Лос Кайос ди Куба, бывшему в то время весьма крупным торговым центром.
Заметив его появление, испанские рыбаки предупредили губернатора. Тот направил против него огромный фрегат и четыре небольших парусных судна с солдатами и палачом, которому было ведено повесить флибустьеров.
Но и тут Олоннэ не отступил. Дождавшись рассвета, он с двух сторон обложил фрегат, а его двадцать восемь молодцов, несмотря на отчаянное сопротивление девяноста испанцев, ворвались на палубу и перебили всех, включая палача.
После этого он захватил все четыре корабля, сбросив в море сопротивляющихся испанцев.
Таков был этот человек, которому позднее было суждено совершить еще более славные подвиги и с которым теперь договаривался Черный корсар.
— Заходи, — сказал Олоннэ, пожав руку капитану «Молниеносного». — Я с нетерпением ждал твоего возвращения.
— И мне очень хотелось тебя видеть, — ответил корсар. — Ты знаешь, что я был в Маракайбо?
— Ты!.. — воскликнул пораженный Олоннэ.
— А как же я мог выручить тело моего брата?
— Я думал, ты воспользуешься чьими-нибудь услугами.
— Нет, ты сам знаешь, что такие дела следует делать самому.
— Смотри, как бы тебя не подвела твоя смелость. Видал, чем кончили твои братья?
— Молчи, Пьетро.
— Ну не печалься, мы отомстим за них, и очень скоро.
— Решился, наконец? — спросил радостно корсар.
— Мало того! Я задумал целую экспедицию.
— Неужели? Ты правду говоришь?
— Клянусь честью разбойника, каковым меня нарекли испанцы! — сказал со смехом Олоннэ.
— Сколько же кораблей у тебя?
— Вместе с твоим «Молниеносным» будет восемь. Всего шестьсот флибустьеров и буканиров. Мы возглавим нашу флотилию, а Микеле и Баск поведут остальных.
— Баск тоже с нами?
— Он просился с нами, и я сразу же согласился. Ты ведь знаешь, он был в армии солдатом и может сослужить нам хорошую службу. К тому же он богат.
— Тебе нужны деньги?..
— Я спустил все, что заработал от продажи последнего корабля, захваченного на обратном пути из Лос Кай-ос, недалеко от Маракайбо.
— Я готов выложить десять тысяч пиастров.
— Черт возьми! У тебя, видать, дома настоящие золотые россыпи!
— Я дал бы больше, если бы утром не заплатил большой выкуп.
— Заплатил выкуп? За кого?
— За одну благородную даму, попавшую мне в руки. Деньги причитались моему экипажу, и я их заплатил.
— Кто же это такая? Какая-нибудь испанка?
— Нет, фламандка, которая наверняка в родстве с губернатором Веракрус.
— Фламандка!.. — воскликнул Олоннэ. — И твой смертельный враг тоже ведь фламандец.