Читать интересную книгу Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором - Сергей Кургинян

Переходя от идей к возможным вариантам государственного и общественного строительства, мы могли бы рассмотреть, во-первых, гуманистические возможности синтеза корпоративных и синдикалистских структур в обществе как пути к преодолению гражданской войны, рано или поздно неизбежной в условиях непримиримости левого и правого альянсов, которые неминуемо будут сформированы в ходе обострения политической, социальной, духовной напряженности. Которые, по сути дела, уже формируются на наших глазах. Эта роковая неизбежность, связанная с типом политического процесса, может быть скорректирована в ходе общей работы над концепцией постиндустриального гуманистического общества и государства и, главное, в ходе совместного претворения этой концепции в жизнь. Сегодняшний тип западного постиндустриального общества, по сути, разрывает технологию и культуру как две сферы жизнедеятельности общества, снимая тем самым логосферу и, по сути, лишая человеческую жизнь вселенского смысла, уплощая и ликвидируя ее космическое измерение. Тот тип постиндустриального общества и государства, который смогла бы построить Россия, — принципиально иной. И в этом смысле Россия сохраняет ту роль духовного строителя, инициатора новых идей и смыслов, которая ей отведена и которую отнять у нее можно лишь вместе с жизнью. Думается, что разработка доктрины должна лежать в том «пентаэдре», который очерчен сделанными выше утверждениями относительно концепции срединной Евразии. Другого выхода — не видно. И вряд ли он возникнет в исторически обозримое время.

«Развитие», № 44–45, декабрь 1991

3.3. Россия и мир

Часть 1. Консенсус во лжи

Меняются имена политических лидеров. Меняются предлагаемые ими «программы переустройства». Меняются названия политических партий. Меняются названия государства, в котором мы все проживаем. Меняются «цели и ценности». Как в калейдоскопе, мелькают «исторические свершения», «беспрецедентные события», «великие завоевания». Мелькают, с тем чтобы исчезнуть на следующий же день, не оставив и следа в человеческой памяти.

Что же остается неизмененным на протяжении всех последних лет? И можно ли вообще выделить «сухой остаток» того, что с нами произошло? Можно ли найти такую простую формулу, которая разделялась бы всеми действующими лицами исторического процесса? Можно ли выявить такое историческое заблуждение, которое бы — объединяло народ и его правителей, «отцов» и «детей», диссидентов и правоохранителей?

Короче — существует ли пресловутый «консенсус»?

Легче всего, конечно, объявить, что его нет. Но то, что происходит на наших глазах, опровергает подобное заявление. Худо-бедно, но общество «скреплено». Чем?.. — Общей ложью. Консенсус существует, но это консенсус во лжи. А раз так, то его, безусловно, придется разрушить.

Какая же ложь сплотила общество и двигает его в очередной «котлован»? Почему вопреки очевидности общество упорно не реагирует сколь-нибудь адекватно на то, что с ним происходит и чего оно не может не замечать? Что «застит глаза» всем, от мала до велика, от академика до «простого рабочего»?

И коль скоро такая фундаментальная ложь существует, то она должна обладать целым рядом свойств, делающих ее воздействие столь мощным и всеохватывающим.

Попытаемся выделить эти свойства.

Во-первых, подобная ложь должна быть «ложью простой и компактной».

Во-вторых, она должна восприниматься как нечто самоочевидное, иметь устойчивый статус истины, быть «ложью крайне правдоподобной».

В-третьих, она должна «иметь почву», должна опираться на культурно-исторические стереотипы, то есть быть «ложью традиционной».

В-четвертых, она должна быть «ложью революционной», быть неким утверждением, которое хотя и самоочевидно, хотя и обладает статусом истины для большинства, но вдобавок к этому еще и (о ужас!) «запрещено» в силу своей несовместимости с «суевериями», проповедуемыми «отсталой, злобной, дряхлой Идеологией». Идеологией, требующей демонтажа в кратчайшие сроки «революционными методами» в силу того, что она, эта Идеология, так сказать, «затмевает свет истины и прогресса».

В-пятых, такая ложь должна быть «ложью саморазвивающейся», способной эволюционировать, приспосабливаться к требованиям меняющейся под ее воздействием политической ситуации.

В-шестых, она должна быть «ложью вдохновляющей», открывающей «светлые перспективы».

В-седьмых, она должна быть «ложью воинствующей», позволяющей сплотиться против «темных сил», которые «гнетут» так «злобно», как никогда ранее.

В-восьмых, эта ложь должна быть «ложью практичной», технологичной в том смысле, в каком дубина «технологичнее» компьютера, прагматичной в том смысле, в каком Наставление по автомату Калашникова «прагматичнее» Нагорной проповеди.

В-девятых, эта ложь должна быть «ложью удобной», обеспечивающей моральный и психологический комфорт для тех, кто ее исповедует.

И наконец, в-десятых, эта ложь должна обязательно быть «ложью кумулятивной», ложью, порождающей цепную реакцию, приводящей в действие «принцип домино», одним ударом включая механизм тотального обрушения.

Можем ли мы вычленить такую ложь во всем, что происходило и происходит? Безусловно, поскольку весь процесс, при всем его кажущемся разнообразии, может быть сведен к одной-единственной фразе. А именно: «У НИХ ВСЕ ХОРОШО, У НАС — ВСЕ УЖАСНО, ДАВАЙТЕ СДЕЛАЕМ ТАК, КАК У НИХ, И БУДЕТ ТАК ЖЕ ХОРОШО, КАК У НИХ». Вот и все, чем оперировала и продолжает оперировать наша новая идеология, наша новая мифология в противовес идеологии и мифологии предшествующего периода.

Мы утверждаем, что нет ни одного высказывания советских политиков, ни одного политического действия, ни одного закона из принятых в последнее десятилетие, которые не вписывались бы в эту фразу, в это, казалось бы, столь тривиальное и столь ложное по сути высказывание.

Но вначале мы предлагаем проверить, удовлетворяет ли оно приведенным выше свойствам, то есть:

Первое. Является ли подобное высказывание «простым и компактным»? — Куда уж компактнее и проще!

Второе. Обладает ли оно статусом истины? Является ли ложью «крайне правдоподобной»? — Безусловно, и для подавляющего большинства населения.

Третье. Является ли оно «традиционным», имеет ли оно «почву»? — Да, безусловно, и не только в советском периоде.

Четвертое. «Революционно» ли такое утверждение? Куда уж там, особенно если учесть ту дебильную активность когорты воинствующих кретинов, которые орали на каждом углу, что «там»-де, мол, «все ужасно», «а у нас» — «все замечательно». Имея своими предшественниками подобных идиотов и провокаторов, новые «идеологи» могли с успехом играть роль «революционеров». Причем — с минимальным для себя риском.

Пятое. Является ли такое высказывание «ложью саморазвивающейся»? — Безусловно. Поскольку можно бесконечно менять образ тех, у кого «хорошо», можно бесконечно варьировать аргументы по части того, насколько именно у нас «плохо», и, главное, можно предлагать рецепты «выздоровления» в полном соответствии со старым «еврейским» анекдотом, представляющимся нам столь методологически важным, что мы позволим себе здесь его полностью процитировать.

Итак, приходит еврей к раввину и говорит: «Ребе, у меня куры дохнут». Раввин его спрашивает: «А как ты сыплешь им корм?» Тот ему отвечает: «Просто — беру и сыплю». — «А ты сыпь по квадрату и зайди ко мне через несколько дней». Через несколько дней тот заходит. — «Ну как?» — «Дохнут, ребе!» — «Ну тогда сыпь по кругу и приходи еще через несколько дней». Приходит. «Ну как?» — «Снова дохнут». — «Ну тогда сыпь по треугольнику». Через несколько дней еврей приходит. «Ну как?» — «Ребе, все куры сдохли». — «Жаль, — отвечает раввин, — у меня еще было столько возможных рецептов!»

Подобное «саморазвитие» от «квадрата» к «кругу» и от «круга» к «треугольнику» должно быть знакомо каждому, кто изучает историю экономических реформ последнего шестилетия.

Другой принцип «саморазвития», применяемый не менее активно, адресует нас к известной сказке о солдате, который варил «суп из топора». В силу ее общеизвестности мы не будем приводить эту сказку, а ограничимся лишь этапами «варения» подобного «супа» в период «перестройки».

Как мы помним, вначале нам нужно было сделать нашу экономику «восприимчивой к научно-техническому прогрессу». Но это, в свою очередь, нельзя было сделать, не «насытив рынок товарами» («ускорение»), но это, в свою очередь, нельзя было сделать, не «перейдя на рыночную модель» («перестройка»), но это, в свою очередь, было невозможно без «гласности», «демократизации» и «реформы политической системы», но это, в свою очередь, нельзя было сделать без «национального самоопределения», но это, в свою очередь, нельзя сделать без «суверенитетов», но и «суверенитет» потребовал «реформы нашего государства», но «наше государство» нельзя было «реформировать» в условиях «демократии и гласности» ни во что иное, как в Союз государств. Но Союз государств неизбежно превращается в «государства без Союза». Но эти государства… Одним словом — топор есть, а супа не получается… А то, что получается, — малосъедобно и страшно далеко от первоначальных целей, поскольку нет ни науки, ни производства, да и целей, по-моему, тоже уже нет.