Читать интересную книгу Агидель стремится к Волге - Хамматов Яныбай Хамматович

Белый царь, интересовавшийся жизнью башкир, был в курсе происходящего. И когда весной 1635 года до Москвы дошли слухи о том, что сибирские царевичи замыслили вместе с калмыками нападение на Уфу, Михаил Федорович направил очередному уфимскому воеводе Вельяминову послание с требованием принять срочные меры для защиты города и башкирских волостей от досаждавших соседей.

Получив послание, тот немедленно вызвал к себе стрелецкого голову Каловского и, зачитав царское распоряжение, сказал:

— Как видишь, Федор Иванович, государь изволит на нас гневаться. Отвечать за благополучие башкирцев Сибирской дороги поручено нам, — сказал он и приказал: — Так что бери-ка с собой конных стрельцов, детей боярских да башкирскую конницу в придачу и отправляйся за Урал стеречь летовки, защищать башкирцев от калмыков!

— Есть, стеречь! Токмо подскажите, с чего начать.

— Перво-наперво похлопочи перевести летовки башкирцев Бала-Катайской, Салжиутской, Кара-Табынской и Айлинской волостей в крепкие места, на запад. Затем выведай через лазутчиков, где кочуют тайши калмыцкие да сродственники салтана Кучумки, и дай мне о том знать!

— Прикажете затевать с супостатами сечу?

— Повременим покамест. Не станем с ходу в войну ввязываться. Сперва затаиться надо где-нибудь в укромном месте да выжидать, следить за каждым вражеским передвижением, — сказал воевода и, немного подумав, строго-настрого наказал ему: — Да смотри, ни в коем разе не давай ратным людям обирать башкирцев, не творить грабежу. А ежели приспичит, пускай за деньгу берут, чего надо!

— Понял, Николай Дмитриевич! — живо откликнулся стрелецкий военачальник. — Слово даю исполнять все так, как прописано в царской грамоте!

Прощаясь с ним, Вельяминов еще раз предупредил его быть осмотрительным.

Воевода как в воду глядел. Узнав о том, что он выслал за Урал вооруженный отряд, внуки хана Кучума Аблай и Тевкель решились-таки напасть на Уфу. Понимая, что одним им не справиться, они привлекли калмыков и вместе с ними окружили город.

Поднявшись на башню и увидев внизу рассредоточившееся вдоль стен вражеское войско, воевода похолодел от ужаса. Плохи дела. Он посылал за подмогой к старшинам. А от гонцов, между тем, ни слуху, ни духу. Неужто людей его перехватили в пути?

Да и отряда Каловского что-то не видать. Вельяминов велел стрельцам следить за противником, не смыкая глаз. Как же они проглядели вражину, допустили до города?

Без помощи башкирских старшин малочисленный уфимский гарнизон ни за что не устоит перед натиском объединенных сил неприятеля. А как только падет Уфа, на очереди окажутся Мензелинск и Бирск.

Царевичи-братья Аблай и Тевкель потребовали открыть городские ворота. Они заявили: мол, ежели через час воевода не ответит на ультиматум, начнется штурм…

— Что будет, то будет. Но живым я им не дамся, — сказал себе Вельяминов, после чего велел гарнизону готовиться к жестокой схватке.

И тут откуда-то издалека донесся какой-то гул и нечто похожее на победные крики. Воевода не поверил своим ушам — почудилось, верно, от напряжения…

Однако он все же прислушался: да ведь и впрямь кричат, причем все громче и громче.

Вельяминов с надеждой вгляделся вдаль и увидел, как к противоположному берегу Агидели мчатся во весь опор какие-то всадники. То были башкирские джигиты, возглавляемые Тюлькесурой-беем и его старшим сыном…

Словно гора с плеч долой. Воевода Вельяминов аж прослезился и, славя господа, трижды перекрестился.

Тем временем стоявшие под стенами калмыки с сибирскими татарами тоже пришли в движение. Подбадривая друг друга, они встретили приближающихся градом стрел. Несколько башкирских джигитов из передних рядов были сражены наповал. Но это не остановило напиравших сзади. Рой стрел полетел и в сторону неприятеля. Башкиры храбро приняли бой. А из городских ворот по команде Вельяминова высыпали наружу уфимские ратники.

И все же силы были неравными. Трудно тягаться с превосходящим по численности противником. Он теснит защитников к Сутолоке-Сюльтекей. Вот-вот они будут окружены со всех сторон…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но в самый ответственный момент из леса со стороны Караидели показался стрелецкий военачальник со своим отрядом и ударил неприятеля в тыл. Завязалась кровавая сеча, кончившаяся тем, что изрядно потрепанная вражеская орда отступила к лесу, собираясь переправиться через Караидель. Но так и не успела это сделать…

Попавших в плен после разгрома царевичей отправили, как водится, в Москву.

Только победа не принесла Тюлькесуре радости: в том кровопролитном бою были смертельно ранены его сын и верный друг и соратник Хабибназар…

XXXIV

После разгрома вражеских орд под Уфой в Башкортостане воцарился мир. И несмотря на то, что старшины, чувствовавшие себя полновластными хозяевами на местах, открыто сопротивлялись объединению и даже не давали провести общий съезд — йыйын, жизнь у башкир заметно налаживалась. Стада росли, настроение было хорошее. У людей появилась тяга к творчеству.

Богачи почитали своим долгом строить на собственные средства мечети, отправляли способных мальчиков на учебу в Багдад, Каир и в другие города мусульманских стран. Деревенские ребятишки бесплатно посещали медресе при мечетях. Учителя-мугаллимы плату за их обучение не брали. А поскольку заниматься хозяйством было им недосуг, с родителей учеников собирали для них муку и крупы.

Девочек тоже обучали, но только дома, хотя башкирские женщины не были ущемлены в своих правах и какое-либо принуждение, насилие по отношению к ним не допускались.

Летом 1644 года, под Уфой, в верстах двенадцатипятнадцати от переправы, башкиры четырех дорог собрались на большой йыйын для обсуждения насущных проблем. С созданием единого ханства решили повременить. В первую очередь сочли необходимым позаботиться о том, чтобы увеличить число образованных, ученых людей, о возрождении национального духа народа, а для этой цели нужно было построить побольше школ и мечетей.

Вернувшись со съезда, старшина Тамьянской волости Тюлькесура-бей собрал курултай. Ему не терпелось доложить старейшинам о том, что происходило на йыйыне, поделиться с ними своими впечатлениями и соображениями.

— Агай-эне, как я понял из рассказов тех, кто был на йыйыне, во многих башкортских аулах делается все, чтобы обучать детей грамоте. Аллага шюкюр! Я несказанно этому рад. Не только у нас, но и в других волостях, говорят, будто бы почти уже не осталось безграмотных людей. Мечетей да медресе за последние годы прибавилось. Слышал я также, что нынче у нас в Башкортостане на шестьсот башкортов по одной мечети приходится, тогда как в центре России одна сиркяу[49] — на тысячу девятьсот человек…[50]

— Да-а-а… — покачал головой один из пятидесятников и тут же спросил: — А вот хотелось бы узнать, как у нас в сравнении с другими волостями — больше грамотных или меньше?

Тюлькесура-бей не был готов ответить на этот вопрос и повернулся к главному мулле Тамьянской волости.

— Хэзрэт, может, ты скажешь?

Тот не спеша поправил чалму и, несколько раз причмокнув, начал:

— Иншалла, образованных людей становится у нас все больше и больше. Прежде мы мулл в свои мечети со стороны приглашали, а теперь и своих хватает. К примеру, в этом году из Бухары да из Каира вернулись к нам муллами двенадцать шакиртов. А сколько еще таких молодых людей учится в медресе Имэнкала и Казани!

— Ну, а сам-то ты смену себе подготовил, хэзрэт? — поинтересовался кто-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Волостной мулла досадливо поморщился. Затем, огладив белую круглую бородку, склонил голову и невозмутимо произнес:

— Насчет этого не беспокойтесь, подходящий человек уже есть. И в свое время он займет мое место, если на то будет воля Аллаха.

— И кто же у тебя на примете?

— Младший сын Тюлькесуры-бея — Садир-мулла…

Бей, услышав это, запротестовал: