одежду и скользнёшь в гидромассажную ванну.
- О, это то, что я собираюсь сделать?
- Думаю, это будет лучше всего для твоей ноги.
Она посмотрела на него, чертовски хорошо зная, что он просто хотел, чтобы она лежала обнажённой в этой ванне.
- Детка, не смотри на меня так, я серьёзно. Я думаю, это было бы лучше всего. Мы можем пойти к врачу утром. Они в городе. Так что это не должно вызвать особых хлопот.
Они шли по снегу, всё время опираясь на дождь хлопьев, холод проникал в них, заставляя стучать зубы и стягивать кожу. Ветер швырял в них всё, что имел. Тени в лесу были тёмными, растекаясь по снегу, как реки и притоки, огромные чёрные лужи, разбиваемые только луной.
- Хорошо, ещё несколько шагов, и мы окажемся на тротуаре.
- Бля! - закричала она, когда боль пронзила ногу.
- Плохо, да?
Она впилась в него взглядом.
Передвигаться по тротуару было само по себе утомительным занятием. Асфальтовое покрытие было устлано льдом, тёмным и опасным. Маркус держал её подальше от самых худших мест, бредя рядом с ней и бóльшую часть пути катаясь как на коньках.
- Ты там в порядке? - спросила она его.
- Отлично. Просто пытаюсь не упасть.
Ещё две минуты этого ада, и они были в комнате. Дверь открылась, и волна горячего воздуха обожгла их лица инеем.
- Ах, это здорово, - сказала Эрин, хромая внутрь, когда Маркус закрыл дверь.
- Хорошо, детка. Я приготовлю ванну для тебя. Почему бы тебе не снять эту одежду?
Она села на кровать, её голубые глаза были сильными и сексуальными, её рыжие волосы спадали ей на плечи, когда она сняла кепку.
- Что, тебе нужна моя помощь?
- Вот что я тебе скажу, - сказала она, медленно расстёгивая молнию на своём лыжном костюме, наблюдая, как его глаза скользят по молнии, пока она не доходит до её живота. - Ты возьми лыжи, а я буду ждать тебя здесь. Но не занимай слишком много времени; могу поспорить, что эти штуки чувствуют себя очень хорошо.
Маркус почувствовал, как его шест напрягся.
- Ой, не волнуйся, я совсем ненадолго задержусь!
Он позволил воде в ванную течь, а затем подошёл к двери. Он обернулся и увидел, как она роняла штаны на пол. Перед его глазами появилась пара чёрных кружевных трусиков.
- Не задерживайся, - сказала она ему.
* * *
Обратно в дующую белизну.
Опять на морозном ветру. Холодный озноб пробежал вверх и вниз по его телу, поднимаясь по позвоночнику, проникая в манжету шеи. Интенсивные волны снега обрушивались на него, окружая его, как призраки. Пронзительный, безумный ветер завывал в деревьях. Боже, он тоже был чёрным; глубокая, похоронная, сама кровь земли была разрыхлена, оторвана от коры и взорвалась чёрными озёрами и стенами. Снег был настолько сильным, что даже огни на склоне были испорчены, их яркость почти стёрлась. Сквозь белые занавески он видел точечные искры, похожие на мерцающие звёзды, которые, как он знал, были огнями на склоне. Его фонарик там был бесполезен. Луч заглушился. Он покачал головой.
- Я ни черта здесь не найду.
Решив, что ему лучше вернуться в домик, пока он не заблудился, он повернулся и остановился.
- Это правильный путь?
Чувствуя, что он не полностью развернулся, он проверил снег внизу на наличие следов.
Ничего.
Ни следа его отпечатков назад, ни ямочки на корке. Он проверил и право, и лево, а затем снова то, что, по его мнению, было вперёд.
- Дерьмо!
Он стоял там с минуту, дрожа ещё сильнее, зная, что может заблудиться, и страх постепенно нарастал, беря под контроль его эмоции. Тогда у него возникла мысль.
"Ветер дул мне в спину, когда я пришёл сюда".
Нащупывая угол, он почувствовал порыв ветра в лицо и направился к нему. Это направление должно быть правильным. Ветер просто не меняет направление внезапно. Он наклонил голову и пошёл, изо всех сил стараясь не упасть. На этот раз снег был толще, и он не мог поверить, что до сих пор не нашёл ни одного следа. Он снова включил фонарик, хотя бы для того, чтобы ему стало легче.
Включив его, он понял, что это не особо поднимает ему настроение. Луч был слабым, его почти не было. Тем не менее, он держал его там, продираясь через твёрдую наледь и медленно продвигаясь сквозь мягкие сугробы. Он посмотрел на часы. С момента выхода из домика он провёл в снегу почти двадцать минут. Для него это было похоже на час. Каждая минута была пятью.
"Чёрт возьми, куда я иду?"
В этом дующем белом аду он не мог видеть огней домика. Он мало что мог видеть, кроме сине-чёрных холодных теней и мелькающих хлопьев на его лице. Он чувствовал себя маленьким и уязвимым, как дрожащая собака, брошенная ночью.
Затем облегчение пронзило его, словно глоток горячего сидра.
Следы.
"Эй! Наконец-то!"
Покачав головой, он последовал за ними, оставаясь внутри отпечатков, чтобы не намотать себе на лодыжки ещё больше снега. Чтобы не потерять следы, он считал каждый шаг, лишь время от времени поднимая глаза.
Шестьдесят шагов теперь, и ему казалось, что он был дальше, чем был, когда начал. Он остановился, ощупывая землю вокруг себя. Он нюхал воздух так, как это делали его предки тысячи лет назад, когда они терялись.
"Ветер по-прежнему дует против меня, поэтому я должен идти в правильном направлении".
Продолжая идти вперёд, он развернул фонарик. Ещё двадцать шагов, и он остановился на полпути.
- Какого чёрта?
Леса. Они возвышались высоко и сурово. Мрачные чёрные стены с матовой белизной. Он высунул голову и щурился на луч света. Тени были смертоносными и холодными. Его начало трясти. Звук, похожий на треск ветки, заставил его стучащие зубы остановиться.
Он слушал, действительно слушал сквозь ветер.
Треснула ещё одна ветка, на этот раз справа от него.
Затем снова слева от него, и всё это за секунды.
Его первой мыслью были волки. Потом медведи.
Любой из этих теорий было достаточно, чтобы его волосы поседели. Он медленно отступил. Так медленно, как мог. Он услышал впереди хрупкий треск веток. Он бросил луч туда, пытаясь что-нибудь увидеть. Но этот луч был настолько слаб и настолько забит хлопьями, что был всего лишь маяком, ведущим к нему всё, что там было.
Он выключил эту штуку, повернулся и побежал.
Это был инстинкт, и он кричал ему в ухо.
"Убирайся отсюда, уходи, сейчас же!"
В фильмах это выглядело так просто. Они бежали по снегу, как будто снова оказались