Читать интересную книгу Моя фамилия Павлов (СИ) - Берг Александр Анатольевич

-Этого будет мало, Гудериан предложил модернизировать наши уже существующие танки, поставить на них длинноствольные орудия для повышения бронепробиваемости и нарастить броню. Кроме того, тоже сделать и с артиллерией, новые длинноствольные противотанковые орудия калибра 5, 7,5 и 8,8 сантиметров. Особенно 8,8 сантиметров для борьбы с тяжёлыми танками русских. Пока у нас не будет действенных средств для борьбы с новыми русскими танками, ни о каком успешном продвижении вперёд не может идти и речи.

-Хорошо фон Бок, я распоряжусь о немедленном начале работ по новым противотанковым орудиям.

Примечание автора. Лично на мой взгляд немцы совершили большую ошибку, когда вместо своего достаточно хорошего, среднего танка Т-4, начали производить Тигры и Пантеры. Не спорю, эти танки, не смотря на свою незавершённость и массу недостатков, были очень грозным оружием, тем более в опытных руках, но лично я считаю, что более рационально было сосредоточится на производстве танков Т-4 F2 и T-4 H. Чем была хороша наша Т-34, именно совокупностью соотношения: цена, технологичность производства и средние качества — проходимости, бронезащищённости и мощности орудия. Именно это позволило нам даже с учётом того, что Харьковский и Сталинградский заводы были выведены из строя, произвести в общей сложности с 1940 года и до конца войны более 35000 танков. Для сравнения, немцы за годы войны выпустили Т-4, 8573 танка, Т-5 Пантера, 6003 танка и Т-6 Тигр 1349 танков, причём и Пантера и Тигр были гораздо дороже Т-4, а также намного более трудоёмки в производстве. А теперь давайте сравним модернизированный немецкий Т-4 и нашу Т-34. Уже с второй половины 1942 года производится модификация F2 с лобовой бронёй в 50 миллиметров и орудием с длиной ствола в 43 калибра, что вполне соответствует орудию Т-34 в 41,5 калибра, а с 1943 года уже выходит Т-4 модификации Н, здесь уже лобовая броня в 80 миллиметров и орудие длиной в 48 калибров. Тоесть модернизированная Т-4 по своим боевым качествам ни чуть не уступает нашей Т-34, даже когда вместо Т-34-76 пошли Т-34-85 положение не особо изменилось. Намного хуже было бы появись на поле боя гораздо больше Т-4Н и противотанковых самоходок Штуг с орудием в 88 миллиметров. Более дешевые и технологичные, они могли сильнее усилить немецкие войска за счёт большего количества при достаточно хороших технических данных. Но это сугубо моё личное мнение.

11 ноября 1941 года, Западный фронт.

Вот и всё, я снова на фронте, как и предполагал, ничего существенного за время моего отсутствия не произошло. Немцы всё еще приходят в себя после своего грандиозного провала, а потому можно сказать, что на фронте тишь, гладь и божья благодать. Разумеется, что постреливают, но без фанатизма. Вот так прошло три недели, а потом произошел просто вопиющий случай, который вывел меня из себя.

-Товарищ майор! Товарищ Майор!..

-Тимохин, ты что так раскричался?

-Там, там…

-Да что там? Говори нормально!

-Товарищ майор, там немцы в наступление пошли!

-И что? В первый раз что ли, подпустите их поближе и ударьте из всех стволов, всего и делов.

-Да не можем мы товарищ майор!

-Что значит не можем?! У вас что, патроны со снарядами закончились? Или вы всё своё оружие пролюбили?

-Там немцы перед собой мирное население гонят, бабы с детишками да старики, как по ним стрелять?

-Да твою ж в бога душу!

Командир батальона, майор Дубовицкий, опрометью бросился на свой НП, который к счастью находился недалеко. Через пять минут он уже приникнув к стереотрубе, трофейной между прочим, ругаясь в голос, как пьяный сапожник, уже смотрел на то, как к позициям его батальона приближаются люди. Впереди шли гражданские, всё, как и сказал посыльный, а за ними были густые цепи немецкой пехоты и коробки бронетранспортёров и десятка танков. В такой обстановке он просто не мог открыть огонь, ведь там были свои, причём не просто допустим пленные, а женщины и дети. Так что же ему сейчас делать в такой обстановке?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

-Георгий, давай по ним из своих миномётов ударю.

Это был его приятель, командир миномётной роты капитан Погодин.

-Гриша, ты в своём уме? Ты же гражданских при этом положишь!

-Не боись Жора, миномёты это тебе не пушки, я аккурат позади наших ударю, а эта падаль их своих телами от осколков защитит, другого выхода у нас просто нет.

-Хорошо, действуй Гриша!

Капитан Погодин схватив трубку телефона вызвал свою роту.

-Твердохлебов, срочно, всей ротой беглый огонь…

Погодин продиктовал данные наведения, причём он решил начать огонь с самого края, что бы полностью исключить любое случайное попадание в своих и затем медленно приближать огонь своих миномётов к гражданским. Уже спустя минуту ухнули миномёты и рой 82-х миллиметровых мин устремился к противнику. Его рота имела 12 миномётов БМ-37, и каждый имел скорострельность до 30 выстрелов в минуту. Спустя уже пару минут Погодин отдал приказ на прекращение огня, за это время его рота выпустила по противнику порядка полутысячи мин, и на поле стояли и горели бронетранспортёры и танки, а также лежали изломанными куклами тела немецких пехотинцев. С бронетранспортёрами было понятно, они не имели крыши, и если в него попадала мина, то в большинстве случаев прямо в открытый кузов, но и танкам было не на много легче. Броня верху небольшая, а танки все лёгкие и при попадании в него мины, которая весила более трёх килограмм, приходилось нелегко. Народ, уже при первых звуках разрывов мин попадал на снег и этим немедленно воспользовались артиллеристы противотанковой батареи, которые в свою очередь тоже немедленно открыли огонь по танкам противника. Ни у пулемётчики внесли свою долю во всеобщее веселье, а разъярённый майор Дубовицкий приказал всему батальону при поддержке трёх десятков бронетранспортёров с пулемётами контратаковать противника. Примкнув штыки к своим СКС, бойцы бросились в атаку. Из-за того, что противник успел уже близко подойти к позициям батальона, бежать пришлось недалеко, всего полторы сотни метров, а потом осатаневшие бойцы принялись орудовать штыками не щадя ни кого. Местами они использовали и лопатки, которыми можно было рубить, и которые наносили более страшные раны немцам. В ярости они не обращали внимание на пытавшихся сдаться в плен и убивали всех подряд, добивая подранков. Из всех немцев в живых остался один гауптман, для допроса, его с трудом отбил у своих бойцов сам Дубовицкий.

Увидев, что атака не удалась, немцы открыли артиллерийский и пулемётный огонь, но тут подключилась и наша артиллерия, информация об этой атаке уже успела уйти наверх и кроме тяжёлой артиллерии, которая принялась давить немецкие орудия, по переднему краю противника нанес удар и дивизион Смерчей, после чего весь немецкий передний край заволокло дымом и снежной взвесью. Быстро подняв гражданских, Дубовицкий бегом погнал их к своим окопам, откуда их уже в сопровождении охраны отправили дальше в тыл. Там выяснят откуда они и потом отправят дальше в тыл. А немецкого гауптмана допросить не успели, пока возились с гражданскими, из штаба дивизии прибыл особист с охраной и забрал пленного гауптмана. Впрочем в штабе дивизии он не задержался, его сразу отправили в штаб фронта и уже там допросили по полной программе, после чего расстреляли. Я не собирался прощать подобные выходки, противник должен знать, что за свои преступления он ответит, а в данном конкретном случае все причастные к подобному должны быть уничтожены. Немецкий батальон, пошедший в атаку под прикрытием мирных жителей, был уничтожен в полном составе. От пленного немецкого офицера, командира роты, мы узнали по чьему приказу, это было сделано. Командир полка, полковник Ноффман приказал собрать всех оставшихся по тем или иным причинам мирных жителей и использовать их в виде живого щита. Вызвав к себе начальника разведки приказал ему в течение трёх дней доставить к себе немецкого полковника Хоффмана. Ничего, я уже отучил немцев бомбить наши госпиталя и медсанбаты и охотится на гражданское население. По моему приказу сбитых немецких лётчиков, кто обстреливал колонны беженцев, вешали с табличкой — Военный преступник. Немцы очень быстро узнали за что вешали их пилотов и очень скоро обстрел беженцев прекратился, слишком много своих повешенных лётчиков обнаруживали продвигавшиеся вперёд немецкие части. Точно также было и с обстрелами и бомбёжками наших санбатов и госпиталей. В ответ по моему приказу Копец велел своим орлам бомбить немецкие госпиталя и санитарные эшелоны, причём вместе с обычными бомбами были и листовки, где подробно объяснялось, за что мы бомбим немецкие госпиталя и санитарные эшелоны. Понадобился всего месяц, что бы немцы перестали бомбить наши госпиталя и медсанбаты, слишком большие потери среди своего медсостава заставили их отказаться от обстрелов и бомбёжек наших госпиталей. Вот и сейчас я хотел на корню задавить все попытки немцев к использованию нашего мирного населения в качестве живого щита.