Читать интересную книгу Когда явились ангелы (сборник) - Кен Кизи

Пока будут пи́сать в гроб царя, на ауде не будет спаренной арки «Макдоналдса».

– Что скажете, мистер Дебри? – Марадж вдруг заполнил эту пустую оболочку в пространстве. – Хороший фокус?

– Хороший, Марадж. Замечательный фокус.

Внизу, на ауде я даю ему подарки для семьи. Платки, какие-то вещи из сумки. Губную гармонику для Сами, и обещаю поговорить с женой о том, чтобы мальчик приехал на год к нам в Орегон и поучился в школе. Мараджу отдаю мою флягу, компас и листок из блокнота с надписью: «Этот человек Марадж – помощник, на которого можно положиться». Подписано моим именем и для сохранности покрыто поляроидным фиксативом. Мы в последний раз пожимаем руки, и я спешу в отель, собираться к отъезду.

Дверь моей кабинки открыта. На моей кровати сидит доктор Рагар.

– Брат! Я принес вам карту Тайного Зала, известную только масонам многих степеней.

Меня разбирает смех. Я рад его видеть. Был ли он среди тех лиц? Не могу вспомнить.

– Извините, доктор, я уже видел Тайный Зал. Что еще у вас есть?

Он неправильно истолковывает мое веселье. Думает, что я смеюсь над ним. Глаза его смотрят обиженно, скулят под темным лбом, как две побитые собачки.

– Я, доктор Рагар, – оскорбленно говорит он, – знаю рецепт смеси целительных масел. Ессеи смазывали ею ноги вашего Иисуса. Обычная цена этого рецепта – пять фунтов, но для вас, мой брат…

– Пять фунтов – отлично! Я беру.

Он помогает мне вынести вещи и едет со мной на такси до Каира. Ему не хочется со мной расставаться. Он знает, что можно поживиться еще чем-то, кроме денег, но не знает чем. И поглядывает на меня сбоку тухлым взглядом. Когда он вылезает, мы пожимаем друг другу руки, и я сую ему в ладонь флакончик из-под глазных капель «Мьюрайн».

– Как знак признательности за все, что вы для меня сделали, брат Рагар, примите, пожалуйста этот редкий американский эликсир. По одной капле в каждый глаз – уберут паутину; по две капли в каждый – откроют третий глаз; по три – если хотите увидеть Бога, каким он явился в Сан-Франциско в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году.

Он внимательно смотрит на меня – не пьян ли в девять часов утра? – и берет флакон.

– Спасибо, – говорит он без убежденности, недоуменно глядя на подарок.

– По одному глюку за раз, – говорю я ему.

Эпилог. Девять сорок четыре на часах у таксиста. Он находит просветы, в какие еще не пролезал ни один «фиат», но мы все равно опоздаем. Меня предупредили: надо прибыть, по крайней мере, за час, чтобы успеть пройти каирскую таможню. Но какая толпа туристов! Как перепуганные крысы перед иллюминатором тонущего корабля. Девять пятьдесят. Все опоздают.

Но вылет задерживается, потому что у одного старого паломника случился сердечный приступ и его надо выгрузить. Это говорит мне человек, рядом с которым я пристегнулся.

– Вон там, хотел засунуть сумку с камерой на полку, и Господь его прибрал. Случается сплошь и рядом в поездках на Святую землю.

Он священник из Пенсильвании и сам руководитель тура, очень устал.

– Слава богу, он был не из моей группы. Но и мне не миновать. Понимаете, среди них столько стариков, пенсионеров, они скопили деньги, чтобы посмотреть на Святую землю, даже если это будет последним делом в их жизни.

Двигатели наконец заработали, и мы отъезжаем к началу взлетной полосы. Настроение на борту повысилось. Слышится нервная болтовня. Уже перед самым разбегом кто-то кричит:

– Слушайте, кто вчера выиграл бой?

– Какой бой? – кричит кто-то в ответ.

– Между язычником и неверным.

Все смеются, даже турки и придурки, но победителя никто не знает. Стюардесса обещает спросить капитана и сообщить нам. Взлетаем. Когда набрали высоту, пенсильванский священник говорит:

– Не Форман. Мне все равно, что она скажет.

Я думал, он крепко спит. Говорю: «Что?» – и он повторяет, не открывая глаз:

– Я сказал, Форман не победил, каков бы ни был исход боя.

Никакого объяснения он не дает, и я снова поворачиваюсь к моему окну.

Мы делаем вираж над Каиром. Вон мост через Нил к «Омар Хайяму». Вон статуя Пробуждающейся Изиды, она поднимает покров с головы, чтобы проводить нас взглядом. Вон Пирамидный бульвар… «Мена-хаус»… Поселок Гиза… но не вижу… неужели проглядел ее в дымке? Да вот! Неудивительно, что не видишь ее отсюда – ты ищешь взглядом что-то более мелкое. Но не заметить ее, проглядеть – невозможно. Она тебя скорее не заметит.

– Хотите знать почему? – Священник повернул ко мне голову. – Потому что в нем несоответствие, вот почему! Как он может называть себя хорошим христианином, если бьет людей за деньги?

Он смотрит на меня красными глазами, воспаленными от двухнедельного слежения за бестолковым стадом.

– Вот в чем причина, вот что подводит этих святоземельных. Не возраст, не сердце. Несоответствие!

Глаза у него закрываются. Открывается рот. Я поворачиваюсь к окну. Тень самолета несется по золотой ряби Сахары. Выравниваемся. Оживает динамик, и пилот обращается к нам на ученом амстердамском английском:

– Говорит ваш капитан Симон Винкеног. Вероятно, по пути в Стамбул нам придется сделать небольшой крюк к западу от дельты Нила… из-за… политической обстановки. Это займет совсем немного времени. Можете спокойно отдыхать. Погода в Стамбуле ясная и прохладная. По сообщению из Заира, вчера вечером перед десятью тысячами зрителей Мухаммед Али нокаутировал Джорджа Формана в восьмом раунде, вернув себе звание чемпиона мира в тяжелом весе. Желаю вам приятного полета.

© Перевод В. Голышева.

Киллер

По вольным улицам брожу,

У вольной издавна реки.

На всех я лицах нахожу

Печать бессилья и тоски.

Уильям Блейк. Лондон. Перевод С. Маршака

Киллер, одноглазый, однорогий козел, встал на дыбы в рост человека, подобрал передние копыта под летучую дяди-сэмовскую бороду, нагнул шею, выставил единственный рог и, выпучив жуткий глаз с квадратным зрачком, ринулся сзади на М'келу.

– М'кела, берегись!

М'кела даже не обернулся. Опершись на столб ограды, как на гимнастического коня, он перелетает на другую сторону. До чего же легко для мужчины такого размера, удивляюсь я, – не говоря уже о том, что он всю ночь просидел за рулем.

Рог скользнул по его бедру и долбанул столб с такой силой, что недавно натянутая проволока загудела аж до столба, врытого в углу курятника. Куры закудахтали, голуби взвились с крыши, сердито гукая. Козел им нравился не больше, чем М'келе.

– Меня выбрал, вонючая скотина! – М'кела яростно пнул трясущуюся голову Киллера со слепой стороны. – Я тебе башку проломлю! – И еще два увесистых в челюсть, прежде чем оглушенный козел отодвинулся от столба.

– Э, перестань. Тут ничего… – мне пришлось задуматься на секунду, чтобы найти подходящее слово, – ничего личного. Правда, он же со всеми так.

Это была лишь отчасти правда. В то или иное время Киллер действительно боднул почти каждого на ферме – меня, Бетси, детей, когда они пытались пройти через его поля, вместо того чтобы обогнуть, – но, кажется, козел в самом деле выбрал М'келу с той минуты, когда он появился.

Произошло это рано утром, все еще спали. Мне послышалось, что приехала машина, но я подумал, что это, наверное, брат на своем молочном фургончике – явился пораньше на наше сборище. Я повернулся на другой бок с намерением как следует выспаться до гуляний. Через несколько секунд меня заставил вскочить вопль ярости и боли, потом еще один и пулеметная очередь ругательств, таких мрачных, что неслись как будто из ада.

Бетси вскочила вместе со мной.

– Да кто это там?

– Не Бадди, – сказал я, прыгая на одной ноге и вдевая другую в штанину. – Это точно.

Не застегнувшись, я подбежал к двери. В открытое окно я увидел у нас на дорожке блестящий черный автобус с еще не выключенным мотором. Потом послышалась еще одна очередь ругательств, потом из выхлопного дыма позади автобуса выскочил большой коричневый мужчина в узкой белой набедренной повязке. На одной ноге у него была мексиканская сандалия, а другую он пытался надеть на бегу. Дико оглянувшись, он остановился перед дверью автобуса и забарабанил в нее сандалией.

– Открой дверь, гаденыш, чтоб тебе пусто было, открой дверь!

– Это М'кела! – крикнул я в спальню. – М'кела, и на него охотится Киллер.

Козел обогнул автобус сзади, затормозил на гравии, растопырив ноги, и посмотрел в одну сторону и в другую. Единственный глаз его был так воспален ненавистью, что плохо видел. Ребра его ходили ходуном, на губах выступила пена. Киллер напоминал скорее рисованное, чем живое животное, и, пока он мотал башкой в поисках жертвы, ты почти слышал, как он бормочет в свою мультипликационную бороду.

М'кела стучал и проклинал кого-то, закрывшегося в автобусе. В окне его мелькнуло лицо, но дверь не открылась. Внезапно стук оборвался, сменился торжествующим блеянием. Киллер нашел мишень. Рог опустился, на таранной скорости копыта захрустели гравием. М'кела запустил сандалией в атакующую скотину и с бранью обежал радиатор. Слышно было, как он бежит позади автобуса, проклиная бородатого дьявола, гаденыша в автобусе и камни под босой ногой. Когда он снова появился из-за автобуса, я распахнул нашу дверь.