— Интересно… А что еще?
— Доспехи носит необычные. Старинные. Я такие на стенах старых храмов видел намалеванные. Такие — пластинка к пластинке. И шлем с лицом чеканным.
— А что он в Москве делал? Он ведь тульский помещик.
— Так к царю приезжал. О чем-то с ним беседовал.
— К царю?! — удивился теперь уже Сигизмунд, сильно заинтересовавшись. — И о чем же?
— Никому то не ведомо. — произнес другой купец. — Да только подарил царь этому Андрею аргамака дорогого. Сказывают, что в добрую тысячу рублей. И пожаловал вотчину в Тульской земле.
Король со священником переглянулись.
Сказать, что они были удивлены и обескуражены — ничего не сказать. Молчание церкви, вкупе с этими чрезмерными дарами царя выглядели совершенно неуместными в отношение поместного дворянина. Как простого, так и даже сотника.
— Ступайте, — тихо произнес король, которого это известие потрясло.
— Государь наш, а привилегию?
— Государь ваш должен подумать, — влез священник. — Через седмицу приходите.
— Но…
— Вы спорить с Государем будете?
— И лампу оставьте, — добавил Сигизмунд. — Я хочу ее ближе посмотреть.
Купцы недовольные и даже в чем-то раздраженные вышли из покоев. И как-только за ними закрылась дверь, король добавил:
— Того, что видел его, верните. Одного.
И тотчас же из зала вышел один из уважаемых мужей, задержав и вернув к Сигизмунду искомого купца.
— Ты их боишься? — спросил король.
— Дело общее. Не боюсь. Но правы они оказались. Не стоило нам было про Андрея сказывать.
— Я подпишу вашу привилегию, если ты мне ответишь на все мои вопрос.
— С радостью Государь! — воскликнул купец.
— Расскажи не таясь, все что знаешь об этом человека. Все. Вообще все. Пусть даже это и глупые слухи.
И купец начал болтать.
А король и его свита — слушать, изредка задавая вопросы.
Рассказал же он все, что знал о том, как юный отрок из нищего должника превратился за два года в самого богатого в Туле человека. О поединке с Петром Глазом и удивительном владении Андреем саблей. Об особой чистоплотности. О крепости малой, что он поставил в лесах, где славную оборону держал. О ляпис-лазури, которую откуда-то берет. О светильном масле, которое выдумал как делать. О делах торговых. О обществе помощи воинству. Не забыв упомянуть и про странности супруги его. И о том, что люди слышали, как они на незнакомых языках говаривали. И о песнях. И многом другом.
Все что знал рассказал. Все что слышал. Все, что додумал сам.
После чего король подписал привилегию и отпустил окрыленного купца. С пометкой, правда, чтобы с прибыли от продажи ламп они бы платили по десятой части королю и Святому престолу. Последнее было особенно важно, так как купцы были литовские и придерживались православия, а потому от церковной десятины католикам освобожденные. Ведь на Руси такой практики не было и церковь держалась испокон веков по византийскому обычаю — за счет правителя и его помощи.
— Это славная новость! — когда закрылась дверь за купцом, произнес священник. — Теперь мы сможем уязвить этих схизматиков! Эко удумали мерзавцы! Супротив древних Вселенских соборов пошли! Ересь Оригена была предана анафеме на Пятом Вселенском соборе!
— А если это все не просто слухи?
— Но ведь это ересь Оригена!
— Ты сам же говорил мне, что неисповедимы пути Господни. Разве Всевышний не мог совершить такого чуда?
— Мог, но…
— Вот давай и проверим, — подмигнув произнес король, намекая на то, что им нужно приватно поговорить об этом деле.
— Да, Государь. Конечно, Государь. — почтительно произнес священник и спешно удалился, делая вид, что ему не терпелось приступить к делу.
Король же задумчиво уставился на лампу.
Старинный князь из рода Роговолдовых внуков некогда правил полоцкими землями. Славно правил. Долго. И очень благополучно. Города укреплял. Торговлю множил. Ремесла развивал. При нем Полоцк достиг своего наивысшего расцвета. Его наследники передрались промеж себя, а потому и потеряли власть над Полоцком. Это очень неприятная новость. Если там прознают о Всеславе и поверят, могут начаться волнения. Ведь при нем город процветал, как и вся округа. Он местный герой, настоящая легенда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но это — с одной стороны. А с другой, татары действительно представляли серьезную опасность для Руси. Не только московской, но и литовской. И было бы недурно дать им укорот. Так что, если это действительно божье провидение, то мешать ему не след. Тем более, что он выгодно и королю лично, ибо приведет к укреплению южных земель его владений.
С третьей же стороны король прекрасно знал о ереси, про которую говорил священник. И не понимал, как такое вообще возможно. Ведь в силах Всевышнего воскресить Всеслава в его же теле. Тогда почему он так не сделал? Или это не Всеслав? И все происходящее — политическая игра Иоанна Васильевича, который задумал что-то непонятное и явно нехорошее?
Так или иначе, но в этом вопросе нужно было разобраться…
[1] В 1554 году словом «злотый» назывались дукаты, поступающие в Польшу. Дукат — это золотая монет массой около 3,5 грамм. При пересчете в серебро равная примерно 56 копейкам.
[2] В церковном обиходе термин «ересь» имеет значение серьезного противостояния, основанного на разногласия по фундаментальным идеологическим вопросам, а термин «раскол» означает меньшую форму разобщенности, вызванную прежде всего организационными вопросами или второстепенными идеологическими противоречиями.
Часть 2. Глава 10
Глава 10
1554 год, 17 июля, Коломна
Иоанн Васильевич сидел на своем коне и наслаждался видом Оки. Широкой, просторной, полноводной. Он, правда, помнил, что Волга намного больше, а Ока — всего лишь ее приток. Но Волга далеко, а Ока — вот она. И по сравнению с Москвой-рекой — мощь[1].
Царь наслаждался видами, находясь в некотором удалении ото всех. Потому что устал. Потому что жаждал хоть немного тишины и покоя. А там — за спиной располагалось большим лагерем его войско, выведенное из Москвы, коломенский полк и какое-то количество гонцов. Ото всех заокских городов шли гонцы, дабы сообщить об активности татар. И ему требовалось их всех выслушать, и угадать — придет Девлет Герай с большим нашествием или нет? А если придет, то куда?
Загадка…
Оснований для крупного нашествия хватало.
В позапрошлом 1552 году русские войска взяли Казань[2]. Большой успех долгой и сложной истории.
Почему именно Казань? Потому что Казань, в отличие от Крыма располагалась ближе. И ходить в набеги им выходило бегать намного проще. Да еще и вдоль рек. Вот они и старались, терроризируя весь восток державы.
С одной стороны, а с другой — это борьба Руси за жизненное пространство. К середине XVI века закончились ресурсы для внутренней колонизации. Земли южнее лежали под ударами Крыма, земли восточнее — Казани. Западнее располагалась такая же Русь, только Литовская, с теми же самыми проблемами. Севернее же колонизировать было можно, за исключением того, что там ничего не растет. Поэтому требовалось куда-то выплескиваться и развиваться. Ну и торговля. Куда уж без этого? Иоанну свет Васильевичу хотелось получить контроль над казанской торговлей.
Так или иначе, но Казань взяли. Несмотря на сопротивление Степи и Литвы. Однако взять столицу, не значит установить контроль на прилегающей территорией. И там было беспокойно. ОЧЕНЬ беспокойно. Поэтому постоянно приходилось посылать туда войска, вкачивая огромные ресурсы, переживая о сохранности захваченного. Чему способствовали интриги Крыма, Хаджи-Тархана и переменчивая политическая игра ногаев. Разумеется, при самом активном участии в этом деле как Литвы, так и Османской державы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И вот, поддавшись уговорам ногайцев, Иоанн Васильевич отправил войска в Астрахань, точнее Хаджи-Тархан, как тогда назывался город в низовьях Волги. Послал, чтобы свергнуть местного хана и посадить своего союзника. То есть, наступить на те же грабли, о которые и он сам, и его отец с дедом весь лоб себе расшибли в Казанской истории. Они правда этого не понимали, и царь рассчитывал на относительно успешное разрешение вопроса.