Ну и третьим элементом стали щиты.
Их изготовление он поручил Игнату еще по весне. Так как требовалась оснастка. В том числе и примитивный пресс для склеивания.
Щиты он заказал ему каплевидные, линзовидного профиля длинной от плеча до колена. Склеенные из тоненьких дощечек, лущеных вручную и расположенных под разными углами. Пятислойный пакет достигал толщины в сантиметр в самом толстом месте и шесть миллиметров — с самом тонком. То есть, все по уму.
Зачем Андрею потребовались такие щиты?
Так для съемного боя.
В оригинальной истории подобные щиты вышли из практики в XIV веке из-за развития доспехов. Однако в конце XV века наступила ориентализации русского войска и уровень защитного снаряжения его откатился в прошлое лет на четыреста-пятьсот. Щиты же эти оказались вышедшими из практики более столетия, да и не требовались они из-за смены узора боя, в котором места для решительного натиска практически не имелось. Разве что у отдельных аристократов из старинных родов, но у них и с защитным снаряжением все было неплохо. Так что можно и обычным круглым щитом обойтись.
Андрей же решил воспользоваться старинной наработкой Византии — каплевидным щитом. Который возник в условиях слаборазвитого доспеха и очень продуктивно использовался как для сражения с воинами степи, так и всадниками запада.
На выходе у него получались всадники, своим обликом мало отличимые от старшей дружины какого-нибудь крупного князя XII–XIII веков. Только кольчугу под ламеллярные доспехи не надевали. Но с этим Андрей поделать ничего не мог.
Да, лошадей он себе отбирал лучших из числа трофейных. И весь отряд теперь рассекал на очень крепких меринах, массой под пятьсот кило и даже чуть побольше. Но все равно — лишние двенадцать килограмм боевой нагрузки они себе позволить не могли, без ощутимой потери боеспособности. А именно столько весила нормальная кольчуга с длинными рукавами и подолом до колен, пусть даже и панцирного плетения. Впрочем, на фоне остального поместного дворянства даже то, что получилось, выглядело невероятно круто.
Беда была лишь в выучке.
Взятые в Туле в последний момент помещики не умели пользоваться шпорами и наносить таранный удар. Андрей, пользуясь моментом, тренировал их. Но особой надежды на успех в том не видел. Слишком мало времени. Слишком мало…
Это было последнее утро, которое Андрей отдыхал в вотчине, перед новым выходом в поле. Поэтому вставать не хотелось.
Совсем.
Но свет через небольшое духовое окно уже пробивался. И он нехотя поднялся, осторожно убрав руку супруги с себя. От чего она проснулась.
— Пора?
— Пора, — произнес он и тихонечко вышел из комнаты.
Ребенок спал и будить его было бы неправильным. Пусть хоть кто-то в это раннее утро насладиться сном. Потому что крепость уже бодрствовала. Строго говоря, на ночь она и не засыпала. Хотя бы из-за того, что выделка «римского кирпича» шла круглые сутки. Но речь не об этом.
Андрей вышел во двор крепости и не без удовольствия осмотрел свое воинство.
Все уже проснулись, умылись, поели и облачились.
Ждали только его.
Особенно парня «доставили» щиты, которые разукрасили по трафарету, сделанного Марфой. В верхней части каплевидного щита красовался белый круг с хризмой. А ниже — стилизованный белый волк, окруженный растительным орнаментом во вполне кавказском стиле. И все это на красном фоне.
Красиво вышло. И на удивление органично. У Марфы явно имелся вкус и чувство прекрасного…
Андрей умылся.
Быстро перекусил вчерашней едой, которую ему поднесли.
Еще раз помыл руки.
Облачился.
Подошел к своему коню. Тому самому аргамаку, подаренному ему царем. Ахалтекинцу. Угостил его морковкой. Погладил.
Вскочил в седло.
Принял поданное ему копье, сразу же уткнув его в ток. И крикнул:
— По коням!
И весь отряд вскочил на коней. Как ратники, так и кошевые, которых стало на два «лица» больше. Ведь теперь парень вел ратников о триконь, а не о двуконь, по полной программе пользуясь обширными трофеями. И за всеми этими лошадьми требовался присмотр.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тронул коня.
И скосился на крыльцо, где стояла Марфа.
Она плакала.
Понятно. Она хотела бы, чтобы Андрей остался в крепости и не служил сверху нормы. Ведь он мог остаться. И не рисковал вновь своей жизнь. Татары чай не плюшками с медовухой его станут встречать. Особенно после того, что он учудил.
Раненых и убитых, а также пленных супостатов, оставшихся на поле последнего боя он посадил на кол. Всех. Расположив кружком. Так, чтобы они смотрели друг на друга. Причем голышом, что было особенно позорно.
И если умерших он посадил на кол по-простому, то выживших весьма хитроумно — сделав разрез у копчика. Да приладив у кола перекладину, чтобы слишком далеко не насаживались. Отчего умирали они особенно долго и мучительно. Хуже того, даже если бы их сняли, то вряд ли из них кто-то выжил из-за сепсиса.
И Марфа, и Андрей были абсолютно уверены — об этом поступке если еще не знала вся степь, то скоро узнает. Особенно в сочетании в предыдущими «чудесами». А значит в плен Андрею лучше не попадать. А по мнению Марфы — ему вообще лучше не выезжать по этому году больше никуда. Формально то служба его закончилась.
Вот и рыдала.
Боялась.
Искренне боялась.
Любовь? Сложно сказать. Но одно точно — ее будущее и будущее ее детей было связано с успехом Андрея. И его выживанием. Поэтому она была последним человеком на планете, который мог бы пожелать ему смерти.
Однако слезы ее ни к чему не привели. Андрей хоть и прислушивался к супруге, но решения принимал самостоятельно. И сейчас он отчетливо понимал, что вся Тула и не только она наблюдают за ним. Поэтому просто так отойти в сторонку он не мог. Требовалось куралесить дальше. Тем более, что теперь его отряд выглядел намного интереснее, чем неделю назад.
— Милый! — воскликнула она и подбежала, взявшись за ногу.
Он посмотрел на нее с теплотой. Но не сказал ни слова. Она же, сглотнув предательски подступивший к горлу комок, выпалила:
— Возвращайся с победой!
Андрей благодарно кивнул. Улыбнулся ей. И Марфа отошла, вытирая слезы.
Отряд же медленно начал свое движение, выползая из крепости.
Начиналась новая стадия похода.
Осиное гнездо Андрей разворошил. И теперь требовалось воспользоваться этим обстоятельством для достижения куда более значимой победы. Ибо слава — это единственная защита, которая у него теперь имелась. После всех тех слухов, которые про него пустили. Страшных и смертельно опасных слухов.
Он мог биться о заклад — царь их не спустит на тормозах. И, безусловно, отработает. И не только царь. Ситуация выглядела поганой донельзя. И лишь воинский успех, причем последовательный и значимый, мог оградить его от немедленной расправы. А уж где — не так и важно. И в застенках царя, и у митрополита в холодной вряд ли было уютно…
[1] Коса-литовка сохранилась по сей день. Ее продолжают использовать на Руси даже в XXI веке для покоса в полях, лугах и прочих ровных, подходящих для этого поверхностях. В селе, разумеется. Выжила и коса-горбуша, которой косить категорически тяжелее, но в определенных условиях, без нее не обойтись. Но, так как заготовка сена шла на расчищенной территории, то литовка была прям вундерваффе для хозяйства Андрея.
[2] Стандартный одинарный кирпич имеет размер 250х120х65 мм, то есть, 0,00195 м3. Блок же его римского кирпича был в шесть раз больше, имея 0,0117 м3.
[3] Точнее 53427 блоков без брака имевших общий объем 416,7306 м3.
Часть 2. Глава 9
Глава 9
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
1554 год, 11 июля, Вильно
Купеческая делегация вошла к королю Польши и Великому князю Литовскому Сигизмунду II Августу с особым почтением. Строго следуя протоколу приема. Да не с пустыми руками, а подношениями — специально привезенными из Московской Руси мехами северными. Песцами да соболями.
— Что вы хотите? — вполне добродушно произнес король. — Говорите свободно.