Прежде такая форма работы в обществоведческих дисциплинах называлась «эссе». Ученику следовало объяснить, что хотел сказать автор той цитаты, которую он избрал в качестве темы для эссе, а также согласиться с ним или не согласиться. Для примера, вот они, спускавшиеся темы: «Именно ценность служит основой и фундаментом каждой культуры» (Питирим Сорокин), «Результатом бизнеса является удовлетворённый клиент, внутри предприятия существуют лишь затраты» (Питер Друкер), «Первичным по природе является государство по сравнению с семьёй и каждым из нас, ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части» (Аристотель). Учащийся должен был ориентироваться в терминологии и доказать свою точку зрения. На деле же детям письменно выражать свои мысли было очень непросто: здесь нет возможности объясниться с учителем напрямую, поправить себя.
В целом ивановские учителя-обществоведы (выступление методиста М.В. Надельштехель) признали эссе неудавшимся экспериментом, который не по силам ученику, не писавшему сочинений по литературе, тому, чью способность формулировать мысли не развивали уже с пятого класса. В мини-сочинении, которое пришло на смену эссе, можно опираться на литературные произведения, привлекать свой опыт. С другой стороны, поменялись критерии: собственная позиция учащегося уже не нужна. Теперь учителя-обществоведы понимают свою работу как подготовку к сочинению-рассуждению с элементами доказательства. С другой стороны, они сетуют на то, что после разрешения приводить литературные аргументы «схватились за голову». Потому что большинство произведений не читали или не помнят: «То, что читают дети и приводят нам в пример, нам часто попросту не известно. Приходится верить на слово».
Из других недостатков нынешней работы учителя отмечали неопределённую протяжённость сочинения и его формальность: «Приводится развёрнутая цитата, а потом ученик пишет: «Я согласен с этим утверждением». Их смущает, что учителю не позволяется перед началом экзамена прокомментировать темы сочинения, что было бы, по их мнению, отнюдь не подсказкой, а именно пояснением и направлением рассуждений в разумное русло.
Но больше всего учителей – словесников и обществоведов – коробит нынешняя прагматичность оценки сочинения, прямая нацеленность на баллы. Впрочем, некоторые из них считают, что этого зла уже не избежать; такую точку зрения выразил учитель лицея «Гармония» С.А. Милованов: «Нельзя бороться со стихийным бедствием… Коллеги, простите, но дети не очень должны заботиться о том, что вы читаете, у них решается судьба и для них баллы важнее. Я говорю своим детям давно и не стесняясь: пока мы с вами учимся – творите, что хотите. Но когда у нас подходит ЕГЭ, мы будем готовиться к экзамену… На мой взгляд, это вообще не сочинение, а моделирование текста по заданным параметрам и определённому алгоритму. Дата проведения мне кажется разумной, потому что она разделяет подготовку к сочинению и подготовку к ЕГЭ. А иначе учителя всё равно готовили бы к ЕГЭ – психология у нас такая».
Некоторые из присутствующих с вышесказанным согласились, но нельзя не отметить, что само согласие на различение «тут мы готовим к ЕГЭ, а тут не к ЕГЭ» подтверждает, что такое двоемыслие существует и несходство в формах подготовки весьма заметное. Так всё же: сочинение – творческая работа, пробуждающая мысли и чувства, или моделирование по заданным параметрам? Ответить на этот вопрос тем более важно, что сочинение засчитывается при поступлении в вуз: за него могут присчитать к ЕГЭ до двадцати баллов – это очень много. А единой системы оценки в школах и вузах нынче не существует. Так, оригинальность в вузах могут счесть ценным критерием, но в школах такого критерия нет.
Учителя-словесники отмечали: когда вернули сочинение, они обрадовались, что теперь будут учить детей понимать текст. Но выяснилось: сочинение не должно основываться непременно на литературе. Допустимо ребёнку, который хорошо ориентируется в иных дисциплинах, приводить примеры из химии, биологии. Больше всего словесники боятся, что в сочинении «не по литературе, а с опорой на литературный материал» классические тексты растащат на цитаты-аргументы, без понимания произведения в его целостности и сложности, – клиповое мышление, о котором столько говорят, таким образом только усугубляется.
Школе спустили новую форму итоговой аттестации, которую многие ждали, на которую надеялись. Но есть ли понимание, что именно с её помощью хотели проверить и чему поощряли научить? Пока что этот вопрос остаётся открытым – не только в Ивановской области, но и по всей стране.
А что думаете вы? Если вы работаете в школе или вузе – поделитесь своими размышлениями со «Словесником».
Теги: филология , ЕГЭ , сочинение
Отправление от станции «Дно»
Иосиф Иванович Паульсон написал несколько методичек по обучению грамоте, которые пользовались в XIX веке феерическим успехом. Но особенно популярно в России было его пособие для народных училищ "Книга для чтения и практического упражнения в русском языке". По этой книге постигли азы мировой литературы несколько поколений русских детей. Иосиф Иванович пропагандировал звуковой аналитический метод обучения и был сторонником «объяснительного» чтения, которое до него разработал и применял К.Д. Ушинский.
К чему мы вспомнили о выдающемся педагоге XIX века, сыне выходцев из Швеции? А вот к чему. В рассказе Л.Н. Толстого «Хозяин и работник» Петруха, сын хозяина двора, куда заехал заблудившийся герой, постоянно цитирует «Книгу для чтения». Стихотворение Пушкина, пришедшееся как нельзя кстати по погоде, Петруха декламирует следующим образом: «Буря с мглою небо скроить, вихри снежные крутять, аж как зверь она завоить, аж заплачеть, как дитё». Толстой вовсе не насмехается над Петрухой: коллизия «Хозяина и работника» для этого слишком серьёзна. Странно было бы, если б герой завернул описание метели из «Капитанской дочки». А вот фрагмент лирического стихотворения - идеальная единица цитирования по ассоциации, хотя Петруха курс «объяснительного чтения» явно не прошёл, и смысл стихов ускользает от него. Зато он прекрасно уловил ритм и главный пушкинский образ, на котором и построен весь рассказ.
Этим толстовский Петруха отличается от гоголевского Петрушки, который читал ради самого процесса. Персонаж «Хозяина и работника», научившись вызывать из памяти подходящий к случаю образ, непременно научится и самостоятельно генерировать сложные ассоциации. И тогда уж развитое с помощью стихов воображение будет действовать на опережение. Знал бы Толстой, «не любивший стихов», что наступят времена, когда стихи вообще исчезнут из речевого обихода и стихопишущие смогут рассчитывать на внимание лишь себе подобных[?]
Я ещё застала эпоху, когда в грузинском селе или в узбекском кишлаке зал хором скандировал за выступавшим поэтом его строки. Я помню в скудных меблировкой русских избах полки с дешёвыми однотомниками классической литературы, где Пушкин, Лермонтов и Некрасов были зачитаны до тех же дыр, что Гоголь или Лесков. В моей юности не знать наизусть километры поэтов, скажем, Серебряного века было страшным позором.
Сегодня с точки зрения литературных ассоциаций позиции поколений практически сравнялись. Литературно неимущие родители воспитывают нечитающих детей, которых учат малочитающие учителя. Отчасти это обстоятельство обнадёживает: экономится время на преодоление межпоколенческого разрыва («я в твои годы…»). Как в знаменитом некогда стихотворении Маршака «Багаж», «на станции «Дно» потеряно за минувшие десятилетия не «место одно», а вся кладь, которую «дама сдавала в багаж» при посадке.
Начинать всем придётся практически с нуля. Однако авторитет старшего строится не только на превосходстве, но и на лабильности. Это знают все, кто вместе с ребёнком обучался плавать или ездить на велосипеде. Все, кто заодно с отпрысками впервые увидел Петербург или даже Париж. Это не мешает, а, напротив, только способствует взаимной радости узнавания. Но – резонный вопрос: с чего начинать возвращение «багажа»? Что применить в качестве «багажной квитанции»? Мне представляется, разумнее всего начать с поэзии. Ведь литература в школе, хотя и перестала быть системообразующим предметом, всё же осталась одним из последних бастионов чтения и постижения художественного, в том числе и поэтического, текста. В новых условиях, когда дети не готовы к этому постижению, когда у них в качестве читателей почти нет «прошлого», классическую литературу они в основном усваивают по дайджестам, а учителя-словесники просто не имеют возможности применять паульсоновские «объяснялки». Самоучитель В. Фединой по специальной методике объяснительного и литературного чтения адресован дефектологам и имеет подзаголовок «олигофренопедагогика». Симптоматично!