Передонов. А что тебе твой инспектор-то сказал?
Володин. Изволите видеть, какой он свинья… Вдруг говорит мне: «Как вы могли, — говорит, — генералу такие слова сказать? За это, — говорит, — вам по морде следовало дать». Конечно, я человек маленький, и если он хочет, чтобы я пошел извиниться, то извольте — я пойду, — но только такие слова произносить даже очень нехорошо, и совсем не делает ему чести.
Передонов. Ну, на тебе карамельку. Соси, утешайся.
Входят Преполовенская и Грушина.
Преполовенская. Мир вам, и мы к вам. Принимайте гостей.
Грушина. Давно не виделись, по вас соскучились.
Варвара. А, Софья Ефимовна, Марья Осиповна. Сколько лет, сколько зим…
Преполовенская. Здравствуйте, Варвара Дмитриевна. Здравствуйте, Ардальон Борисыч. Какие там зимы, — вчера в стуколку играли все вместе.
Варвара. Да уж это так говорится, для приятного разговора.
Передонов. Здравствуйте… Садитесь, кофе пейте с пирожками. Варя для меня пекла, да мне не жалко.
Грушина и Варвара отходят к сторонке и шепчутся.
Преполовенская. Что это вы, Павел Васильевич, зачастили к Варваре Дмитриевне?
Володин. Я не к Варваре Дмитриевне изволил прийти, а к Ардальону Борисычу.
Преполовенская. Уж не влюбились ли вы опять в кого-нибудь? Ведь вы все невесту с приданым ищете.
Володин. Если я влюбился, Софья Ефимовна, то это ни до кого не касается, кроме меня самого и той особы, а вы таким манером выходите в сторонке.
Преполовенская. Смотрите, влюбите вы в себя Варвару Дмитриевну, кто тогда Ардальону Борисычу сладкие пирожки станет печь?
Володин выпячивает губы, поднимает брови и не знает, что сказать.
Преполовенская. Да вы не робейте, Павел Васильевич, — чем же вы не жених… И молоды, и красивы…
Володин. Может быть, Варвара Дмитриевна и не захотят.
Преполовенская. Ну, как не захотят. Уж больно вы скромны некстати.
Володин. А может быть, и я не захочу. Я, может быть, и не хочу на чужих сестрицах жениться. У меня, может быть, на родине своя двоюродная племянница есть.
Варвара. Что вы меня сватаете, Софья Ефимовна… Вот вы лучше вашу меньшую, Геничку, за Павла Васильевича сватайте.
Преполовенская. Зачем же я стану его от вас отбивать?
Передонов. Хочешь, к Адаменковой барышне тебя посватаю? Или все еще по Марте скучаешь? Целый месяц утешиться не можешь.
Володин. Что ж мне по Марте скучать? Я ей честь честью сделал предложение, а ежели она не хочет, то что же мне? Я и другую найду. Разве уж для меня и невест не найдется? Да этого добра везде сколько угодно.
Передонов. Да, а вот Марта натянула тебе нос.
Володин. Уж не знаю, какого жениха они ждут. Хоть бы приданое большое было, а то ведь гроши дадут. Это она в тебя, Ардальон Борисыч, втюрилась.
Передонов. А я бы на твоем месте ворота дегтем вымазал.
Володин. Если поймают, так неприятность может выйти.
Передонов. Зачем самому? Найди кого-нибудь.
Володин. И следует, ей-богу следует. Потому как ежели она в законный брак не хочет вступить, а сама с молодыми людьми до зари прогуливать изволит, то уж это что ж. Уж это значит — ни стыда, ни совести нет у человека.
Преполовенская. Хорошие у вас яйца. Где вы их достаете?
Передонов. Это еще что яйца, — а вот в нашем имении у отца курица по два крупных яйца в день круглый год несла.
Преполовенская. Что ж такое? Эка невидаль… Нашли чем хвастать… Вот у нас в деревне была курица, так та несла в день по два яйца и по ложке масла.
Передонов. Да, да, и у нас тоже. Если носят другие, так и она несла. У нас выдающаяся была.
Варвара (смеясь). Петрушку валяют.
Грушина. Уши вянут, такой вздор вы несете.
Передонов. А коли вянут, оборвать их надо.
Грушина. Ну, уж вы, Ардальон Борисыч, всегда такое скажете…
Все смеются.
Володин. Если у вас уши вянут, Марья Осиповна, то вам их оборвать надо, а то нехорошо, коли они у вас совсем завянут и так станут мотаться, туда-сюда, туда-сюда. (Показывает пальцами.)
Грушина. Ну, уж вы туда же, сами ничего придумать не умеете, на готовенькое прохаживаетесь.
Володин. Я и сам могу, Марья Осиповна. А только как мы в компании у будущего инспектора приятно время проводим, то отчего же не поддержать чужую шутку. А если это вам не нравится, то как вам будет угодно. Как вы к нам изволите, так мы к вам изволим.
Преполовенская. Уж Павел Васильевич за себя постоит.
Грушина что-то тихо говорит Преполовенской и Варваре. Те смеются. Варвара, отрезав кусок булки и заслушавшись, держит нож в руке. Острие сверкает. Недотыкомка выглядывает из-за двери и скрывается. Передонову страшно.
Передонов. Варвара, положи нож.
Варвара. Чего кричишь? Испугал… Ведь вы знаете, у него всё привереды.
Грушина (продолжая рассказ). Она князю и кричит: «Здравствуй, Жанчик». Это на улице-то…
Передонов. А вот я на вас донесу. Разве можно про таких знатных лиц такие глупости болтать?
Грушина. Да ведь я что ж. Мне так рассказывали знакомые в Питере. За что купила, за то и продаю.
Передонов (Володину). Что, брат, завидно небось? Да вот ты не будешь инспектором, а я буду.
Володин. Всякому свое, Ардальон Борисыч. Вы в своем деле специалист, а я в своем.
Варвара. А Наташка-то наша от нас прямо к жандармскому поступила.
Передонов. Врешь…
Варвара. Ну, вот чего мне врать. Хоть сам поди к нему, спроси…
Грушина. Верно, верно, Ардальон Борисыч. Я сама ее видела на базаре.
Передонов. Тварь подлая. Мы ее выгнали — воровала сладкие пирожки. Теперь наскажет жандармскому, чего и не было. (С ужасом смотрит на полочку над комодом, где лежат сочинения Писарева и «Отечественные записки»). Книги эти надо спрятать, а не то на меня донесут. А я их и не читал.
Преполовенская. Зачем же вы их держите, Ардальон Борисыч?
Передонов. Мне читать некогда. Мне время дорого.
Варвара. Мы и газет не выписываем. Новости знакомые скажут. А газеты денег стоят. Лучше проесть.
Передонов (подходя к полочке). Уж у нас такой город — сейчас донесут. Помоги-ка, Павлушка.
Володин. То есть как это Павлушка? По дружбе или как?
Передонов. По дружбе, по дружбе, только иди скорей.
Володин. Ну, если по дружбе, то я рад, я очень рад. Ты хороший человек, Ардаша, и я тебя очень даже люблю. А если бы не по дружбе, то это был бы другой разговор. А если по дружбе, то я рад.
Подходит к Передонову с серьезным и понимающим видом, осторожно принимает книги. Себе Передонов берет пачку поменьше, Володину дает побольше и идет к печке, а Володин за ним.
Володин. Куда же вы их спрячете, Ардальон Борисыч?
Передонов. А вот увидишь…
Грушина. Что это вы потащили, Ардальон Борисыч?
Передонов. Строжайше запрещенные книги. Сошлют, коли увидят.
Присевши на корточки перед печкой, сваливает книги на железный лист. Володин делает то же. Оба запихивают книги в отверстие топки. Володин сидит на корточках рядом с Передоновым, немного позади, и сохраняет глубокомысленное выражение с выпяченными из важности губами.
Варвара. Пошел валять петрушку.
Грушина. Ой, голубушка Варвара Дмитриевна, вы так не говорите. За это большие неприятности могут быть, если узнают. Особенно, если учитель.
Преполовенская. А что, Ардальон Борисыч, гимназисты-то у вас плохо себя ведут?
Передонов. Директор распустил. Они и в церкви шалят. Он тут же стоит и не замечает.
Преполовенская. А уж особенно те, которые на квартирах. Курят, пьют водку, ухаживают за девчонками, — форменное безобразие…
Передонов. Это верно…
Грушина. Квартирные хозяйки им потакают. Я хотела держать у себя гимназистов, а директор не позволил, хоть и Ардальон Борисыч за меня просил. Об вас, говорит, дурная слава. А то-то у других прелестно.
Володин. Хозяйки все нехорошие. Вот хоть моя. У меня с нею был такой договор, когда я комнату нанимал, что она будет давать мне вечером по три стакана молока. Хорошо, месяц, другой так мне и подавали.
Преполовенская. И вы не опились, Павел Васильевич?