Читать интересную книгу История альбигойцев и их времени. Книга первая. - Николай Осокин

Альбигойцы были прежде всего высокие идеалисты. Односторонние в своем увлечении, они сохраняли логичность в выводах до крайних следствий. Поклоняясь бессмертному духу, они тем самым презирали смертное тело. Потому искреннейшие из них, так называемые «совершенные», и шли с такой охотой на казнь, что их жизнь за рубежами смерти освещалась тем новым бесконечным сиянием, перед обаянием которого ничтожны были земные страсти, страдания, наслаждения.

Альбигойская философия проистекала из представления о борьбе противоположных начал мира. Альбигойцы уверовали бы в Бога безусловно доброго, безусловно совершенного, но в то же время, встречая в области творения много несовместимого с величием Его, они признавали бытие другого Существа, совершенно противоположного первому. Гнушаясь телом, имея вообще слишком мрачный взгляд на вселенную, щедрую на несчастья, требующую борьбы, они этому другому Существу, этому врагу Бога и приписали творение вселенной. Этим объяснялось присутствие на земле зла, мрака, элементов, враждебных человеку. Довольные своим выводом, они спрашивали: можно ли говорить, чтобы всеблагой Бог был творцом существ вредных, начиная со змеи, отравляющей своим жалом, и кончая мошкой, причиняющей столько беспокойств, начиная с наводнений, истребляющих тысячи, и кончая пожарами, безвозвратно уничтожающими последнее имущество бедняка [2_88]. Если благодетельный Бог создал человека, то за что же он дал ему немощное тело, которое погибает, претерпев бесполезно при жизни столько истязаний всякого рода?

Спор шел только о том, всегда ли существовал демон. Надо полагать, что прежде господствовал исключительно положительный ответ на этот вопрос. С течением же времени появился более мягкий, примиряющий взгляд, благодаря чему секта приобрела скорейший успех. Демон зла, созданный Богом, уклонился из-под его воли, восстал против него, сделался злым гением и положил начало всему дурному. Последователи первой системы (Дреговичи на Балканах, Албанцы для итальянцев) являлись крайними дуалистами; последователи второй, более многочисленные, умеренными дуалистами. Последние придавали более светлые краски мрачным теориям абсолютного дуализма. Вторая система была порождением первой или, скорее, уклонением от нее. Потому первая должна быть рассмотрена прежде.

Злой гений положительных дуалистов, занесенный с Востока, знакомый Болгарии, назывался дьяволом, Люцифером. Он был супругом двух жен: Колланты и Коллибанты, этих Огола и Оголива Иезекииля, двух сестер-развратниц, «и блудили они в Египте» [2_89]. Произношение этих имен альбигойцами показывает заимствование такого понятия непосредственно с Востока. Люцифер — творец первоначальной материи, всего телесного и видимого, доступного материальным очам; потому небо, солнце, звезды также принадлежат ему. Он создает бури, громы и прочие природные катаклизмы. Он дает животворную силу земле, производящей растения, так как добрый Бог не причастен ничему земному. От жен своих дьявол народил сыновей и дочерей — от них и пошел род человеческий.

Космогония альбигойцев не была чужда и поэтических образов. Злое начало — солнце, луна — его жена; встречаясь каждый месяц, они производят росу, которая падает на землю; звезды — это низшие демоны. Впрочем, этот миф принят был между итальянцами.

Некоторые французские альбигойцы верили, что злой дух произвел землю любовным сожительством. Ему обязано бытием своим все безнравственное, варварское, несправедливое в обычаях, постановлениях, даже в государственных учреждениях, любое кровопролитие — хотя бы по судебному решению. Сотворив человека, он же породил первый грех. Злой рок гнетет человека; порок прирожден ему уже его телом.

Альбигойцы искали подтверждения основаниям своей теории в Библии. Они ссылались на место из Иисуса, сына Сирахова (ХLII, 25): «Вся сугуба едино противу единого», на Премудрость (XII, 10), Иеремию (XIII, 23) и особенно часто на Новый Завет. Иисус у Матфея говорит: «Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится» (Евангелие от Матфея, XV, 13), и там же: «Никто же может служить двум господам» (Евангелие от Матфея, VI, 24). Подобным же образом в начале Евангелия от Иоанна различаются творения: «Которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Евангелие от Иоанна, I, 13), или далее: «Царство мое не от мира сего» (Евангелие от Иоанна, XVIII, 36), подразумевая, как казалось еретикам, иное царство, особый мир, создание иного духа.

Наконец, они упоминали все столь частые в Новом Завете указания на борьбу плоти и духа. Под именем последнего они понимали владыку всего невидимого, Бога света, источника душ, беспредельная область которого совершенно отдельна от царства мрака и материи. С высоты своей святости Он, чистый по природе, гнушается всего осязаемого, плотского и порождает только то, что доступно единому духовному, просветленному оку, отрешившемуся от мира. Он не имеет даже свободной воли [2_90] в нашем смысле этого слова, как и существа им созданные. Для него нет прошедшего, настоящего и будущего. В неведомом царстве его живут небожители. В их мире нет ничего похожего на наш мир. Там нет ни меры, ни числа, ни времени. У них тело сплетено из тончайших нитей духа, из которых состоит также их душа, их ум. Созданы они в единое мгновение, в начале всех вещей, и с первого же дня своего появления они сподобились лицезреть Бога, творца своего, во всей его славе. Это Иерусалим небесный, народ Бога, овцы Израиля по Писанию. Высшие ангелы, подобие божественного ума, блюдут за каждым из небожителей.

Признавая такой особый мир, альбигойцы всегда могли подразумевать его, говоря о своей вере в христианского Бога; скрывая главную сторону своего дуализма, они вносили аллегорическое понимание в сказания Библии. Бог сотворил, говорили они, не небо, а небесные души, не землю, а души земных людей, еще не освященных добродетелью, не море, а чистую воду спасения и веры.

Той же Библией альбигойцы подтверждали выводы о верховном владыке зла. Это Бог Ветхого Завета, ибо вообще Бог Евреев во многом противоречит Богу новозаветному. А если последний — добрый гений, то первый будет скорее злой. Противоречия они старались открыть в самой Библии. В начале Бытия говорится: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною» (Бытие, I, 2), а первое послание Иоанна: «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (Первое Послание Иоанна, I, 5). Бог Моисеев по своим качествам во многом отличен от Бога новозаветного; он, вероятно, даже иного существа. Ему приписываются человеческие члены; он грозен, гневен и мстителен.

Бог, кощунствовали альбигойцы, который произвел потоп, разрушил Содом и Гоморру, дал законы возмездия и обрезания, истреблял так беспощадно врагов своих, не может быть Богом добрым. Этот Бог запретил Адаму есть с древа познания. Быть не может, чтобы он не знал, что последует за тем. Это значило бы, что он несовершенен; если же он предвидел губительный исход, то, следовательно, намеренно, полный зла, ввел в преступление первого человека — черта, вовсе не подходящая к понятию о творце благодетельном. Последний не стал бы внушать Моисею свирепых законов, не стал бы возбуждать страсти, проповедовать ненависть.

И Моисей, по словам альбигойцев, — обманщик, кудесник, достойный осуждения за повиновение наставлениям злого божества, обманщика же, убийцы, сжегшего Содом и потопившего египтян, чуждого любви и предписывавшего ненавидеть врагов. Он был заменен иным божеством, проповедовавшим добро, кротость, миролюбие и прощение, — божеством новозаветным.

Находя в Моисеевых и других исторических книгах свидетельства о злом божестве, дуалисты всех толков отвергали их, а крайние принимали Пророков, Псалмы, Иова, Соломона и Иисуса Сирахова как сказания о неведомом мире, предшествовавшем видимому, о мире духовном.

Вместо истории грехопадения по Библии крайние альбигойцы предлагали свои вымышленные, мифологические объяснения: злой Бог, завидуя тому, что добрый царствует над народом святым и блаженным, мучимый ненавистью к бесконечному счастью, появился в небе, обратился в ангела и, сияя светом и красотою, прельстил собой небесных духов, не подозревавших его хитрости. Тысячами соблазнов он убеждал их последовать за собой на землю, где обещал им наслаждения, более обаятельные, более сладостные, чем радости неба. Они послушались и оставили истинного Бога. Вскоре дьявол, довольный первой победой, явился вторично на небо, но уже с целой толпой демонов, вызывая своего великого соперника на бой. Пораженный небесными легионами и рхангелом Михаилом, он был низвергнут с неба и с тех пор поселился на земле, где управляет новым царством по примеру небесного, теперь умаленного. Но эфирные тела увлеченных душ не достигли земли; ангелы-хранители также не последовали за отверженными. Дьявол тотчас же поспешил принять меры, дабы укрепить за собой приобретенное. Он дал гнусную, телесную оболочку погибшим душам. Материя, порождение дьявола, приковала их к земле, и в этом их наказание за грехопадение. Однако бессмертные души земных Людей еще связывают их с небом. В человеке таким образом цве природы: добрая (это его дух, то есть ум и душа) и злая (его тело); одной он подвластен Богу, другой — Люциферу. По сие время в людях присутствуют частицы прежних душ, низринутых с неба (когда-то о них, об этом предсуществовании душ учил и Ориген). Первого человека, следовательно, не существовало, как нет постепенного создания душ. Добрый Бог спокойно взирает на падших, допустивших свою гибель. Он не воспрещает им возвращения в прежнюю обитель; он готов освободить их от уз, предательски наложенных на них его завистником и соперником. Но есть души, уже навсегда осужденные, не видевшие никогда небесного мира не способные увидеть его, созданные прихотью дьявола. Это души тиранов, изменников, непримиримых врагов Бога и его истинной Церкви. Сатанаил сам вложил в их тела существа подчиненных ему демонов.