Москва, Кремль, 12 декабря 1991 года
12 декабря Горбачев встретился в Кремле с большой группой редакторов, обозревателей, тележурналистов и ответил на их вопросы. Поначалу встречу планировали провести в новом президентском пресс-центре, который специально подготовили для президентского аппарата, однако после Минска стало ясно, что этим зданием уже пользуются другие. Далее – слово бывшему пресс-секретарю Президента СССР.
А. Грачев: – Войдя в зал, где уже собрались человек сорок журналистов, Горбачев направился было к своему привычному председательскому месту, однако я перехватил его и предложил сесть в середине стола. Горбачев понимающе кивнул: он принимал правила игры. Как бы извиняясь, он сказал журналистам: «Я привык на этом месте: Политбюро заседало здесь, Госсовет – здесь».
Одним из первых прозвучал вопрос о возможности нового военного переворота. Журналиста интересовало, не возглавит ли его сам президент, не обратится ли за помощью к армии в качестве главнокомандующего?
М. Горбачев: – Что касается армии, я вижу роль главнокомандующего прежде всего в том, чтобы позаботиться о ней, постараться сделать все, чтобы не расшатывать ее, хотя это трудно в реформируемой стране. Важно, чтобы этот важнейший государственный институт выполнял свою функцию строго по назначению. Считаю, что политик, использующий Вооруженные силы для достижения своих политических целей, не только не заслуживает поддержки, а должен быть проклят. Армию надо использовать по ее прямому назначению…
В последние дни у меня, как и у Ельцина, были контакты и встречи с руководством Вооруженных сил. Армия – это особый институт государства, гарант безопасности, стабильности общества. Нельзя допустить, чтобы человека с оружием провоцировали…
Вопрос: – Не заняли ли вы выжидательную позицию, давая процессу развиваться как получится?
М. Горбачев: – Я не выжидаю, выступаю практически каждый день с изложением своей точки зрения (оживление в зале). Встретился с белорусскими и украинскими журналистами, дал развернутые интервью разным телекомпаниям. Выступил перед руководящими кадрами Вооруженных сил. Сделал заявление в связи с Минским соглашением. Обратился напрямую ко всем парламентариям. Пусть общество делает свой выбор сознательно… Вчера я сказал Ельцину: «Вы понимаете, к чему вы подталкиваете?» Моя позиция состоит в том, чтобы выбор народа шел в конституционных рамках. Это, по-моему, самый ответственный подход…
12 декабря состоялась встреча Б. Ельцина с М. Горбачевым, на которой российский лидер проинформировал главу государства о только что принятом решении Верховного Совета РСФСР – ратификации Беловежского соглашения. Выйдя после встречи к журналистам Б. Ельцин заявил: «Сопротивление соглашению о Содружестве независимых государств со стороны Президента СССР, тем более связанное с применением силы, исключается».
На решения Верховных Советов Республики Беларусь и России об отзыве депутатов из Верховного Совета СССР М. Горбачев отреагировал вялым заявлением:
– Подобные решения в нынешней трудной политической и социально-экономической ситуации в стране не служат стабильности общества. Сейчас, когда на карту поставлена судьба государства, надо все сделать, чтобы решения по этому главному вопросу были продуманными, взвешенными и безошибочными. А это можно сделать только на основе конституционности, нормального демократического процесса. Торопливость здесь недопустима, ибо она может обернуться тяжелыми последствиями для народов.
Призываю парламенты обеих республик еще раз вернуться к рассмотрению этого вопроса.
В этот же день Горбачевым была предпринята явно запоздалая попытка созыва Верховного Совета СССР, однако она не увенчалась успехом. Собрать Верховный Совет СССР не удалось. Российский, украинский и белорусский парламенты не рекомендовали депутатам от своих республик участвовать в его работе. Кворума не хватило. Узнав, что кворума нет, а депутаты начали с ругани, Горбачев решил туда не ходить…
Москва, Кремль, 12 декабря 1991 года
(Субъективные впечатления)
Простояв полтора часа у микрофона, но так и не получив у Хасбулатова слова, я вышел с заседания Верховного Совета РСФСР измотанным, разбитым, с ощущением горечи во рту. Я был уверен, что совершена роковая непоправимая ошибка, которая обернется для страны, для людей, для всего мира неисчислимыми бедами.
Откуда-то прошел слух, что в союзном парламенте в 16 часов перед депутатами будет выступать Горбачев. Несмотря на усталость и опустошенность, решил поехать туда – посмотреть завершающий эпизод драмы. С трудом удалось раздобыть машину и мы с депутатом Валерием Хайрюзовым отправились в Кремль.
На въезде у Боровицких ворот нас тормознула охрана:
– Куда едете?
Я ответил, что на встречу Горбачева с депутатами. Дежурный снял трубку телефона, начал куда-то звонить. Разговор затянулся… Мы уже собирались идти пешком, когда он, наконец, положил трубку и махнул рукой:
– Проезжайте!
Дворец заседаний палат и Президиума Верховного Совета СССР в Кремле. Встречи с Горбачевым, как оказалось, не было, но состоялось собрание депутатов Верховного Совета СССР, на котором обсуждалось только что принятое решение российского парламента. Мы застали самый конец обсуждения, когда депутаты, выплеснув эмоции, уже начали расходиться.
На ходу переговорил с Вениамином Яковлевым (он оживленно обсуждал с Ануаром Алимжановым юридическую правомерность решения, принятого Россией) и Николаем Ивановичем Рыжковым.
После этого по лестнице спустился вниз, в буфет. Буфет был полон народу. За всеми столиками продолжалась дискуссия, не законченная в зале заседаний. Реакция на только что пережитый стресс оказалась у многих практически одинаковой: люди почувствовали желание залить пожар на душе хотя бы чашкой чая.
Увидев за одним из столиков Е. К. Лигачева в окружении депутатов, я не удержался – подсел. Лигачев рассеянно кивнул (мы не знакомы) и продолжил. Речь шла о сельском хозяйстве: Лигачев только что вернулся из-за границы и делился впечатлениями, сравнивал. Затем разговор перекинулся на события текущего дня. На вопрос, чувствует ли он свою вину в том, что сегодня произошло, Лигачев твердо ответил: «Да! В свое время мог вмешаться, мог поправить и воспрепятствовать, но не сделал этого. Хотя, – добавил он, – моя вина в распаде Союза, наверное, не самая главная…»
Как бы не относиться к нему, подумал я, но Лигачев, несомненно, прямой и честный человек. В отличие от многих своих коллег, не юлит, не прячется за чужие спины…
В этот момент меня тронул за плечо подтянутый молодой человек и прошептал на ухо:
– Ну что ж Вы не идете, Михаил Сергеевич ждет Вас…
Я извинился, вышел из-за стола. Предупредил Хайрюзова, чтобы он меня не ждал. Следуя за провожатым, я догадался, что случайно оброненная на въезде фраза: «Приехали на встречу с Горбачевым» – была понята кем-то буквально и мне выпало нечаянное счастье – встретиться с Президентом СССР в день заката его президентства…
Зашли в комнату охраны. Появление человека с российским депутатским значком на лацкане вызвало у дежурных нервную реакцию: «Ну что же вы делаете, что!?» Я понял: нервы – на пределе. Тем не менее, меня передали из рук в руки и уже следующий дежурный вежливо проводил меня до крыльца президентской резиденции.
Предъявив удостоверение подтянутому офицеру на входе, я поднялся на лифте на 3 этаж, разделся в гардеробе, прошел по длинному коридору, затем по другому… Свет везде приглушен, в закоулках – быстрые шаги, обрывки нервных разговоров, хлопают холодильники, многие тащат какие-то коробки, свертки. Последний день Помпеи…
В приемной доложился секретарю. Тот раздраженно бросил: «Как так можно – позвонили и где-то ходите полтора часа!» Я не стал пускаться в объяснения. Присел, взял газету, постарался сосредоточиться, наметить план разговора. Бывая в присутствиях подобного рода, всегда опасаешься забыть сказать что-то важное или брякнуть лишнее, допустить неловкость. А сегодня, подумалось мне, надо бы удержаться от фальшивой патетики…
Минут через 10–15 дверь кабинета распахнулась. Вышли несколько человек, один подошел ко мне, протянул руку – Вениамин Ярин, земляк-тагильчанин. Раньше, будучи членом президентского Совета, он меня не очень-то замечал. Поздоровались. Через минуту пригласили меня.
Просторный президентский кабинет, выдержанный в коричнево-золотистых тонах. Рассеянный свет льется откуда-то сверху, с полукруглого потолка. На стене – небольшой, размером с футбольный мяч, герб Союза ССР. Глаз зацепил лежащую в стороне стопку «Независимой газеты» – любимой газеты президента. Видимо, на самом деле читает от корки до корки. Прямо по курсу – огромный, как лайнер, коричневый полированный стол и за столом – Горбачев.