как только понял, что я ненадёжный последователь его дела. Он и представить не может, что я могу иметь нечто подобное.
Значит, я была права. Бедная Кэт, она думает Колдер богат.
– Тогда откуда у тебя на неё деньги?
– Всю старшую школу я подрабатывал как только мог. А ещё у меня есть дедушка. Он присылает мне свои сбережения.
Колдер звучит на редкость естественно и ранимо.
– Дедушка? – я не скрываю удивления.
– Да, он живёт в Эшере, пригороде Лондона.
Как много мне ещё предстоит узнать о нём. Как много мне хотелось бы узнать.
– Но как долго мы тут сможем прятаться?
– Не думай об этом, Белоснежка. – Возвращается привычная вальяжность. – Наслаждайся моим обществом, пока можешь.
С этими словами он скрывается в ванной.
Сомневаюсь, что у него есть план. Колдер импульсивен в своих действиях. Он делает то, что хочет в данный момент.
А я делаю то, что могу.
Наслаждаюсь его обществом.
Я встаю с кровати и подбегаю к своему рюкзаку. Мне попадается футболка Гейба. Даже почти в бессознательном состоянии я умудрилась взять её с собой. По крайней мере, она удобная. Быстро надеваю её. Копаюсь дальше и нахожу спортивные штаны. Я даже не помню, как положила их сюда. Наверняка это должны были быть запасные джинсы. Но для домашней обстановки у Колдера в квартире, они как нельзя кстати. Одевшись в привычные вещи, чужое место почти сразу кажется привычней. Я прохожу на кухню, делаю нам кофе и даже начинаю готовить завтрак.
– М-м-м, как вкусно пахнет, – раздаётся прямо над моим ухом. Руки оказываются на моей талии, а сзади прижимается что-то тёплое и влажное. Я подпрыгиваю от испуга и поворачиваюсь к нему лицом. Колдер склоняет голову, глядя на меня из-под влажных прядей волос. Капельки воды стекают по его груди, и единственное, что на нём надето, это полотенце.
– Колдер. – Мой голос звучит пискляво. Я откашливаюсь. – Держи дистанцию. – Я кладу руку на его грудную клетку, чтобы оттолкнуть. Длинные пальцы Колдера смыкаются вокруг моего запястья, но вместо того, чтобы убрать мою руку, он прижимает её ещё крепче.
– Снова футболка твоего бывшего?
– У тебя с этим проблемы?
Хорошее настроение, если самообман можно так назвать, испаряется. Колдер не даёт мне забыть, что я для него не более чем раздражающий фактор.
– Я не хочу видеть тебя в этой вещи, – совершенно серьёзно произносит он.
У меня вырывается истерический смешок. Колдер выглядит почти устрашающе. Как обычно, когда я не подчиняюсь его воле.
– Это просто футболка. – Его футболка. Единственное, что осталось от его чувств.
– Это футболка другого парня.
Колдер продолжает удерживать мою ладонь на своей груди. Я чувствую, как ускоряется стук его сердца. Почему он так злится?
– Колдер, я не понимаю, – честно говорю я.
– Запомни, теперь ты – моя. Вообще-то всегда была.
Колдер смотрит на меня с каким-то отчаянием, надрывом. Это звучит на грани признания в любви и маниакальной угрозы.
– Ты бредишь. – Я вырываю свою руку и поворачиваюсь обратно к плите. Яичница почти сгорела.
– Нет, Мэднесс, ты не представляешь, насколько я буквален. – Голос становится тише с каждым шагом, что он отдаляется от меня. – Это как навязчивая идея. Ты как навязчивая идея. Я не могу видеть, как кто-то прикасается к тебе. Меня коробит от одной мысли, что на тебе вещь другого парня.
Как я должна это понимать? Что я должна чувствовать?
Я ничего не хочу чувствовать.
Больше никогда.
– Это репетиция речи для Кэтрин или что?
– Ты когда-нибудь перестанешь язвить? При чём здесь Кэтрин? Я говорю о тебе.
– Может, при том, что она твоя девушка? Если ты, конечно, не забыл. Или при том, что ты думаешь о ней даже во сне? – Я осознаю, что разговор скатывается в выяснение отношений. Которых у нас нет.
– Что? О чём ты? – Хмурится Колдер.
Я устало вздыхаю. Говорить об этом было лишним.
– Давай не будем играть в любовников. У тебя своя жизнь, у меня – своя. И я очень надеюсь, что скоро это всё закончится, и я продолжу её жить. – Я снова отворачиваюсь.
– Больше не будет, как прежде, Белоснежка. – Вижу через плечо, как Колдер качает головой, снисходительно улыбаясь. – Ты попалась. Теперь я – твоя жизнь.
– Хватит, Колдер. Я не твоя собственность, – говорю я, всё ещё находясь к нему спиной. Я стараюсь звучать хладнокровно. – Ты можешь надевать на меня наручники, можешь держать меня взаперти и причинять мне боль. Но никогда не говори ничего подобного.
Я скрываюсь в ванной. Мне нужно уединение. Я не хочу – мне нельзя – забывать, что значит быть одной.
Из зеркала на меня смотрит бледное лицо. Губы стёрты. Под глазами чёрные следы от вчерашней чуши. Волосы слишком спутаны, чтобы можно было с ними что-то сделать. Завязываю их в небрежный пучок и привожу себя в порядок. Снова смотрю в зеркало, но не затем, чтобы в очередной раз увидеть себя. Я надеюсь увидеть в нём Глорию. Как это работает? И работает ли вообще?
Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть.
– Мэд, ты планируешь выходить? – настойчиво интересуется Колдер.
Я нетерпеливо вздыхаю. Без концентрации я даже своё отражение не смогу разглядеть. Молча открываю дверь и намеренно задеваю парня плечом, проходя мимо него.
– Стоять. – Колдер хватает меня за руку. – Надень это. – Он протягивает мне чёрную футболку.
– Серьёзно? – Я смотрю на вещь с пренебрежением. – Я не нуждаюсь в одежде, Колдер.
– Либо ты надеваешь мою футболку, либо ходишь без футболки вообще, – настаивает Колдер. Я не знаю почему, но для него это вопрос принципа.
– Хорошо, я могу надеть что-нибудь другое, – сдаюсь я, и уже делаю шаг в сторону так называемой гостиной, где лежит мой рюкзак.
– Нет, девочка.
Внутри всё сжимается. Обычно после этого слова применяется физическая сила. Я замираю, зажмурив глаза. Если не видеть, как он приближается ко мне, страх не знает, за что уцепиться.
Кончики его пальцев касаются моей щеки. Я задерживаю дыхание.
– Посмотри на меня, – требует он.
Я боюсь открыть глаза и вновь оказаться под его влиянием.
– Посмотри на меня, – повторяет он. Жёстче.
Я смотрю. Мои кости болят, желая большего, чем пальцы на моей щеке. Тем временем они опускаются ниже. Касаются ожерелья из кровоподтёков на моей шее.
– Я хочу видеть тебя в своей одежде. Либо без неё, – безразлично добавляет он, вскидывая густую бровь.
Я смотрю в его глаза, встречая сопротивление. Он непоколебим. И это его желание.
– Ты маньяк, – процеживаю я сквозь зубы. – Псих. Ничуть не лучше своего отца! – выкрикиваю я,