Читать интересную книгу Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг - Чарльз Тилли

В связи с изъятием ресурсов и умиротворением населения каждое европейское государство создавало наконец новую административную структуру на местном и региональном уровнях, а также в национальном масштабе. По договору в Като–Комбре-зи (1559 г.), например, было создано королевство Савой–Пьемон и на трон посажен Эммануэль Филиберт. Вскоре новый король вводит (в поисках денег) новшество: сначала доходную принудительную продажу соли, затем ценз для определения того, кто способен платить налоги, и наконец налог соответственно производительной области каждого населенного пункта. Этот налог вынуждал соседние поселения точно выверять границы, что вело к появлению кадастров и чиновников для их регулирования (Rambaud, Vincienne 1964: 11). Повсюду изъятия не только сокращали объем ценных ресурсов в сферах их обычного употребления, но также и производили новые формы политической организации.

Таким образом, деятельность государства сильнейшим образом затрагивала интересы всего населения, коллективное действие и гражданские права. Когда правители и агенты государства занимались войной, созданием государства, защитой, изъятием, разрешением споров, распределением и производством, они посягали на вполне определенные интересы людей, живших на контролируемой этим государством территории. Это воздействие часто было негативным, поскольку государства то и дело захватывали землю, капиталы, товары и услуги, до того служившие другим целям. По большей части ресурсы, которые короли и их министры употребляли на создание военной мощи, были изъяты из трудовой деятельности и накоплений простых людей и представляли собой отвлечение средств от более важных для простых людей целей. Хотя капиталисты иногда с радостью вкладывались в государственные финансы и в защиту, которую государственная власть предоставляла их бизнесу, хотя региональные магнаты иногда вступали в союз с королями, чтобы отразить собственных врагов, но большинство людей, имевших инвестиции в тех ресурсах, которые монархи стремились отнять, упрямо сопротивлялись требованиям королей.

В конце концов, труд, товары, деньги и другие ресурсы, необходимые государству, были заключены в обязательства и цели, очень важные для домохозяйств и общин. В короткой перспективе, в рамках кругозора простых людей, то что мы теперь беспечно называем «формирование государства», состояло в натравливании безжалостных сборщиков налогов на бедных крестьян и ремесленников, в принудительной продаже для уплаты налогов домашних животных, которые могли бы пойти на покупку приданого, в заключении местных лидеров в качестве заложников, чтобы их община заплатила просроченные налоги, в повешении тех, кто протестовал, в натравливании жестоких солдат на беспомощное гражданское население, в призыве на военную службу молодых людей — единственной надежды стариков на спокойную старость, в вынужденной покупке испорченной соли, в возвышении и без того заносчивых местных владетельных лиц на государственные посты, в насаждении религиозного единообразия во имя общественного порядка и морали. Не удивительно, что беспомощные европейцы часто верили в «доброго царя», которого обманывают и даже держат в плену дурные советники.

И характер государства, и объем его деятельности варьировались, будучи функцией от господствующей в границах этого государства экономики. В регионах интенсивного принуждения правители обычно привлекали ресурсы для ведения войны и другой подобной деятельности прямой реквизицией и воинской повинностью. Таможенные сборы и акцизы приносили небольшую прибыль в сравнительно некоммерциализованных экономиках, но институт подушного налога и налога на землю создал внушительную фискальную машину и давал землевладельцам, деревенским старостам и другим лицам, непосредственно контролировавшим главные ресурсы, значительную власть. В регионах интенсивного капитала капиталисты, товарный обмен и сильные муниципальные организации были серьезным ограничением для государства, когда оно стремилось осуществлять прямой контроль над отдельными лицами и домохозяйствами. Одновременно эти факторы облегчали обращение к сравнительно действенным и безболезненным налогам на торговлю — этому источнику доходов государства. Также доступность кредита позволяла правителям растянуть оплату военной деятельности на продолжительный период, вместо того чтобы производить быстрое и болезненное изъятие. В этих регионах государства создавали небольшие отдельные центральные аппараты. В регионах, шедших по пути капитал + принуждение, отмечается промежуточное положение: пусть и нехотя, правители здесь действовали с согласия землевладельцев и купцов, собирали доходы и с земли, и с торговли и таким образом создавали двойственные государственные структуры, где знать противостояла — а со временем сотрудничала — коммерсантам.

Согласование, права и коллективное действие

Вмешательство государства в повседневную жизнь людей провоцировало коллективные действия, часто принимавшие форму сопротивления государству, но иногда маскировавшиеся под новые претензии к нему. Поскольку властям было необходимо взять ресурсы у населения и получить его одобрение, государственная власть, другие носители власти и группы простых людей вели переговоры (пусть и односторонние) по поводу новых соглашений относительно условий, при которых государство могло бы осуществлять изъятие или контроль. А также относительно того, какие требования эти другие носители власти и простые люди могли предъявлять государству. По мере продвижения от патримониализма к брокеражу, формированию армий национальных государств и специализации эти согласования и требования к государству кардинально менялись. Во времена патримониализма, например, согласование часто принимало вид регионального восстания под руководством местных магнатов, которые выдвигали требования независимой государственности. А во времена брокеража, когда бывшие руководители перешли на сторону государства, восстания под руководством магнатов сменились народными бунтами против налогообложения и воинской повинности.

Реальные, сменявшие друг друга формы воздействия государства на интересы, коллективные действия, согласование и установление прав значительно менялись, будучи функцией особенностей принуждения и капитала — этих оснований формирования государства. В регионах интенсивного принуждения, как Польша и Россия, долгое время основным объектом борьбы оставался контроль над землей и трудом, за этой землей закрепленным. В то же время в регионах интенсивного капитала, как Нидерланды, большее значение имели капитал и ходовые товары в том, что касалось согласований, которыми создавалась государственная структура и формировались требования граждан к государству. В зонах интенсивного капитала государства раньше и эффективнее начали устанавливать буржуазные права (частной) собственности — сокращать количество требований на одну и ту же собственность, навязывать контракты и укреплять право самого собственника определять форму использования этой собственности. Однако повсюду в деле создания государством военной мощи необходимы были согласования агентов государства с другими носителями власти и группами простых людей. Поэтому классовая структура подвластного населения помогала определить организацию государства: его репрессивный аппарат, фискальную администрацию, оказываемые им услуги и формы представительства.

Воплощение классовой структуры в государственную организацию происходило через борьбу. Восстания против налогов, сотрясавшие западную Европу в XVII в. были вызваны непримиримостью притязаний королей, региональных владык, местных общин и индивидуальных домохозяйств на землю, труд, товары, скот, сельскохозяйственные орудия, кредит и материальные ценности домохозяйств, которые не могли служить всем целям сразу. Когда в сопротивлении налогообложению требования великих лордов совпадали с требованиями местных общин, как это часто случалось в начале XVII в. во Франции, это угрожало самой жизнеспособности короны. Но даже и в малом масштабе повседневное индивидуальное и коллективное сопротивление возраставшим усилиям государства по изъятию ресурсов было серьезным испытанием для правителей.

Поскольку население государства было раздроблено и гетерогенно, возможность полномасштабного восстания снижалась, но трудность проведения единообразных административных мер — возрастала. Среди однородного, плотного населения велики были шансы, что административные инновации, вводимые и испытанные в одном регионе, будут работать повсюду. В этих условиях чиновники легко могли распространять свои знания из одной местности в другую. При переходе от дани к налогам, от непрямого правления к прямому, от подчинения к ассимиляции государства обычно преуспевали в гомогенизации своего населения и разрушении разделений, навязывая общий язык, религию, валюту и законодательство, а также насаждая связную систему торговли, транспорта и коммуникации. Однако если такие усилия по выравниванию угрожали самой идентичности подвластного населения, идентичности, основанной на повседневных общественных связях, тогда эти усилия наталкивались на массовое сопротивление.