— Помолчи, детеныш. Не сейчас.
— Печенье, — ответила я после некоторой паузы.
— Что, прости?
Тиамат невероятно красноречиво изогнула подведенную бровь.
— Я дала ему Орео, — повторила неохотно. — И все. Он эту дурацкую картонную коробку до сих пор выкинуть не дает, прячет где-то в своих вещах.
Новый залп восторженного хохота перекрыл остальные звуки. Несколько оборотней расплылись в улыбках, другие удивленно моргали. И лишь я понимала причину подобного веселья. Еще бы: соблазнить самое сильное существо в мире печеньками — это надо уметь.
***
Атмосфера становилась все более раскованной. Тиамат даже отослала любимого сына к себе — чтобы не смотрел на танцы обнаженных натур. Извивались змеи хорошо. Красиво и крайне завораживающе. Но вот когда они начали открыто ласкать друг друга, я невольно зависла.
— Говорю же, они готовы на все ради земных женщин, — жарко дыхнули мне в ухо. — Это просто уморительно.
— С твоей семьей я познакомилась. Теперь ты выполнишь свое обещание? — под моим требовательным трезвым взглядом Тиамат поморщилась.
— Твой дом здесь. Скучаешь по любовникам, я перетащу их сюда. Вот, с помощью этой милой штучки!
Она показала мне запястье с массивным слитым браслет на нем. Радужный металл разбавляли платины красного и черного цвета. Телепорт? Так вот он какой. Интересно, интересно…
— У Шиасада есть кулон, мешающий читать мысли… Похоже, эти вещицы из одного комплекта. Вы нашли их вместе? Когда ты была в его гареме, так?
— Возможно, — туманно ответила Тиамат, всем видом демонстрируя нежелание отвечать на мои вопросы. — Хватит пустого трепа. И вы, — Она повернулась к нагам. — Надоели. Уходите.
Судя по потускневшим взглядам, братья старались распалить свою хозяйку зря. Теперь она проявляла интерес к трезвому, неподвижному павлину, сидевшему рядом с очень прямой спиной.
— Спляши для нас, птичка. Ты ведь умеешь, не так ли?
— У него имя есть, — холодно поправила я. — Его зовут Фиралис, и он не обязан тебя развлекать!
— Не меня, так тебя. Порадуй взор госпожи, ты ведь можешь… Фиралис? — игриво фыркнула Тиамат, встряхивая объемной рыжей гривой. Место нагов подле нее заняли два жутковатых инемона с жабрами на животе и суровый мужчина-медведь, принявшийся массировать ей шею. — Или боишься, что ее не понравится? Павлины разучились ублажать женский взор?
— Ты пьяна. Перестань, — похоже, этот цирк пора заканчивать. Но к моему удивлению Фир сказал:
— Я станцую. Для госпожи.
Он встал одним плавным движением. Не успела я вмешаться, как он оказался в центре зала — окруженный нетрезвыми голосами и томной плачущей музыкой. Гибкая фигура в свете факелов. Я часто видела акробатические номера в исполнении своих артистов. Но это был совершенно иной уровень мастерства: выверенного, плавного, опасного. Так мог лишь истинный альфа.
Качнулись бедра, туго обтянутые тканью, напрягся мускулистый живот…
Оборотни мгновенно затихли. Вздохнула Тиамат. И даже мне не удалось заставить себя отвести взгляд, хотя все мысли занимал бесценный телепорт.
Прямые волосы струились, словно лазурное море. Он танцевал, постепенно освобождаясь от одежды, просто срезая ее с себя — и ни один взмах лезвия не оставил следа на мокрой от пота коже.
Чирк.
Чирк.
Осталась лишь нижняя повязка, скрывающая самое сокровенное. А затем за его спиной раскрылся веер огней, завораживающий всплеск красок и искр. Кто-то из местных попробовал улучит момент, чтобы поцеловать меня, но я с раздражением брыкнулась — не тронь. Любой контакт казался кощунством.
Миндалевидные острые глаза павлина смотрели прямо. Так, словно кроме нас двоих в этой комнате не было никого.
Его руки стали крыльями. Человеческое тело, извивающееся среди водопада перьев, казалось недосягаемо прекрасным.
Жара. Опасность, столь близкая к нам обоим. Все было неважно в эту ночь.
Только танец красок на шелковистой коже, блеск колец в розоватых сосках, только непроницаемый взгляд, проникающий в душу.
Он танцевал. И я чувствовала, что теряю разум.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
42
Было щекотно. Открыв глаза, я поняла, что лежу на чем-то странном, россыпью покрывавшем постель. Но это еще не все. Рядом угадывались очертания рельефной мужской спины, а если судить по спутанным лазурным волосам, несколько прядей которых липли к моей груди, то вывод становился очевиден.
Фиралис.
Я лежу голой рядом с таким же голым наложником.
Так. Была вечеринка, все напились и начали обжиматься. Тиамат, вообще, не стесняясь уединилась с троими мужчинами сразу. А я… я испугалась, что нас попробуют затащить в этот океан сладострастия, и схитрила. Попросту улизнула с вечеринки, захватив с собой Фира, как сопровождающего.
— Ой-е, — прошипела я, хватаясь за голову. А ведь дальше было…
Дальше мы вовсю целовались в коридоре, успешно избавившись от моей одежды около клетки с матюкающимся цилинем, чей благородный лик теперь украшал фингал, и завершили все в кровати первой попавшейся комнаты. А еще на балконе. И в шкафу. И снова на кровати, правда, в последний раз я почти не могла шевелиться от блаженной усталости во всем теле.
Животная страсть — вот подходящее определение.
Кажется, мы испробовали все известные позы из Камасутры и Ветвей персика. По крайней мере, те, что я смогла вспомнить. Тиамат говорила про возросшее либидо… Интересно, это может послужить оправданием перед супругами?
Я чувствовала себя глубоко замужней дамой, решившейся на одноразовую интрижку.
— Вы уже проснулись, — бдительный сон Фиралиса не позволил мне долго заниматься самокопанием. — Можете сдвинуться немного вправо? Вы лежите на моем хвосте.
— Ой, извини.
Я вновь взглянула на идеальное (слегка покусанное и поцарапанное) тело. Как же хорошо он им владел…
Я раза три успела достичь предела, прежде чем он позволил себе слабину. И то — лишь на пару минут передышки. Он пока не умел улавливать желания партнерши, зато был весьма методичен. Вколачивался так, словно был машиной — ритмично, непрерывно, жестко.
И это было что-то совершенно новое.
— Вам понравилось? — спросил Фир, оглядываясь в поисках какой-нибудь одежды. Я прикрылась рукой — скорее по привычке, чем из реальной скромности.
— А тебе? Я, похоже, сильно тебя вымотала.
— Не думайте о таких вещах, — последовал равнодушный ответ. — Это был мой долг.
— Долг?
— Да. Я ведь наложник. Я обязан исполнять ваши прихоти.
— А… то есть… эм…
— Что такое? Вы хотите еще раз? Это возможно, но дайте мне пару минут на омовение, надо смыть пот.
Его ровный безразличный голос мгновенно вывел из транса. Дура. Какая дура! Он же из павлиньего клана, там не принято отказывать женщинам, к которым их приставили. А еще он увлечен другой.
Вот тебе и любительница добровольных горизонтальных отношений, мамочка может гордиться…
— Знаешь, прости за вчерашнее, — слабо улыбнулась я. Хотелось треснуть себя по лицу. — Обещаю, дома никто не узнает, что ты больше не девственник.
— … благодарю.
Он моргнул. И с задержкой поклонился.
***
Найти Тиамат оказалось тем еще квестом. Ее возлюбленные, проявляя чудеса гостеприимства и пиетета, не смогли дать точный ответ, где же сейчас моя мать. Зато они позволили подняться на стену.
Песчаные зулу выглядели невероятно! Я слово оказалась на страницах фантастического романа «Дюна», нежно любимого мной в детстве — там исполинские смертоносные черви также рассекали раскаленный песок, вызывая ужас и трепет.
И желание взглянуть на них поближе.
— Это выглядит опасно, — отозвался Фир. — Не стоит долго здесь находиться, госпожа София.
На раскопках же кипела жизнь. Земляк-инженер, с которым я познакомилась вчера, стоял на помостках строительных лесов и сквозь зубы ругался на альраута, разбирающих какую-то капсулу. При моем появлении ругань сменилась демонстративными жалобами.