Читать интересную книгу Мать сыра земля - Ольга Денисова

— А знаешь, Сенко: этих ребят из Сопротивления — их иногда убивают. Ты не боишься, что и тебя убьют? — Моргот издевательски улыбнулся.

— Нет, Громин. Уже не боюсь. Что мне светит в этой жизни? Ничего мне не светит. Твоих родителей они убили, а моих превратили в нищих. Их родители на старости лет начнут путешествовать, а мои — собирать жратву по помойкам! И меня ждет то же самое. Я, молодой и здоровый, еле-еле свожу концы с концами. Что же будет дальше?

Моргот открыл банку с креветками, достал нарезку колбасы и потянулся.

— Как вы мне надоели. Съешь креветку.

На этот раз Сенко налил им обоим и от креветки не отказался.

— Слушай, Громин, — он занюхал виски рукавом, — а на самом деле: у тебя нет никого, кто может свести меня с этими людьми?

— Какими?

— С теми, кто с автоматами…

— С миротворцами, что ли? — Моргот рассмеялся.

— Кончай издеваться. Как люди выходят на Сопротивление?

— Понятия не имею. Ни разу не думал об этом. Вербовочных пунктов в городе тоже не встречал. Может быть, их надо искать в лесах? О! Дай объявление в газету: хочу вступить в Сопротивление!

— Громин, я уже сказал, ты можешь смеяться.

— Что-то Кошев со своим ящиком закуски произвел на вас с Антоном слишком сильное впечатление. Я вот тоже привез закуски — и никакой реакции. Надеюсь, это тебе не напомнило гуманитарную помощь малоимущим?

— А то я не знаю, чем ты занимаешься… — хмыкнул Сенко. — Могу поставить десять против одного, ты угоняешь машины.

— Я? — Моргот приложил руки к груди и изобразил притворное возмущение. — Никогда в жизни.

— Слушай, угони машину у того гада, который прямо под моими окнами живет, а?

— Щас, разбегусь только, — кивнул Моргот. — Я профессионал, я такой ерундой не занимаюсь. Зачем угонять машину из авиагородка, где полно вооруженных солдат и офицеров, если можно угнать ее у того же Кошева, которого никто не охраняет? Впрочем, я бы и у Кошева машину угонять не стал — его папаша высоко летает. Проворовавшиеся чиновники лучше. Или банковские работники помельче.

— Экспроприация экспроприаторов?

— Нет, Сенко. Добыча средств к существованию, никакой идеологической подоплеки.

Зачем скрывать то, что практически очевидно?

Сенко заснул рано, только начинало темнеть. Моргот сначала как следует рассмотрел маленький двор миротворца сверху, потом спустился вниз и прошелся вдоль редкой железной решетки, разглядывая, как закрывается гараж, где идет провод, подводящий к нему электричество, на какой замок запирают ворота и нет ли на них сигнализации: у Моргота был «полицейский ключ», с сигнализациями он расправлялся без особого труда — «высокие технологии», которые везли с собой миротворцы, создавали вору гораздо меньше проблем, чем кондовые висячие замки.

Возвращаться к Сенко Моргот не стал, поехал домой.

Все утро мы играли на задворках вокзала — это было одно из наших любимых мест. Я успел прочитать остальным книгу про подвиги партизан, и в тот раз нам кружило голову желание пускать поезда под откос. Притаившись на куче угля, мы изображали диверсантов, заложивших мину на рельсах, а при приближении кого-нибудь из взрослых зарывались в этот уголь, оставляя на поверхности носы. Потом мы — снова неудачно — пробовали делать ножички из гвоздей, но ни один гвоздь, положенный на рельсы, наших ожиданий не оправдал: колесо поезда почему-то отталкивало гвоздь, а не расплющивало.

Домой мы явились к обеду. С вечера мы наварили гречки дня на три — это вышло случайно, мы не рассчитали, что крупа настолько увеличится в объеме, и получили в результате две полных кастрюли вместо одной.

Моргот сидел за столом и ел нашу гречку с сосисками, но стоило нам войти, он замер и так и не донес ложку до рта, лицо его изменилось, я бы сказал — оно вытянулось. Он поперхнулся и несколько секунд молча смотрел на нас, а потом швырнул ложку в тарелку. Честно скажу, мы не сразу поняли, в чем дело и чем его так взволновало наше появление.

— Вы чего, обалдели? — спросил он чересчур тихо и обиженно.

— А почему мы обалдели, Моргот? — Первуня, не ощущая за собой никакой вины, посмотрел на Моргота открыто и с любопытством.

— Вы вообще думаете, когда что-то делаете? — рявкнул Моргот, приподнимаясь. — На месте стойте!

— Да чего такое-то? — недовольно поинтересовался Бублик.

— Чего такое? — заорал Моргот. — Ты сам не видишь? Сбрендили совсем, ублюдки малолетние! На себя посмотрите! Где вы шлялись?

Обычно Моргот не интересовался, где мы играем: ему было на это наплевать. Да, конечно, нам приходило в голову, что мы немного перепачкались на куче угля, но мы не видели в этом ничего особенного.

— Быстро! — продолжал орать Моргот. — Все вот это дерьмо, которое на вас надето, — быстро в ванну! Будете стирать, пока все не отстираете, мля!

— Да подумаешь, Моргот… — вздохнул Силя. — Ну испачкались немножко.

— Подумаешь? Я тебе щас подумаю! Быстро разделись, я сказал! И не здесь, не посреди дороги! К ванне идите! Ну?

Мы, конечно, не боялись Моргота, хотя он мог нам и поддать, и находили его гнев не вполне оправданным, но что-то похожее на чувство вины у меня внутри зашевелилось. Одежда наша действительно была слишком черной, и угольная пыль полетела в стороны, когда мы начали стаскивать ее с себя и бросать в ванну.

— Трусы что, тоже снимать? — мрачно и обиженно пробормотал Бублик.

— Я не понял, ты еще и не доволен чем-то? — Моргот смерил его взглядом. — Ублюдки, мля… Только попробуйте это не отстирать, вы у меня без трусов до осени ходить будете! Ну куда, придурок? Куда ты чистые трусы в эту грязь пихаешь, а?

— Ты же сам сказал… — проворчал Бублик.

— Чего я сказал? Наверх давай! На колонку, мыться!

Только при попытке отмыть угольную пыль холодной водой мне в голову впервые закралась мысль, что одежду нашу теперь будет не отстирать. Если уж с рук грязь не сходит, даже если очень сильно тереть, то как же она сойдет с футболок и джинсов? Моргот поднялся наверх минут через пять, когда мы отчаялись и стучали зубами от ледяной воды.

— Навязались на мою шею, — проворчал он вполне миролюбиво, выдавая нам мыло и мочалку, — черти полосатые…

— Моргот, а оно не отмывается, — заныл Первуня.

— Да мне плевать! Отдирайте, как хотите! Хватило же ума перевозиться!

Стирка полностью подтвердила мои опасения: уголь не отстирывался. Вода в ванне почернела, и мы поменяли ее три раза, но черные пятна только расползлись по джинсам и футболкам густым темно-серым налетом.

— Как же теперь в таком грязном ходить? — сокрушенно покачал головой Первуня, выуживая из горячей пенящейся воды некогда белую футболку с нарисованным на ней жирным котом.

— Никак, — зло ответил ему Бублик. — Нас в таком виде точно за беспризорников примут, так что стирай.

Моргот одевал нас аккуратно и заставлял следить за собой, мы действительно не выглядели беспризорниками, напротив, могли дать фору многим ребятам, живущим с родителями.

Конечно, у нас была смена одежды: майки, рубашки, свитеры и спортивные штаны. Но в спортивных штанах мы ходили дома, а рубашка заменить футболку не могла. Мне было очень жаль моей футболки — голубой, со смешным мультяшным волком на груди. Но совсем плохо мне стало, когда я подумал, что Морготу придется купить нам новые футболки и джинсы: я не разделял той легкости, с которой он относился к деньгам. Не то чтобы я стеснялся жить за его счет — мне как-то не приходило это в голову, и обузой я себя, как ни странно, не считал. Мы как будто заключили негласный договор о том, что Моргот дает нам деньги на еду и покупает нам одежду по мере того, как мы вырастаем из старой. Но тут мне стало стыдно: ведь из футболки я еще не вырос! Это прибавило мне желания непременно вещи отстирать, и я принялся за дело с удвоенной силой.

Первым захныкал и захлюпал носом Первуня, в чем не было ничего удивительного. Однако к тому времени и у меня пощипывало в носу: никакие усилия не помогали! Я стер костяшки пальцев, их разъедал порошок, а футболка так и оставалась темно-серой. Моргот давно ушел в свою каморку, вода постепенно остывала, и хныканье Первуни превратилось в горькие и искренние слезы, когда я заметил, что и Силя украдкой протирает глаза. Мрачный Бублик, закусив губу, с остервенением тер джинсы и как-то странно время от времени запрокидывал лицо вверх. Признаюсь честно, я не выдержал, и слезы сами закапали из глаз, как я ни старался их удержать: мне было жалко мультяшного волка, Моргота, который, я знал, купит нам новую одежду, но больше всего — самого себя, потому что бросить стирку я не мог, а сил на нее не осталось.

В общем, когда к нам пришел Макс, мы все вчетвером ревели самым позорным образом, роняя слезы в грязную, остывшую воду, воняющую стиральным порошком. Нам даже не хватило сил хором крикнуть «Непобедимы», мы лишь вяло вскинули кулаки в ответ на его приветствие.