– Призраки? Духи?
– Не обязательно. Может, дом приобрел какой-нибудь обычный парень, которому он нравился с детства, а потом он стал… одержимым!
– А ты знаешь что-нибудь о… – начала с беспокойством Сьюзен.
– …новом владельце? – закончил Бен за нее фразу. – Нет, я могу только строить догадки. Но если все дело в доме, то одержимость мне представляется меньшим злом.
– Чем что?
– Чем появление очередного исчадия ада, – ответил он.
4Энн Нортон с тревогой вглядывалась в окно. Она звонила в кафетерий при аптекарском магазине, и мисс Куган, явно злорадствуя, сообщила, что они туда не заходили.
Где же ты была, Сьюзен? Господи, где же ты была?
Ее губы скривились в беспомощной гримасе.
Уходи, Бен Миерс! Уходи и оставь ее в покое!
Освободившись от объятий, Сьюзен попросила:
– Пообещай мне одну вещь, Бен.
– Все, что угодно.
– Не говори об этом никому в городе. Ни единой душе!
Он невесело улыбнулся.
– Не волнуйся. Я не хочу, чтобы меня считали сумасшедшим.
– Ты запираешь свою комнату в пансионе?
– Нет.
– Пожалуйста, запирай ее. Тебя подозревают.
– И ты тоже?
– И я бы подозревала, если бы не любила.
Она торопливо направилась к дому, и Бен долго смотрел ей вслед, пораженный не столько ее последними словами, сколько тем, что наговорил сам.
5Вернувшись к себе в комнату, Бен понял, что не в состоянии ни писать, ни спать. Он был слишком возбужден. Немного поразмыслив, он завел свой «ситроен» и поехал к Деллу.
Там было людно, шумно и накурено. Группа в стиле кантри под названием «Рейнджерс» исполняла песню «Ты никогда так далеко не уезжал», восполняя громкостью отсутствие мастерства. Около сорока пар, почти все в джинсах, толкались на танцплощадке. Бен невольно вспомнил строчку из пьесы Эдварда Олби, обозвавшего танцы, когда партнеры практически трутся друг о друга, «сосками обезьян».
Строители и рабочие с фабрики, обутые в грубые ботинки с кожаными шнурками, заняли все табуреты возле стойки и пили пиво из одинаковых бокалов.
Три официантки со взбитыми прическами и в одинаковых белых блузках с вышитыми золотом именами (Джекки, Тони, Ширли) сновали между кабинками и столиками. За стойкой Делл разливал пиво, а на другом конце похожий на ястреба бармен с зализанными назад волосами смешивал коктейли. Все манипуляции с напитками и добавлением необходимых ингредиентов он совершал с абсолютно отрешенным видом.
Огибая танцплощадку, чтобы добраться до стойки, Бен услышал, как его окликнули:
– Привет, Бен! Как жизнь?
Бен обернулся и увидел Проныру Крейга с недопитым бокалом пива за столиком возле бара.
– Привет, Проныра, – отозвался Бен, обрадовавшись знакомому лицу. К тому же Проныра был ему симпатичен.
– Решил приобщиться к ночной жизни, приятель? – улыбнулся Проныра, хлопая его по плечу. С его дыханием донесся стойкий характерный запах пива «Милуоки».
– Да, – отозвался Бен и, достав долларовую бумажку, положил на столик с мокрыми следами многочисленных бокалов, побывавших на нем. – Как жизнь?
– Все путем. Как тебе музыканты? Круто, верно?
– Верно, – согласился Бен. – Допивай свое пиво, пока оно не выдохлось. Я угощаю.
– Я весь вечер ждал, пока кто-нибудь предложит. Джекки! – рявкнул Проныра во все горло. – Принеси моему другу кувшин «Будвайзера»!
Джекки принесла кувшин на подносе с мокрой от пива сдачей и поставила на столик, играя бицепсами, как борец. Взглянув на долларовую купюру, будто та была тараканом неизвестного вида, она произнесла:
– С вас доллар сорок.
Бен добавил еще одну купюру, и Джекки, отсчитав шестьдесят центов сдачи мокрыми монетами, положила их на столик со словами:
– Проныра Крейг, ты орешь, точно недорезанный петух!
– Я тебя обожаю, любимая! – отозвался Проныра. – Это Бен Миерс. Он писатель.
– Рада познакомиться, – буркнула Джекки и вернулась к стойке.
Бен налил себе пива, и Проныра последовал его примеру, мастерски наполнив свой бокал до краев. Поднявшаяся пена, с трудом удержавшись, начала оседать.
– Твое здоровье, приятель!
Бен поднял свой бокал и отпил.
– Как продвигается книжка?
– Неплохо.
– Я видел тебя с девчонкой Нортонов. Она и впрямь хороша! Самая красивая в округе!
– Да, она…
– Мэтт! – снова рявкнул Проныра, и от неожиданности Бен едва не выпустил бокал из рук. Да уж, Крейг и правда орал, как петух, прощавшийся с жизнью.
– Мэтт Берк! – Проныра отчаянно замахал кому-то, и седой мужчина приветственно поднял в ответ руку и стал пробираться через толпу к столику.
– Ты должен с ним познакомиться, – заявил Проныра Бену. – Он умный сукин сын!
Высокому, стриженному под «ежик» мужчине в свежей фланелевой рубахе с расстегнутым воротом на вид было лет шестьдесят.
– Привет, Проныра! – поздоровался он.
– Как поживаешь, приятель? Хочу познакомить тебя с парнем, который остановился в пансионе Евы. Бен Миерс. Он писатель. И хороший человек! – Посмотрев на Бена, он добавил: – Мы с Мэттом выросли вместе, только он получил образование, а я – шиш с маслом! – хохотнул Проныра.
Бен поднялся и пожал руку Мэтту Берку.
– Рад познакомиться.
– Я тоже. Читал одну из ваших книг, мистер Миерс. «Воздушный танец».
– Зовите меня просто Бен. Надеюсь, вам понравилось.
– Да, судя по всему, гораздо больше, чем критикам, – ответил Мэтт усаживаясь. – Надеюсь, со временем ее оценят по достоинству. Как жизнь, Проныра?
– Все путем, – ответил тот. – Грех жаловаться! Джекки! – снова рявкнул он. – Стакан Мэтту!
– Сейчас, старый козел! – в тон огрызнулась Джекки, вызвав смех за соседними столиками.
– Хорошая девчонка! – заметил Проныра. – Дочка Морин Тэлбот.
– Да, – подтвердил Мэтт. – Она училась у меня. Выпуск семьдесят первого года. А ее мать – пятьдесят первого.
– Мэтт преподает английский в старшей школе, – пояснил Проныра Бену. – Вам наверняка найдется о чем поговорить.
– Я помню девчонку по имени Морин Тэлбот, – сказал Бен. – Она приходила к тетке за стиркой и приносила чистое белье в корзинке с одной ручкой.
– Так вы из местных, Бен? – удивился Мэтт.
– Я жил тут в детстве. У своей тетки Синтии.
– Синди Стоуэнс?
– Да.
Джекки принесла чистый бокал, и Мэтт налил себе пива.
– Вот уж действительно мир тесен! Ваша тетка училась в выпускном классе, когда я только приехал в Салемс-Лот и начал преподавать. Как она?
– Умерла в 1972 году.
– Простите.
– Ее уход был тихим и спокойным, – сказал Бен, подливая пива в свой бокал.
Музыканты, закончив песню, направились к бару. В зале стало заметно тише, и необходимости напрягать голос больше не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});