Читать интересную книгу Решальщики. Раскрутка - Андрей Константинов

повествующая о том, что иная сабелька стоит целого состояния; о специалисте по охмуряжу, непризнанном гении, а также наглядно демонстрирующая, что увлечение поэзией Бродского до добра не доводит

…В тот день шел дождь. С утра шел дождь, и мои девчонки заныли: ну что это такое? Как дело к выходным — дождь, дождь… А я люблю, когда дождь. Санкт-Петербург — город дождя, неаполитанская солнечность для него противоестественна и более похожа на румянец у чахоточного. Я так своим девочкам и сказала. Они хорошие девочки — умненькие и со вкусом… Они у меня недавно работают и, наверное, долго не задержатся — денег-то в моей студии много не заработаешь… А сейчас к тому же лето, мертвый сезон… ужасное выражение, правда?.. Сейчас июль, а клиент начинает шевелиться только где-то в самом конце августа — начале сентября.

Итак: в тот день шел дождь… Я стояла у окна и смотрела, как идут по Гороховой пешеходы, блестят зонты, как стекают по стеклу капли. Девчонки мои ныли, что, мол, вот — как дело к выходным, так и дождь. А была пятница, и оставалось полчаса до закрытия, и было ясно, что никто к нам сегодня уже не придет. И я сказала девчонкам, что они свободны, могут идти домой, потому что никто сегодня не придет. Они обрадовались и мигом убежали, а я осталась отбывать свою повинность. Я сварила кофе и села на подоконник смотреть, как идет дождь. Моя студия находится на втором этаже, и сверху я вижу мистическую реку жизни, по которой плывут скользкие медузы зонтов и блестящие спины машин… Я сидела, взобравшись с ногами на подоконник, дымился кофе, внизу плыл против течения большой троллейбус… в Петербурге был вечер, дождь, июль, одиночество.

Я не услышала, как он вошел. Это очень странно, но я не услышала, как он вошел… Над входной дверью у нас висит колокольчик, и не услышать, как входит человек, нельзя. Но я — честное слово — не услышала. А услышала: «Добрый вечер».

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Санкт-Петербург, 22 июля, пт.

День у Леонида начинался, как высказался бы его напарник Петрухин, «дико творчески». В пресловутом Каргополе, куда Купцов и в самом деле вынужденно прокатился, он умудрился застудить нерв давно и безнадежно дырявого зуба. В результате, промучившись пару дней, по возвращении на историческую родину Леониду пришлось намотать всю свою волю на кулак и отправиться к врачу. А поскольку он с детства чурался стоматологических приключений, настроение было, нежно выражаясь, так себе. Получасовое же сидение в очереди, да еще и строго напротив самодельного агитплаката «Зубы — это серьезно! Лечите — пока не поздно!», с которого на Купцова скалился гигантский кариесный зубище, этого самого настроения, понятно, не улучшило.

Время начала пытки неуклонно приближалось, а тут еще некстати (или наоборот?) заголосил мобильник.

Заголосил и голосом Петрухина поинтересовался:

— Здорова! Ты уже в зубодёрне?

— Щас буду заходить. А что?

— Когда отдуплишься… или чего там у тебя? Ду́пла или корни?.. Короче, потом пулей лети к Комарову в универсам. Я туда уже выдвигаюсь.

— А что стряслось? Неужто «хрюши», наконец, заявились?

— Да какие, в жопу, хрюши?! Комаровские бойцы бабенку на краже прихватили. А та оказалась супругой замглавы комитета по управлению городским имуществом Нарышкина. Мне Комар только что отзвонился. Весь на измене.

— Он там как? Сильно бухой?

— Судя по голосу, нетверёз баллов на пять по десятибалльной шкале.

— Ну тогда еще терпимо.

— Как сказать, — хмыкнул в ответ Петрухин. — Прикинь! Этот придурок не только самолично провел досмотр сумочки мадам, но еще и вроде как умудрился оставить на ее нежной ручке хорошенькую гематому.

— А вот это хужее.

— О чем и толкую. Ладно, все. Как вырвешься — сразу подруливай.

— Учти, быстро не получится. Я сегодня на своих двоих.

— Ничего, тачилу поймаешь — авось не обеднеешь. Всё, счастливо просверлиться!

Не успел Купцов сбросить звонок, как из кабинета выполз очередной пострадавший от стоматологического насилия. М-да… Если вспомнить старые советские кинофильмы о Гражданской войне, то люди, попавшие в подвалы контрразведки и впоследствии чудом вызволенные «нашими», выглядели куда краше.

Следом за «освобожденным» в коридор вышла здоровенная грудастая медсестра и с интонациями Нины Руслановой из эпизода «Покровских ворот» пробасила:

— Следующий! Кто тут Купцов?

— Э-э-э-э… Я.

— Ну? И чё сидишь — мышей не ловишь? Заходь.

— Я… я это… — побледнел Леонид и рефлекторно прижал к груди телефон. — Я… Мне… вот только что… с работы позвонили… Срочно сказали приехать… Я в другой раз… Извините…

С высоты своего роста медсестра посмотрела на него презрительно, как на пигмея:

— Вот народ! Сначала запишутся, а потом… На работу ему! А мы тут, по-твоему, что, в бирюльки играем?.. Следующий! — Она заглянула в карточку. — Игнаткович! Где Игнаткович?

Пока помощница зубодробителя выискивала новую жертву, Купцов бочком-бочком стал пробираться на выход.

Потому как — ну его на фиг! Уж лучше, ориентируясь на красноармейца Сухова, помучиться. Тот ведь, помнится, на вопрос «тебя сразу кончить или хочешь помучиться?» выбрал второе и — в конечном итоге — не прогадал…

* * *

Непрофильный актив Виктора Альбертовича Голубкова в виде универсама с пошлым названием «ВИКТОРиЯ» (здесь под «Я» подразумевалась госпожа Брюнетша) для службы безопасности «Магистрали» служил источником повышенного головняка. Ну а самым больным вопросом, как не трудно догадаться, являлась ситуация с кражами. От которых ни охрана, ни видеокамеры все равно не спасают, а потому фирма постоянно несла известный процент потерь.

Другое дело, что сей факт — отнюдь не основание ставить синяки покупателям. Независимо от того, кто у них супруг — замглавы КУГИ или слесарь-сантехник. В подобных случаях процедура действий проста и примитивна: прихватили воришку — вызывай полицию. А уж их право (и обязанность) задержать и возбудить (или не возбудить) уголовное дело. Тем паче что взаимоотношения с местным отделом полиции у начальника «Всея Магистральная СБ» Ивана Ивановича Комарова (он же — Комар) были наитеплейшие, не одним ящиком совместно выпитого скрепленные. Другое дело, что в данном конкретном случае, как только начальник отдела майор Зябликов узнал, кого и как задержал его собутыльник, то тотчас замахал руками в трубку и от всего открестился. Мол: «На фиг, на фиг, ребята! Сами разбирайтесь, а меня в такие дела не втягивайте! Мне до пенсии полтора года… дай бог дожить!» И, вобщем-то, эту его позицию было понять можно.

К тому моменту, когда Петрухин добрался до универсама и поднялся на второй этаж, где среди прочих служебных помещений располагался солидный кабинет Комарова, мизансцена внутри оного была такова.

1) Насупленный хозяин кабинета, от охватившего его внутреннего трЭпета и душевного волнения уже почти протрезвевший, сидел за своим служебным столом и нервно постукивал пальцами по столешнице. Прямо перед ним лежала раскрытая дамская сумочка, рядом с которой были разложены «улики» — дамские колготки в упаковке и дезодорант.

2) Ближе к двери, на хлипких стульях громоздились двое дюжих понурых охранника. На лицах которых отчетливо читалось, что они и сами не рады заваренной каше.

3) Собственно сама «каша» в лице раскрасневшейся, почтенной, вся в золоте, матроны лет пятидесяти сидела на гостевом диванчике и, нервно тыча в кнопки мобильного телефона, вполголоса бормотала:

— …Ну я вам сейчас устрою… я вам такое устрою!.. Да возьми же ты трубку, идиот!..

Однако «идиот», похоже, трубку категорически не брал. Так что матрона сердито сбросила звонок и принялась листать мобильную записную книжку в поисках другого влиятельного «идиота».

Петрухин зашел в кабинет без стука, по-хозяйски развязно. Узрев его персону, Комаров облегченно выдохнул, охранники синхронно подскочили, вытянувшись во фрунт, а матрона с плохо скрываемой надеждой в голосе спросила:

— Вы от мужа?

— Почти. Кто здесь Комаров?

— Я, — оторопело сознался Иван Иванович.

— Выйдем! Да, и — пока мы будем отсутствовать, пользование мобильной связью строжайше запрещено! — Дмитрий властно кивнул охранникам. — Товарищи, проследите!..

Комаров выскочил в полутемный коридор, плотно прикрыл за собой дверь, и, опережая Петрухина, на возбужденном полушепоте взялся оправдываться:

— Блин, Борисыч! Ты бы видел, какие она тут понты кидала! Эта Елена, мать ее, Ивановна! Сказала, что колготки и дезодорант положила в сумочку машинально. Нет, ну нормально, а?

— А может, и правда машинально? Ты за такое выражение, как «презумпция невиновности», слыхал?