Читать интересную книгу Кремлевские жены - Лариса Васильева

Надя, Наденька, Надежда, дочь его друга — революционера Сергея Аллилуева. Сталин теперь живет в Петрограде у Аллилуевых, ибо жить ему негде, и его кормит Надя, потому что мать семейства Ольга Евгеньевна загуляла. Она часто загуливает. Еще Нади на свете не было, гуляла напропалую. Муж терпел, как Чернышевский.

Взять Надю — и не нужно будет ломать голову. Если задуматься, она предназначена ему судьбой.

Когда и как это случилось?

В декабре 1900 года Аллилуевы жили в Тифлисе. У них в доме Сталин познакомился с Виктором Курнатовским, повернувшим его жизнь. У Курнатовского был талант: приехал и сразу сплотил всех большевиков Тифлиса.

От него Сталин впервые услышал о Ленине. О Крупской Виктор говорил — красавица! Потом, когда Сталин в Кракове встретился с этой парой, Ленин превзошел все рассказы Курнатовского. Крупская? Виктор что-то перепутал? Сталин не любил чересчур деятельных и некрасивых женщин. Никто их не любит.

Да, конечно, хорошо бы привезти жену из Грузии. В доме говорить на родном языке…

Надя — ребенок. В декабре 1900-го он впервые пришел к Аллилуевым. Нади еще не было на свете! Через девять месяцев появилась. Ольга, жена Аллилуева, тогда, прямо при муже, то на него, то на Курнатовского вешалась. А если и Надя такая же влюбчивая, как мать?

Впервые он заметил Надю в Баку, когда она была трехлетним ребенком.

Предназначена… Почему?

Это он, Сталин, тогда в Баку спас Надю. Она играла на набережной и упала в море. Он выхватил ее из воды.

Для себя выхватил. Молода, прекрасна. Дочь честного большевика. Неиспорченная. Нетронутая… Не прошедшая вонючих царских тюрем, как сестрица Троцкого, жена Каменева, Ольга. Не размокшая в ссылке, как жена Ворошилова, Екатерина, — у нее, говорят, до Клима в ссылке любовник был, тоже из большевиков.

Невинная Надя. Крестница Авеля Енукидзе — не последнего человека в большевистских кругах.

Кого еще искать? Жена Сталина — дочь Аллилуева.

Такая достойна Кремля. Жаль, мала.. Завистники осудят… Пусть!

Наступает его время. Впереди великие дела. Не сразу, не вдруг, но он будет первым в России. Верно выбранная женщина рядом — половина успеха. Надя — чистый лист. Он напишет на нем все, что захочет.

«И будешь ты царицей мира!..»

В соседней комнате Надя писала письмо жене большевика И.И.Радченко, опекавшей юную гимназистку. Ее письма Алине Ивановне Радченко — любопытные документы пред- и послереволюционных дней обеих революций.

«Летом я лентяйничала. Пришлось мне подогнать новое, в особенности по алгебре и геометрии. Сегодня утром я ходила держать экзамен, но еще не выяснила, выдержала или нет. Все же думаю, что выдержала по всем предметам, кроме русского сочинения, хотя тема и была легкая, но я вообще слаба на этот счет».

Май 1916 года.

«Нас скоро распустят на каникулы, а придется Рождество, наверное, провести в Петрограде. Ехать куда-нибудь долго, дорого и трудно».

Декабрь 1916 года.

«Самый трудный для меня предмет — немецкий, потому что у нас читают, а не переводят, а я совсем не обладаю немецким языком, а также французским. Наконец я достигла того, что у меня по Закону Божьему пять. Это что-то небывалое, но я всю четверть долбила назубок, что ужасно противно… Папа и мама скрипят по-прежнему».

Январь 1917 года.

«Мы сидим в классе и слушаем какой-нибудь скучный предмет, как Закон Божий, когда нужно пользоваться хорошей погодой… я очень жду лета… я поехала бы к вам, чтобы поступить кем-нибудь служить. Я думаю, что мне уже можно поступить, потому что мне скоро шестнадцать».

Январь 1917 года.

«А теперь у нас занятия на четыре дня прекращены, ввиду неспокойного состояния Петрограда, и у меня теперь есть время. Настоящее положение Петрограда очень и очень нервное, и мне очень интересно, что делается в Москве».

26 февраля 1917 года. (Канун революции. — Л.В.)

«Сильно скучаем, так как движения в Петрограде нет уже четыре дня. Но после этих скучных дней настал праздник, и большой — а именно — 27-е февраля! Настроение у папы приподнятое, он весь день стоит у телефона. Сегодня приехал Авель Енукидзе и совершенно неожиданно попал прямо с Николаевского вокзала на праздник».

27 февраля 1917 года.

Лето 1917 года Надя проводит под Москвой, на даче у Радченко, как она и мечтала в письмах, а в квартире Аллилуевых этим летом несколько дней живет Ленин. И конечно, как всегда, Сталин. Вернувшись в Петроград, Надя опять пишет Радченко: «С провизией пока что хорошо. Яиц, молока, хлеба, мяса можно достать (обратите внимание, дорогие читатели, на этот великий, так нам знакомый глагол „достать“. Он вошел в жизнь вместе с революцией и за семьдесят лет советской власти не вышел из жизни. — Л.В.), хотя дорого… В общем, жить можно, хотя настроение у нас (и вообще у всех) ужасное, временами прямо плачешь: ужасно скучно, никуда не пойдешь.. В Питере идут слухи, что 20-го октября будет выступление большевиков, но это все, кажется, ерунда».

19 октября 1917 года.

«Живу я пока хорошо, хотя и скучно, но мы ведь всегда так жили. Занятия у нас идут плохо. Два раза в неделю выключают электричество, и, значит, занимаемся только четыре раза в неделю. Хотела купить Ив. Ив. еще папирос, но такая большая очередь, прямо беда! Надо вставать с ночи, причем даже дают (еще чудо-глагол: «дают», революционное новообразование, сразу влетевшее в речь. — Л.В.) очень мало…

Я теперь в гимназии все воюю. У нас как-то собирали на чиновников деньги, и все дают (вот тут этот глагол еще в старом значении. — Л.В.) по два, по три рубля. Когда подошли ко мне, я говорю: «Я не жертвую». Ну и была буря! А теперь все меня называют большевичкой, но не злобно, любя… А пока до свидания, мне еще надо несчастный Закон Божий учить«.

11 декабря 1917 года.

«Поздравляю с Новым годом. У нас он совсем изменил нашу домашнюю жизнь. Дело в том, что мама больше не живет дома, так как мы стали большие и хотим делать и думать так, как мы хотим, а не плясать под родительскую дудку; вообще — порядочные анархисты, а это ее нервирует. Хотя это второстепенные доводы, а главное то, что у нас дома для нее уже нет личной жизни, а она еще молодая и здоровая женщина. Теперь все хозяйство пало на меня. Я изрядно за этот год выросла и стала совсем взрослая, и это меня радует.

Мой недостаток — стала очень грубая и злая, но я надеюсь, что это пройдет«.

Февраль 1918 года.

«Я очень рада, что вы наконец-то получили посланные мной папиросы… Возня с хозяйством мне страшно надоела, но теперь, кажется, мама меня скоро опять заменит — ей очень скучно жить без своей шумной оравы. Мы ей, конечно, страшно рады.

…в Питере страшная голодовка, в день дают (глагол! — Л.В.) осьмушку фунта хлеба, а один день и совсем не давали. Я даже обругала большевиков. Но с 18 февраля обещали прибавить. Посмотрим!

…я фунтов на двадцать в весе убавилась, вот и приходится перешивать все юбки и белье — все валится. Меня даже заподозрили, не влюблена ли я, что так похудела«.

Февраль 1918 года.

Похудеть, конечно, можно и от наступившего внезапно голода. А можно и в самом деле — от любви. Если верить дочери Надежды Аллилуевой Светлане, которой рассказывали родственники, то на юную Надежду «камнем свалилась любовь к человеку, на 22 года старше, вернувшемуся из ссылки, с тяжелой жизнью революционера за плечами… к человеку, идти рядом с которым нелегко было и товарищам. А она пошла рядом, как маленькая лодочка, привязанная к огромному океанскому пароходу».

Подобное литературное описание сегодня может вызвать ироническую улыбку. Но Светлана — дочь. Ее право защищать родительскую честь естественно и достойно понимания.

Что же касается фактов, то они таковы: через несколько дней после приведенного здесь февральского 1918 года письма Нади к Алине Радченко она уже в Москве, поступает на работу под непосредственное руководство Сталина. Гимназия брошена без сожаления.

Надя становится секретарем. Переехав в марте 1918 года в Москву, получив кабинет и жилье в Кремле, Сталин срочно ищет место для своего Наркомата по делам национальностей. Как известно из воспоминаний Ходасевича, помещение найти очень трудно. Сталин решается на самозахват. Надя отстукивает на машинке объявление: «Это помещение занято Наркомнацем».

Сталин и Пестковский, оставивший рассказ о той истории, едут с Надиной бумажкой к облюбованной Сталиным гостинице и видят на ее дверях отпечатанное кем-то другое «объявление»: «Это помещение занято Высшим Советом Народного Хозяйства». Опоздали!

Недолго думая, Сталин срывает чужую записку и вешает Надину.

Однако битву за помещение выиграли те, кто первыми заняли.

Возможно, отношения между Сталиным и Надей из отношений ребенка и взрослого дяди, когда-то спасшего ее от смерти, друга и соратника отца, стали иными еще в Петрограде.

Возможно, с первых дней жизни в Москве Надя становится фактической женой Сталина.