– Наше,– его улыбка вымученная. Но такая теплая, что я вдруг понимаю, что все будет у нас так, как и должно. И никто не сможет этому помешать.
Наше убежище занимает весь последний этаж шикарного отеля. Но мне он кажется тюрьмой. Только вышек с охраной не хватает в этой поднебесной крепости.
– Рана навылет. Фартовый ты, мент,– ухмыляется огромный мордоворот, состоящий в команде отцовых нукеров, как придворный доктор. Он не молодой, и я его знаю откуда –то. И знаю очень давно, из прошлой жизни. Морщусь, следом за Северцевым. Слово мент режет слух. Это не мой мир и жизнь не моя. Я хочу обратно в небольшую захламленную квартирку моего капитана, в которой впервые, наверное, в жизни была счастлива. Подальше от этого безумия, от отца и ответственности, вдруг свалившихся на мою несчастную голову. Мама моя всю жизнь хотела для меня роскоши. А точнее для себя. А я…
– За языком следи,– слабо хрипит Северцев. Мой любимый Северянин.
– О, да, мой господин,– кривит губы в ухмылке врач, с глазами убийцы.– Ирина Игоревна, все в порядке. Не покидай номер, этому вон лыцарю книжки почитай, что ли, да не выпускай его, а то полезет в пекло. А мы пока с папаней твоим вопрос решим. Ты, кстати, мент, молодец. Яйца стальные. Не каждый бы полез под пулю, чтобы закрыть кого-то. Любишь, видно.
– Где он?
– Кто?
– Майоров где? – спрашиваю я. Никак не привыкну называть отцом человека, которого почти не знаю. Хотя, маму то я, думала, что знаю как облупленную. А оказалось…
– У него деловая встреча,– улыбка доктора кривая и злобная, от чего мне становится не по себе.– Сидите смирно, голубки. И мент, не геройствуй. Рана не страшная, но очень неприятная, откроется кровотечение, Ирка останется полувдовой. Меня бугор тогда сгноит. Будет дурно если ты сдохнешь от пули киллера, а я от руки пахана. Ты понял?
– Где Петр? Вы с ним связались? – Северцев уже не лежит. Полусидит в кровати. Бледный как полотно, но глаза горят злым огнем на его осунувшемся лице. Он не отступит, я это точно знаю.
– Дружки твои работают,– уклончиво ответил отцов приспешник, прежде чем выйти из номера.
Мы остаемся одни. Странно. И я абсолютно не знаю, что мне делать.
– Я не так представлял наше свидание,– улыбается Аркадий, снова превращаясь в себя – ироничного, ядовитого и понятного.
– Давай я поправлю подушку,– наверное я глупая. И мне очень хочется просто сесть рядом с ним, уткнуться носом в не раненое плечо и замереть вот так, чувствуя его близость и тепло. А я с этой дурацкой подушкой к нему пристаю, будто это самое важное сейчас в жизни для нас, эта дурацкая подушка. Но почему-то мне кажется, что это проявление глупой заботы делает нас ближе. Не то, что было. Не телесная близость. Не, даже, глупые ссоры, которые вопреки всему не разделили наши души на два не сообщающихся сегмента. А именно чертов валик набитый дорогой пеной. Странные мысли.
– Я чуть не потеряла тебя, – хриплю, все таки оседая на неудобный диван, на котором лежит мой раненый боец. И все же утыкаюсь носом в его плечо, и слепну, когда его рука ложится мне на талию. Он прижимает меня к себе так нежно и в то же время с мягкой силой. И я чувствую себя почти счастливой. Почти. И защищенной. И… любимой.
– Дурища ты, Апельсинка,– в его голосе столько нежности, что я замолкаю.
Вздрагиваю. С Виктором я прожила пять лет. Но ни разу… Никогда за это время мне не было так безумно, так страшно хорошо. Я потеряла так много, для того, что бы обрести.
– О чем ты думаешь, Апельсинка? – шепчет капитан. Мой любимый капитан, который стал моей жизнью слишком стремительно. Но, наверное именно в этом и кроется секрет огромного счастья.
–Зачем тебе знать это?– улыбаюсь я.– Главное, что у нас впереди.
Я говорю то, что думаю. Но душу жжет вопрос. Самое страшное, что я не знаю, что у нас в будущем. И будет ли оно вообще.
Глава 42
Майоров смотрел на свою жену, сидящую в кресле напротив с жалостью. Она не изменилась совсем, разве что лицо приобрело печать неудовлетворенной злости и капризность. И глаза… Он стали ледяными, похожими на две льдинки из разбитого зеркала Снежной королевы.
– Ты позвал меня зачем?
– Хочу предложить тебе сделку,– ухмыльнулся Игорь. А ведь он ее любил когда-то. До такой степени, что готов был ради этой женщины и девочки, ее продолжения, идти по трупам. Готов был бросить к ее ногам целый свет. А она… Предала его, ни на миг не задумавшись, не мучаясь совестливыми терзаниями. Все потеряла, знает это, но сидит с видом королевы. Чертова дура.– Даже не сделку, дорогая моя жена. Сделаю тебе подарок.
– Надо же, прямо картина маслом, великодушный бог Игорек прощает свою безумную жену. И что же ты хочешь мне подарить?
– Свободу и возможность замолить то, что ты натворила,– оскалился Игорь.
– И поэтому ты пришел на встречу со слабой женщиной в компании своих головорезов? Ничего не меняется, Майоров. Ты как был слабаком, таким и остался. Я думала, что тюрьма мужиков делает брутальными.
– А я думал, что бабы с возрастом умнеют,– сузив глаза прорычал Игорь. Она его выводит из себя, провоцирует. Он это понял сразу. Он знает ее как облупленную. И знает, что эта женщина лжива и коварна. Она не остановится. Заляжет на дно, а через какое-то время снова вернется. Неожиданно вернется. И тогда ему все таки придется ее уничтожить.– Уезжай. Иришку оставь в покое. Пожалей дочь и внука. Ну не совсем же ты мразь, Лида? Все равно ведь не получишь ты ничего, не вывезешь одна,– устало вздохнув, мужчина сделал глоток кофе из тонкой костяной чашки.
– Ну, ты всегда меня недооценивал, муж, – ее улыбка все такая же. И сердце в груди Майорова пошло быстрее, настолько что в ушах стало глухо. И в глазах помутилось. Черт, это…
– Знаешь, Игорек, даже скучно. Ей-богу. Ты вон империю создал, башка у тебя – дом советов. Но наивный, жуть. Иришку я не трону. Она девочка умная, за своего выродка отдаст все на свете. И за мента любимого подпишет любую бумажку. Бессребреница она у нас, вся в тебя. И кто тебе сказал, что я одна, Игоречек?
– Так это подельник твой покушался на Северцева? – прохрипел Майоров, борясь с дурнотой. Увидел охранников, бегущих к нему. Лидия поднялась с места.
– Если бы покушался, наш будущий зять бы уже хоралы пел у входа в райские врата, или адские, тут уж как повезло бы. Нет, просто мы показали Ирке, что будет, если она начнет выкрутасничать. Ну, а тебе удачи. Там наверху не очень жалуют таких, как ты. Так что встретимся в аду, милый. Не очень скоро. Псов своих отзови, потому что если я не уйду сейчас, моя помощница перестанет быть милой.
–Это женщина? Не Виктор?
– Господи, Половцевы мне больше не нужны. Только излишняя помеха. Витька загнется в каком нибудь притоне в той волшебной стране, в которую ты его отправил. А я… Встречайте новую королеву. Король умер, да здравствует… Ну и дальше по тексту. Жаль. Ты этого уже не увидишь.
– Что ты мне подсыпала?
– Фу, какой дурацкий вопрос. Тебе страшно, Майоров? Да, тебе страшно,– хмыкнула женщина.– Отзови свою свору, пока еще можешь. Сначала у тебя парализует голосовые связки, потом…
– Обещай, что Ирина не пострадает.
– Обещаю, на моих условиях.
Майров сделал бойцам знак замереть на месте, понимая, что эта сука его все таки могла бы обыграть, если бы не маленький пункт в завещании, который он успел внести всего час назад. Игорь улыбнулся, проводил меркнущим взглядом Лидию и закрыл глаза.
Она словно фантом растворилась в начавшем сгущаться воздухе.
******
– Я не понимаю… – говорю я. Папка с бумагами, которую я держу в руках, кажется мне неподъёмной.– Это что?
– Это распоряжение вашего отца относительно ранее переданных вам активов концерна «Май». Предыдущая сделка по количеству акций переданных вам аннулирована. Вы больше не являетесь совладелицей имущества господина Майорова.