Читать интересную книгу Изабель - Жан Фрестье

— Ах ты старый негодяй! За семь лет от тебя не было ни единого слова. И чем ты там только занимался в своем медвежьем углу? Наконец-то мы сможем вдоволь наговориться.

Усевшись рядом с Полем, он отпил большой глоток вина и прищелкнул языком.

— Ну и давненько же мы не виделись! Немало воды утекло за семь лет. И ты наверняка жалеешь себя и думаешь, что жизнь прошла мимо. Не так ли?

— Немного. А ты?

— Я? Ничего подобного.

И Андре залился каким-то звонким и почти невеселым смехом.

— Когда отдаешь предпочтение левым, то поневоле будешь чувствовать себя несчастным. Это вовсе не мой случай.

— Да, — сказал с улыбкой Поль, — оптимизм правых сохраняет здоровье. Скажи мне, ради бога, почему же тогда твое лицо приобрело окраску национального флага? Позволь напомнить тебе, что это вовсе не твои цвета.

Андре пропустил шутку мимо ушей:

— У каждого такое лицо, которого он заслуживает. А ты вот похож на старого серого одинокого волка. Ну, будет… По крайней мере ты написал хотя бы одну хорошую книгу. Что и говорить, твое «Солнце на стене» мне нравится. И я говорю об этом, где только можно.

— Знаю. И весьма признателен тебе. И все же эту книгу не назовешь слишком оптимистичной.

Андре пожал плечами:

— Не делай из меня большего идиота, чем я есть на самом деле. Несмотря на то что твой герой одинок и несчастлив, книга получилась хорошая. Над чем ты работаешь сейчас?

Поль рассказал, что последние два года занимался журналистикой, на что, собственно, и жил. Он продолжал вести свои записи, которые составили целую книгу, правда, еще незаконченную. Речь шла о новеллах, которые он хотел бы пристроить в журналы, где лучше платят.

— Пришли. Если они понравятся мне, то можешь ни о чем больше не беспокоиться. Ну, скажи наконец как ты живешь? С кем? Что значит твое отшельничество?

Поль ответил, что вначале хотел решить свои материальные проблемы. Ему надоело влачить жалкое существование в Париже. Было время, когда он даже подумывал вернуться к преподавательской деятельности. Затем понял, что в провинции можно прожить и на небольшие деньги.

— А что с Соней? Как она?

— Она здесь, в Париже.

Поль не рассердился на друга за то, что тот первым произнес вслух имя Сони. Ему многое и раньше приходило в голову. И он почувствовал, как дрогнул его голос.

— Кстати, я давно хотел задать тебе один вопрос. Возможно, он покажется тебе довольно странным. Ты познакомился с Соней почти одновременно со мной. Ты был ее любовником?

В ответ он услышал громкий смех приятеля.

— Ты пришел ко мне сводить старые счеты?

— Да нет. Я сейчас все объясню. Ты знаешь, что у Сони есть дочь?

— Да, конечно. Должно быть, она уже взрослая.

— Ей семнадцать лет. Вся проблема в том, что я не знаю, могу ли я считать себя ее отцом.

Андре поднялся во весь свой огромный рост:

— Что за глупый вопрос! Она твоя дочь по определению. Ты имел глупость признать свое отцовство и жениться на ее матери.

— Да, но в действительности…

— Несчастный! Тут ничего уже не поделаешь. Это правовой вопрос. Как зовут девочку?

— Изабель.

— Хорошо. Может, ты помнишь, как за несколько лет до рождения Изабель я попал в такую же историю. Но я сказал себе, что подобный номер не пройдет со мной. Речь шла также о дочери. У нее могло быть по меньшей мере четыре или пять предполагаемых отцов; какого черта мне отдуваться за всех? И я заявил, что признаю себя отцом только в том случае, если мать откажется от всех прав на нее. Тут я не придумал ничего нового. Сад достаточно осветил эту тему в своей «Евгении Франваль». И все же в моей шутке была и доля правды. Я был готов заняться воспитанием дочери. Разумеется, мать девочки не согласилась с моим предложением. Мои требования заставили призадуматься. Жизнь шла своим чередом, и я вскоре забыл эту историю.

— Да, я припоминаю что-то. Со мной дело обстоит еще хуже. Я влюбился в Изабель. И уверен, она ответила бы мне взаимностью, если только мне удалось бы предъявить достаточно веские доказательства, что не прихожусь ей отцом.

Андре, нисколько не смутившись, потянулся за бутылкой.

— Давай-ка лучше выпьем. Такие серьезные вещи нельзя обсуждать на трезвую голову.

Он наполнил бокалы:

— Расскажи, что в действительности произошло у тебя с Изабель?

И Поль выложил все начистоту. Андре слушал его с большим вниманием, не перебивая. Когда его друг наконец закончил свой рассказ, он еще несколько секунд молчал.

— Прости, но я думаю, что это какой-то бред. Тебе надо взять себя в руки. И вот почему: с одной стороны, ты утверждаешь, что Изабель, стоило тебе только захотеть, отдалась бы тебе, невзирая на твое реальное или мнимое отцовство. С другой стороны, от одной только мысли, что она твоя дочь, ты не способен любить ее. Тебе надо было договориться с ней.

— Она пыталась, но потом отступилась. Вот и все.

— Допустим, что мы находимся на правильном пути. Теперь остается выяснить, к чему могла бы привести такая связь. Не следует забывать и о разнице в возрасте. Конечно, ты хоть сейчас можешь снять шестнадцатилетнюю девчонку. Но учти, что это только на один вечер. У таких встреч нет будущего.

— Изабель сильно изменилась, — сказал Поль. — За три дня, что я нахожусь в Париже, мне так и не удалось повидаться с ней. Она так занята, что не находит времени, чтобы встретиться со мной. В действительности ее отношение ко мне изменилось с того момента, когда я отказался действовать так, как мы договорились.

— Не преувеличивай! Она образумилась лишь после того, как ты дал понять ей, что она исполняет провокационную роль. Ей стало немного стыдно за свое поведение. И если изменила свое отношение к тебе, то все объясняется юным возрастом. У семнадцатилетних девчонок семь пятниц на неделе.

— Возможно, — сказал Поль, — но вернемся к Соне.

— У тебя это уже навязчивая идея! Ну хорошо, если хочешь знать, я никогда не спал с Соней! Более того, в те времена, когда ты крутил с ней роман, у нее было еще несколько связей, одна из которых была постоянной. Вот почему я предостерегал тебя в свое время от этого опрометчивого шага, каким стал брак с Соней. Короче говоря, именно я — тот единственный мужчина, принадлежащий к белой расе (надеюсь, что Изабель не мулатка и не узкоглазая), кто может с полной уверенностью утверждать, что не является отцом твоей дочери. Ты разочарован?

— Нисколько. Что касается дочерей моих друзей, то я чувствую себя точно так же.

— Не надо преувеличивать. Любовь должна расти на нейтральной почве. Молодых девчонок хоть пруд пруди. Однако стоп! Мы с тобой достаточно старые люди, чтобы пускаться во все тяжкие. Прихвати с собой в Тарде какую-нибудь бабенку средних лет, чтобы не скучать в одиночестве. И за работу! Пиши наконец. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. В наши годы только идиот может предаваться любовным мечтам. Вспомни тот день в колледже, когда ты предпочел отсидеть в карцере, чем вернуться домой после того, как провел ночь где-то на стороне. Вот это мне кажется куда интереснее.

Они поговорили о том давно забытом случае. Поль вспомнил, а может быть, и выдумал, какие-то новые смешные подробности. Они долго смеялись. «Как забавно, — подумал Поль, — никакая идеология не может разлучить старых друзей. Мы с Андре такие же разные, как ночь и день. Наши мнения разделяются даже в литературе. У нас совершенно разное мировосприятие. И все же несмотря ни на что нас объединяет такая крепкая дружба, что в сравнении с ней любые идеи кажутся бесполезным балластом».

Его размышления прервал приход Николь. Она вошла в комнату в меховом манто. Поль был едва знаком с ней. Зато в последние годы он много слышал о ней от их общих друзей. Эта довольно полная, приветливая и достаточно уверенная в себе женщина, казалось, придала Андре какую-то новую для него солидность. Поль уважал ее за то, что она посвятила свою жизнь весьма благородной цели. Он знал отнюдь не понаслышке о том, что каждый писатель нуждается в сестре милосердия.

Николь сняла шубу. С первого взгляда она поняла, что застала друзей за доверительной беседой. К тому же и вино в бутылке было на самом донышке.

— Вижу, что вы тут не скучали без меня.

— Может, теперь мы поедим? — предложил Андре.

— Представь себе, я уже подумала об этом. И принесла с собой отличные отбивные. Надеюсь, Поль не против?

Поль из приличия начал было отказываться. Но друзья для того и существуют, чтобы, войдя к ним в дом, не хотеть выходить из него.

— Принеси нам что-нибудь выпить, — попросил Андре.

И добавил, обращаясь к другу:

— Что еще можно делать в этой жизни, как не пить, есть, говорить, писать, спать и изредка заниматься любовью? Последнее, несомненно, имеет куда меньшее значение, чем все другие занятия.

— Что ты говоришь! — воскликнул Поль. — Хорошо еще, что наши читатели не знают, как пренебрежительно авторы романов относятся к любви.