Робад нахмурился:
— Я не боюсь заговоров и дворцовых интриг. А то, что говорят на базаре и в тавернах, меня не волнует. Служители Сигурона признали меня, и это главное. Я чувствую покровительство нашего бога. Он не лишит меня своей милости. — Робад в упор посмотрел на Марга, — Советник, мне кажется, ты хочешь вертеть мной, как куклой!
Марг, изобразив на лице обиду, покачал головой:
— Кинар, я первый признал тебя и поклялся в верности. Ты очень молод и неопытен в государственных делах. Я только хочу тебе помочь.
— Да, я молод. Но я многое повидал. Вместе с купцом Зерханом я объездил полмира. Он научил меня грамоте и много рассказывал об обычаях разных народов. Я не цветок, выращенный в горшке! Я знаю, что такое обман и несправедливость, и чувствую, что порядки, которые ты установил в Илурате, направлены против людей. Если ты будешь настаивать и не согласишься на некоторые изменения, мне придется воспользоваться услугами другого советника.
Такого Марг не ожидал. Он растерянно посмотрел на кинара. «Мальчишка!» — пронеслось у него в голове. Но он тут же взял себя в руки и покорно поклонился:
— Мой господин, надеюсь, я буду тебе полезен. Мне очень хотелось бы, чтобы ты доверял мне так же, как в свое время доверял кинар Тибор.
При упоминании об отце Робад смягчился.
— Хорошо. Твой доклад закончен, советник? — спросил он, поглядев в окно, где день был в полном разгаре.
По этому взгляду Марг понял, насколько тяготили юношу обязанности главы государства.
— Нет, мой господин, удели мне еще немного времени. Горцы, о которых мы долго не слышали, снова дали о себе знать. Они так обнаглели, что напали на гарнизон, охранявший перевал. Сегодня утром оттуда прискакал гонец и попросил прислать подкрепление. Я распорядился, чтобы туда направили большой отряд.
Робад вскочил с кресла. Напускная важность мгновенно слетела с него, и он снова превратился в Ахсура — порывистого мальчишку, который чудом оказался во дворце.
— Кулл может попасть к ним в плен! Я еду вместе с отрядом!
— Кинар, ты должен заниматься государственными делами. Что тебе этот дикарь! Он не пропадет, а если погибнет, велика важность! Пошлем нового гонца к Ниттон-Тану.
Юноша задохнулся от возмущения:
— Советник, для тебя нет ничего святого. Кулл мой друг!
Марг осуждающе покачал головой:
— Мой господин, если ты хочешь удержаться на троне, усвой одну истину: у правителя не должно быть друзей, у него должны быть только подданные.
— Я никогда не откажусь от друга!
— Ну хорошо, пусть будет так, но ехать к перевалу тебе нельзя. Кулл, возможно, благополучно проехал, а если нет, то как ты об этом узнаешь? В любом случае торопиться не стоит. Может быть, он сам скоро приедет, но только без Ровены.
Робад удивленно посмотрел на Марга, ничего не понимая.
— В город прибыла некая Румелия, — сказал советник. — Она была в свите кинны. Твоя сестра послала ее ко мне с письмом, в котором пишет, что ей понравилось у Ниттон-
Тана, она полюбила мага и с радостью выйдет за него замуж.
— Что же ты молчал, советник! — воскликнул Робад. — Зови эту Румелию скорей сюда!
* * *
Румелия, увидев кинара, остолбенела, пораженная его сходством с Ровеной. Только когда он заговорил, она заметила различия: более удлиненный овал лица, брови темнее, волосы короче, а движения, конечно, более резкие. Она сказала Робаду все, что приказал передать Ниттон-Тан, и не удивилась, что кинар не поверил ее словам:
— Неужели Ровена действительно полюбила мага?
— Кинна сама сказала мне об этом, — уверенно солгала Румелия.
— Ну что ж, если Кулл подтвердит, что Ровена счастлива у мага, я не буду настаивать на ее возвращении, — огорчился он.
Румелия просила оставить ее во дворце вместе с мужем и получила согласие. Она сразу поняла, что устранить Робада не составит особого труда. Воспитанный в другом мире, он не привык к жизни во дворце, и, как ей казалось, не будет соблюдать все правила безопасности, которых неукоснительно придерживались все члены семьи кинара. Следовательно, отравить его совсем не трудно. У Румелии сразу возник замысел, и она рассказала о нем Зейнаду:
— Раз в неделю по давно заведенной традиции кинар Илурата выезжает на охоту в сопровождении большой свиты и множества слуг. Тебе нужно постараться попасть в их число. Во время обеда, который будет проходить в походных условиях, ты подбросишь отраву в какое-нибудь блюдо.
Ответ Зейнада был неожиданным.
— Мне надоело потакать твоим прихотям, быть у тебя охранником и повсюду тебя сопровождать, — заявил недовольно горец. — Ты убила Тибора. Чего тебе еще надо? Я по горло сыт этой жизнью! Предпочитаю убивать илуров в бою, а не подбрасывать им зелье в пищу. Во всяком случае, это более достойное занятие для мужчины. Я слышал на базаре о горцах, которые снова объявились в горах и никому не дают проехать через перевал, и хочу к ним присоединиться.
Румелия не ожидала услышать отказ от верного Зейнада. Она думала, что он всегда будет предан ей, и не учла того, что ему может надоесть выполнять ее приказы и всюду следовать за ней хвостом. Зейнад был горцем, мстительным и жестоким, но он предпочитал расправляться со своими врагами мечом и кинжалом, а не хитростью и коварством. Он любил жену и, понимая, что она умнее и хитрее его, согласился жить в ее тени. Но со временем ему это надоело. Он был слишком горд, чтобы долго подчиняться, особенно женщине. Его тяготила жизнь в городе, он устал от постоянного молчания, и, когда услышал о соплеменниках, снова дерзнувших, как в былые времена, досаждать илурам, его со страшной силой потянуло в родные края к людям, с которыми он мог говорить на родном языке и рядом с которыми желал воевать.
Румелия хорошо изучила его характер и знала, как сделать так, чтобы он плясал под ее дудку.
— Если тебе претит убивать врага тайно, что ж, ты можешь сразиться с ним в открытом бою, но тогда и сам погибнешь. Я тебе предлагаю такой способ, при котором не пострадает твоя гордость, а ты сохранишь жизнь.
Зейнад, недовольно хмуря брови, посмотрел на жену. Румелия торопливо продолжила:
— Завтра в охоте на кабанов будет участвовать множество людей, поэтому легко можно выпустить стрелу в кинара и остаться незамеченным. Главное, выбрать время. Кабаны непредсказуемы: они могут напасть, а могут дать стрекача. Эта охота всегда сопровождается большой сумятицей, и ты сможешь сделать свое дело. Убийство даже не посчитают преднамеренным и не будут искать виновного.
Горец с восхищением посмотрел на Румелию, в который раз поражаясь ее уму и находчивости. Он положил руку на кинжал и улыбнулся:
— Вот на это я согласен!