Родители Белояра и его сестренки, а их оказалось целых три девицы от шестнадцати и моложе, уже собирались ко сну, когда мы неожиданно и бесцеремонно ввались в сени дома. Девицы на выданье взвизгнули от радости и бросились брату на шею целоваться и привечать его.
Вот что значит родная кровь, в момент узнали своего родственничка!
На меня же они первоначально поглядывали с некоторой опаской и осторожностью, ведь я для них оставался незнакомцем, хотелось его обнять и поцеловать, а вдруг нельзя, — что тогда мамка и папка скажут. Но когда Белояр махнул свободной от сестриц рукой в мою сторону, этим махом руки официально представив меня, то я был мгновенно сметен и погребен под тремя прекрасными девичьими телами. Разумеется, мне и в голову не пришло спешить, освобождаться от столь приятного девичьего плена, но строгий оклик матери девиц мгновенно вернул мне свободу.
Отец Белояра радушно обнял и прижал к сердцу Белояра, крепко тиская его в суровых отцовских объятиях, а затем с уважением пожал мне руку. Жена всплакнула, уткнувшись лбом в грудь своего сына, мягко улыбнулась мне. После завершения церемонии приветствий отец семейства вопросительно посмотрел на жену, которая уже раздавала указания девчонкам, что и как накрывать на стол. Жена понимающе кивнула отцу. Сервировка стола завершилась мгновенно, девчонки, словно огненные вихри, метались по комнатам, погребам и рефрижераторами, выставляя на стол все, что оказывалось под рукой. Я в свою очередь достал и поставил на стол дорогую бутылку французского фирменного коньяка "Камю" и вопросительно посмотрел на отца Белояра, который широко заулыбался при виде бутылки, а затем вновь поглядел на жену. Та, ни слова не говоря, мотнула подолом и исчезла во второй комнате, чем-то там погремела и вновь появилась, торжественно неся на вытянутых руках громадную четвертную бутыль синеватой жидкости, сельского первача.
Ближе к полночи, когда ужин подходил к концу бутылка "Камю" как стояла, так и осталась красоваться в центре стола, гордясь сохранением невинности. Четвертная же бутыль самогона приняла на себя основной удар. Временами она казалась неисчерпаемой, сколько бы мы не поднимали тостов, сколько бы не пили стаканов до дна, и за встречу и во здравие — не счесть, а ей хоть бы что, она, по-прежнему, возвышалась горделивой и неприступной королевой стола! А ведь самогон мы распивали большими гранеными стаканами. Родители Белояра, испив до дна немалое количество таких стаканов, как-то незаметно удалились на свою родительскую половину, а мы, молодежь, продолжали развлекаться на деревенский манер. Девчонки впились в нас, словно безжалостный рой ос со своими умными и глупыми вопросами о нашем курсантском житье-бытие. Им хотелось знать все, до малейшей подробности.
Играя в викторину вопросов и ответов, мы и не заметили, как минула полночь, нам было интересно и увлекательно, но ровно в три часа ночи или утра раздался громкий стук во входную дверь и непрерывный собачий лай. Белояр, нехотя оторвался от сестер и пошел открывать, но не успел он вернуться обратно, как в комнату ворвался Трезор с ошалелыми и голодными глазами.
Надо же, эта псина впервые в жизни прозевала такой плотный ужин и такую веселую кампанию!
Старшая из сестер, не спрашивая нас, ведь до этого момента мы много раз упоминали нашего четвероного друга и напарника, достала большую миску — по своим размерам она была равна среднему тазику, навалила туда гору жареного мяса с костями и поставила этот тазик перед голодной собакой. Даже нам, неоднократно наблюдавшим подобную процедуру поглощения пищи, было приятно наблюдать, как аккуратно и опрятно Трезор пожирал поданное ему мясо с костями.
Девицы были в полном восторге!
Нашему Трезору не хватало только вилки с ножом, для полного описания этого действия! Уничтожив последний кусок, наш дружище, вежливо отрыгнув в сторону, тут же полез на деревенскую тахту, где до него мы впятером играли на интерес. Разумеется, он полез в самый центр женского коллектива, нагло развалился там, подставив свое пузо, готовое лопнуть после богатырского ужина, под ласковые женские ручки.
Ночная беседа продолжалась еще часа два под мерный и ровный аккомпанемент храпа нашего отожравшегося четвероного друга.
ххх
Всю последующую неделю село лихорадило.
Обсуждалось ночное и никем из сельчан незамеченное приземление двух летательных аппаратов, инопланетной конструкции, на окраине села.
Обсуждалось появление двух ранее неизвестных человек высокого роста и с косой саженью в плечах.
Обсуждалась странная собака, столь независимо разгуливавшая по села, словно ранее жила в этом селе и имела громаднейший авторитет сельского собачьего сообщества, все бывалые дворовые псы склоняли перед ней головы.
Все эти люди, собаки и события до основания потрясли и расшатали и так шаткие и неустойчивые общественные устои нашего села. Люди, ну, просто, не могли усидеть дома и валом валили на улицу, когда такие непонятные сельскому обществу дела стали совершаться в селе. В сельском обществе возникла срочная потребность в информации, за дело по добыче такой информации вынуждена была приняться испытанная внутренняя разведка.
Первоначально к дому родителей Белояра подтянулись разведчики-одиночки, затем сформировалась групповая разведка, которая также направилась к дому родителей Белояра, который стал центром развития всех этих событий. Опытные разведчики не задавали лишних вопросов, а пытались высмотреть, что же происходит во дворе, когда, по народной легенде, они случайно проходили мимо двора. Вскоре у дома родителей Белояра набралось челок тридцать — пятьдесят таких разведчиков, которые случайно проходили и на немного здесь задержались, чтобы переговорить со случайно встреченным соседом.
Единственное, что этим разведчикам удалось высмотреть с улицы, то это была собака, ростом с теленка, которая выскочила из дома, чтобы быстренько обежать и пометить все приметное во дворе. Затем она выскочила на улицу, насквозь пронзив толпу разведчиков и, задрав заднюю лапу пометила никогда прежде не горевший фонарный столб, деловито направилась к центру села. По дороге собаку встретила большую группа сельских псов, которые вежливо поздоровались с незнакомцем. Неизвестная собака что-то гавкнула им в ответ и повела всю свору чинным гуськом по улице, чтобы затем скрыться за ее поворотом. Мужики сельчане перекрестились и пониже нахлобучили на голову свои шапки-треухи, а бабы, словно гусыни, вытягивали шеи, чтобы еще чего-нибудь разглядеть во дворе.
Самыми отважными и геройскими разведчицами во все времена были старушки, которым терять было нечего и которые так любили, сидя на завалинках хат, перемалывать косточки соседям и сельчанам. Одна из них смело выдвинулась вперед и мелким шажком поникла во двор и засеменила к крыльцу самого дома. Она уж было совсем расхрабрилась и собралась взобраться по ступенькам крыльца, как дверь дома гулко распахнулась и два высоченных мужика в одном исподнем выскочили во двор. Словно два стреноженных лося, через открытые ворота двора они понеслись по улице, гулко бухая своими ножищами в громадных ботинках-сапогах по замерзшей и покрытой снегом земле. Высоченные мужики бежали по центральной улице, распугивая толпу разведчиц и разведчиков, а также целое стадо гусей, неожиданно появившееся из одного двора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});